Священная Римская империя. История союза европейских государств от зарождения до распада - Фридрих Хеер
Бруно пришлось ждать до 1870 г., пока его канонизируют: под угрозой потери Папского государства испытывавший тогда сильное давление папа римский обратился за помощью к Бисмарку в воззвании, отличном, но все же в чем-то схожем с воззваниями своих предшественников к германским правителям тысячью лет раньше. Причисления к лику святых очень часто, если не всегда, имеют под собой политическую подоплеку. Королям и князьям нравится иметь как можно больше родственников, удостоенных собственного алтаря. Жанна д’Арк была канонизирована после Первой мировой войны, оливковая ветвь была дарована святейшим престолом «атеистической республике», и были признаны огромные человеческие потери Франции в этой войне; в Риме победа в войне была истолкована как победа над «протестантизмом». Причисление к лику святых Карла Великого, которому содействовал Фридрих Барбаросса и его епископы и которое пропагандировал антипапа, было признано только в тех епархиях, чья история уходила корнями во времена Каролингов. Ульрих Аугсбургский - большой друг и политический сторонник Оттона, герой-епископ в сражении у реки Лех - является первым святым, канонизированным Римом, Римской католической латинской церковью. Ранее «святыми» были в основном те, кого люди почитали как таковых. Папа римский Александр III в XII в. все еще считал необходимым предостерегать шведов от того, чтобы делать святых из высокопоставленных людей, умерших в подпитии.
Ульрих Аугсбургский выделялся умением дружить как друг и сородич своего короля и императора, друг святых на небесах и своей клерикальной и мирской семьи на земле. Но этот Ульрих, о котором мы читаем в «Жизни» Гебхарда, что он славил Бога и мир, его друг и коллега, не был приемлем для Рима как святой. Для канонизации было необходимо подать в Рим биографию, усыпанную ожидаемыми идеализирующими клише.
Победа в сражении укрепила веру Оттона в Бога и мир. Теперь он мог позаботиться о регионах, граничивших со столь недавно завоеванным «германским» пространством, регионах, из которых все еще могла ворваться «небезопасность». К этим территориям относились славянский северо-восток и итальянский юг - поле деятельности его большого врага в лице Византии, которая невидимо присутствовала за спиной Булчу - патриция Римской империи в битве у реки Лех. Более того, своими миссионерскими попытками Византия могла еще надеяться увеличить свое церковное и политическое влияние в других регионах: Венгрии, Богемии, Моравии и Польше.
Русская княгиня Ольга - вдова сына Рюрика Игоря была обращена в христианскую веру в Константинополе в 953 г. Двумя годами позже - в год битвы у реки Лех - Оттон одержал победу в битве на Рехнице в Мекленбурге и подчинил себе всех славян до самого Одера. Ольга установила контакт с Оттоном, и в 961 г. незадолго до своей коронации императором германский король отправил Адальберта - монаха монастыря Святого Максимина в Трире в Киев с миссионерской целью. Но Адальберт потерпел неудачу, и византийцы очнулись и обратили внимание на происходящее. Русь, обращенная в христианство Византией, окунулась в процесс интеллектуального и духовного формирования, который продлился несколько веков - до самых наших дней. Если бы Рим и имперская церковь добились успеха в своей миссионерской деятельности в России во времена Оттонов, то устройство Европы было бы совсем иным. Адальберт стал первосвященником архиепископального диоцеза Магдебурга, основанного через десять дней после коронации Оттона императором. Оттон хотел, чтобы Магдебург как столица «Германского Востока» не имел границ для своей миссионерской деятельности на востоке, как явствует из сурового и лаконичного языка хартии об основании епархии: ему было поручено подчинить игу христианства народы за Эльбой и Заале. Неограниченный размах этого обязательства, которое сразу же вызвало протесты епископов Майнца и Хальберштадта, саксонских магнатов и, в конечном счете, папы римского (в 968 г. Иоанн XIII установил границу Магдебурга по Одеру), обнажает hohe Mut (большую смелость) притязаний Оттона. Нет никаких сомнений в том, что Оттон I считал ассимиляцию славян на Одере, Эльбе и Заале своей главной миссией. Сражение у реки Лех, говоря военным языком, разрядило атмосферу на юго-востоке и дало возможность сосредоточиться на севере и востоке. Риму оставалось только присвоить ему соответствующую квалификацию - сделать его императором, что делал о его де-факто лордом-протектором христианского мира, и обеспечить ему поддержку папы в его тяжелых трудах по исполнению обязанностей, присущих его положению, что в случае Оттона означало ведение войн и миссионерской деятельности.
Миссионерское епископство Мерзебурга было основано как исполнение обета, данного Оттоном святому Лаврентию накануне сражения у реки Лех. Славяне сыграли выдающуюся роль в некоторых самых важных событиях его созидательных лет. В свои молодые годы он воевал со славянами в 928-929 гг., он говорил на славянском языке, высокородная славянка была матерью его сына Вильгельма. Из всего этого кажется весьма вероятным, что Оттон чувствовал личную причастность к земному и небесному благополучию славян на границах его империи. И это также было в русле саксонской традиции: саксонские магнаты, включая некоторых современников Оттона, вступили в союзы со славянскими князьями-язычниками, как это сделал Генрих II - единственный канонизированный император. Другие саксонские магнаты наотрез отказались воевать со славянами, которые были связаны с ними узами родства или брака. В возрасте шести лет Оттон III был взят на войну со славянами, чтобы воспламенить в немцах, не желавших сражаться, должную решимость.
Приняв решение покорить славян, проживавших на Эльбе до самого Одера, Оттон назначил Германа и Геро маркграфами на пограничных марках и в 948 г. основал миссионерские епископства в Ольденбурге, Хафельберге и Бранденбурге, подчинив их Майнцскому епископству. Обращение в христиан шло с помощью меча. «Германский» Бог продемонстрировал свою способность спасать посредством победы в битве. В период между 938 и 950 гг. война со славянами шла с крайней жестокостью. Видукинд Корвейский поражается способности славян, которые несли тяжелейшие потери, к восстановлению; за их поражениями часто следовали массовые повешения. «Но даже в таких условиях они предпочитают войну миру и считают все несчастья пустяком по сравнению с драгоценной свободой, так как это суровый народ, способный терпеть боль, привычный к скудному существованию, а то, что наш народ считает самым тяжким бременем, для славян своего рода удовольствие».
Немецкие солдаты, воевавшие в России во Второй мировой войне, описывали способность русского народа переносить страдания почти такими же словами.
В Средние века отношения между германскими народами (особенно саксонцами) и славянами были сложными, многослойными: если была ненависть
