Н. Копылов - Полководцы Древней Руси. Мстислав Тмутараканский, Владимир Мономах, Мстислав Удатный, Даниил Галицкий
Б. Чориков. «Князь галицкий Даниил и ляхи. 1234 г.». Литография. Ок. 1836 г. (РГБ)
В 1241 г. Батый уже воевал в Галицко-Волынской земле. Пал Владимир-на-Волыни, Галич, Каменец, Ладыжин-на-Буге и ряд других городов. Но были и такие юго-западные города, которые Батый не взял (к примеру, неприступный Кременец с каменным замком) или которые обошел. В отличие от Владимиро-Суздальского княжества значительная часть военных ресурсов Галицко-Волынского княжества сохранилась и после Батыева нашествия на Южную и Юго-Западную Русь в 1239 — 1241 гг. В 1241 г. двумя потоками через Волынь и Галицию полчища Батыя ушли в Венгрию и Польшу. По версии русских летописей, это было сделано по совету пленного воеводы Дмитра, который таким образом желал помочь своей земле. Западная Русь (Полоцкая, Минская, Пинская и прочие земли) вообще не была затронута походами Батыя на Русь 1237–1241 гг.
Поход Батыя 1241 — 1242 гг. в страны Центральной Европы: в Польшу и Венгрию, в Моравию и Силезию, в Сербию, его вторжение в восточные австрийские области и на побережье Адриатического моря, все это принесло джихангиру победы, огромную военную добычу и неисчислимый полон. Однако степной властелин быстро понял, что отдаленные от степных кочевий лесистые и гористые страны Центральной Европы непригодны для расселения кочевников, как, собственно, и Русь. Но северо-восточные, южные и юго-западные области Руси еще можно было удерживать в вассальной зависимости, пользуясь близостью к их границам поволжских и причерноморских степей. Последнего нельзя было сказать о Польше и Венгрии и, как показало время, Западной Руси. Она так и осталась «белой», т. е. независимой, не платившей дани монголо-татарам. В 1242 г. Батый, узнав о смерти своего дяди, монгольского императора Угедея, заспешил в Каракорум на курултай Чингисидов. Курултай должен был выбрать нового монгольского императора. Монгольские войска навсегда покинули центрально-европейские области.
В это время Даниил Галицкий с семьей находился в польском городе Вышгороде у мазовецкого князя Болеслава. В 1242 г. Даниил вернулся в свое княжество и занялся его восстановлением. Великий князь заново отстроил пострадавшие города, воссоздал их крепости, наполнил жителями. Даниил заботился о привлечении в свою землю беженцев из других княжеств.
Древнерусские летописи, австрийские, венгерские и польские хроники отмечали любовь простых жителей Галиции и Волыни к своему правителю. В то же время все исторические источники подчеркивают сложные и противоречивые отношения князя с галицкой аристократией. Даниил Романович постоянно был вынужден искать точки соприкосновения со своими боярами, пресекать ссоры боярских кланов, своеволие отдельных бояр. Покровительство Даниила горожанам (купцам и ремесленникам) сделало последних надежными политическими союзниками великого князя. Щедрость и уважение князя к своей дружине обеспечивали ее верность, что также способствовало прочности его позиций. Опираясь на города и дружину, Даниилу удавалось находить нужную «середину» в социальной политике.
Относительная стабильность внутренней политической обстановки позволила Даниилу успешно отразить поход бологовских князей, присягнувших Батыю. Победой в 1245 г. Даниила закончилась и его продолжительная борьба с черниговскими князьями. Ростислав, сын великого князя Черниговского Михаила и зять венгерского короля Белы IV, при помощи венгерских рыцарей пытался взять Галич. Под Ярославлем-Галицким Даниил Романович разгромил своих противников. На юге Руси он опять стал самым могущественным князем.
Это могущество было необходимо Даниилу, ибо он не собирался признавать над собой верховную власть Золотой Орды, государства Батыя, чьи владения включали в себя часть Хорезма, Сибирь, Предуралье, Волжскую Булгарию, всю бывшую Половецкую степь от Волги до Дуная и Крым. Непокорный Батыю галицко-волынский князь собирался освободить от ордынской зависимости и те русские земли, которые были принуждены ее признать. Для этой цели он искал союзников в русских землях и за их пределами.
Задача эта была невероятно трудна. На западе Европы и в центрально-европейских странах, подвергшихся монгольской агрессии в 1241 — 1242 гг., полагали, что лучше не дразнить нового могущественного соседа. На Руси, где единого государства давно не существовало и каждый русский князь в центре внимания держал суверенитет своего княжества, действия Даниила воспринимались как попытка вмешаться во внутренние дела и принизить самостоятельность той или иной земли в пользу Галиции и Волыни. К несчастью для Руси, ко времени Батыева нашествия политическая раздробленность полностью соответствовала уровню социально-экономического развития всех русских земель. Более того, она способствовала их экономическому прогрессу и культурному процветанию, а потому у современников Даниила — у княжеско-боярской элиты и у простых горожан и селян — совершенно не было осознания необходимости государственного единства.
Батыево нашествие и страшные поражения от татар трактовались как Божье наказание за грехи. Можно ли ему противиться? Кроме того, военный потенциал Золотой Орды и стоящей за ее спиной всей Монгольской империи был настолько могуч, что даже военно-политическое единство Руси, возникни такое, не гарантировало успеха, в то время как новое опустошение от войны было неизбежным. Огромная военная мощь Батыя, продемонстрированная им в русских походах 1237 — 1238 и 1239 — 1241 гг., настроила большинство князей и бояр разоренных Батыем уделов на поиск консенсуса с завоевателем. Золотая Орда Батыя была лишь частью обширной Монгольской империи, а ее властитель, по данным папского легата Плано Карпини, имел под рукой до 600 тыс. конных воинов, умевших обращаться с китайскими стенобитными машинами, таранами и пороками (катапультами), перед которыми были бесполезны стены русских деревянных городов. Вассальная зависимость от золотоордынского хана, выражавшаяся в утверждении им князей на их престолах ханскими ярлыками и выплата дани (ордынского выхода) всеми сословиями, кроме духовенства, представлялась им вполне приемлемым вариантом. Кочевники не стали расселяться на Руси из-за непригодности для их хозяйства и образа жизни местных природно-климатических условий.
Завоеватели, будучи язычниками, между тем в силу особенностей монгольских верований уважительно относились ко всем религиям, включая православие. Сын Батыя Сартак сам исповедовал христианство, очевидно, арианского толка. Сопротивление грозило неминуемой карательной ратью, рассуждали северо-восточные князья, эта рать принесет новые поражения, смерти и унижения. К такому выводу пришел в 1243 г. великий князь владимиро-суздальский Ярослав Всеволодович, поехав к Батыю и получив от него ярлык «на всю Русь». Такого подхода после смерти Ярослава и своей поездки в Сарай-Бату (резиденцию Батыя) и в столицу монгольской империи Каракорум придерживался до конца жизни и его старший сын Александр Ярославич, позже, в XIV–XVI вв., более известный под прозванием Невский. Аналогично мыслил великий черниговский князь Михаил со своими детьми, и еще многие-многие другие князья Северо-Восточной и Южной Руси. Из многих зол они пытались выбрать меньшее. Так что, на наш взгляд, мужественная и достойная уважения позиция Даниила в отношении монголо-татар была обречена, скорее всего, на поражение из-за сочетания объективных и субъективных факторов его времени.
Среди русских князей союзником Даниила Романовича стал лишь младший брат Александра Невского — Андрей Ярославич. Он полагал, что ордынскую зависимость можно сбросить. После смерти в Каракоруме отца Александра и Андрея — великого князя владимиро-суздальского Ярослава Всеволодовича регент императорского престола ханша Туракина (вдова императора Угедея), не очень хорошо разбиравшаяся в устройстве Руси, дала Александру Ярославичу как старшему брату более старший ярлык — на великое княжение киевское, а Андрей Ярославич получил великое княжение владимирское. Между тем Киевская земля к 1246 г. представляла собой сплошные руины. К тому же к середине XIII в. владимиро-суздальские князья воспринимались там как чужие. Александр Ярославич был оскорблен таким поворотом дел. Он не поехал в Киев и затаил обиду на младшего брата, вассалом которого он, Александр, как наследник отцовского Переяславль-Залесского удела теперь оказался. Военно-политический союз великого князя владимирского Андрея и великого князя галицко-волынского Даниила был оформлен династическим браком Андрея и дочери Даниила Романовича.
Несостоявшийся крестовый поход
Даниил продолжал переговоры о военном союзе против Золотой Орды с Венгрией и нашел понимание в данном вопросе у Святого престола. Папа Римский Иннокентий IV в 1246 г. обещал объявить крестовый поход против монголов. Он обещал также Даниилу даровать королевскую корону, если он обязуется распространить на Руси католичество. Последнее обстоятельство поссорило Даниила с перебравшимся в его княжество после разгрома Киева главой русской православной церкви митрополитом Кириллом. Вскоре он уехал во Владимир-на-Клязьме, сделав этот город главной церковной столицей православной Руси.
