Автор неизвестен - Книга для учителя. История политических репрессий и сопротивления несвободе в СССР
Низовые работники, будучи менее искушенными в провокациях, прибегали к более грубым подлогам. Они составляли протоколы допросов от имени не существующих в природе свидетелей и сами подписывали эти подложные протоколы; они составляли фиктивные протоколы обысков о якобы найденных крупных суммах денег, оружии и т. п.; они составляли подложные справки о социальном, имущественном положении обвиняемых, превращая колхозников, бывших бедняков и середняков, в кулаков, рабочих — в бывших белогвардейцев, участников антисоветских партий и т. д. […].
Дела на обвиняемых, так называемых «антисоветчиков-одиночек», фабриковались сотнями, причем процесс фабрикации таких дел был весьма прост. Обычно для подтверждения «виновности» арестованного допрашивались два-три человека подставных свидетелей, которые никаких показаний по существу не давали, а подписывали протокол, заготовленный и сочиненный следователем; к делу приобщалась подложная справка о социальном происхождении обвиняемого, допрашивался обвиняемый, и дело направлялось на рассмотрение «тройки». Следствием по делам о нарушениях социалистической законности установлены сотни так называемых «штатных свидетелей», которые в результате угроз, обмана, а иногда за деньги давали по указке следователя на любого человека любые показания […].
Особое внимание заслуживают групповые дела, сфабрикованные сотрудниками-провокаторами […]. По делу о «греческой повстанческой организации в г. Ашхабаде» было арестовано 45 граждан — все греческое население г. Ашхабада […]. Гнусный вымысел, положенный […] в основу этой провокации, состоял в том, что проживающие в Ашхабаде 40–45 греков, в том числе подростки и старики, якобы собственными силами намеревались вступить в вооруженную борьбу с войсковыми частями, расположенными в г. Ашхабаде, разоружить и уничтожить эти части и свергнуть советскую власть. Практически это должно было бы произойти так: греки покупают в магазинах «Динамо» охотничье и мелкокалиберное оружие, затем, вооружившись мелкокалиберными винтовками и охотничьими ружьями, совершают нападение на милицию, разоружают ее и, вооружившись винтовками и револьверами, вступают в вооруженную борьбу со стрелковой дивизией и частями войск НКВД, расположенными в Ашхабаде […]. Характер «показаний» арестованных участников повстанческих организаций, «их» план действий не нуждаются в комментариях […].
Военный прокурор войск НКВД Туркменского погранокруга военный юрист 1-го ранга Кошарский
ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 37. Д. 145. Л. 49–84.
№ 4
Из протокола заседания парткома завода «Дальдизель» в Хабаровске
13 июня 1937 г.[24]
О. Б. Цапенко: Я очень долго думала о том, как старые большевики, прошедшие царские тюрьмы и работавшие с Владимиром Ильичом Лениным, могут оказаться врагами народа, — говорила перед началом обсуждения О. Б. Цапенко. — Очень много читала. Но ответов на мучащие меня вопросы так и не нашла. Я никак не могу понять, как это люди, которых я знала и кому беспредельно верила, встали по другую сторону баррикад.
Считаю, что в отношении старых большевиков и видных полководцев партия и Советская власть поступают незаслуженно, крайне жестоко. Поэтому я не могу состоять в партии, которая не может защитить свои самые уважаемые кадры […].
— Вам что, их жалко?
— Это не то слово — «жалко». У меня не укладывается в голове, как на двадцатом году Советской власти у нас льется кровь ни в чем не повинных людей. За последние годы у нас больше расстреляли, чем за все годы существования Советской власти […].
— К вредителям, диверсантам, шпионам типа Тухачевского, Якира, Путны и другим применяли высшую меру наказания. Вы и до сих пор считаете, что партия неправильно поступила, расстреляв их?
— По моему мнению, их можно было бы посадить в тюрьму, а расстреливать такое большое количество видных людей — это неверно. Возможно, что крайняя мера и была в какой-то мере необходима в первые годы Советской власти. Гражданская война, вероятно, не могла обойтись без физического уничтожения открытых врагов дела рабочего класса. А теперь, при социализме, нет надобности в физическом уничтожении людей.
— Как агитатор, вы разъяснили материалы процессов в школе?
— Я говорила людям так, как меня учила партия. А сейчас, поверьте мне, не могу этого делать, не в состоянии.
— Вы читали доклад Сталина о современном троцкизме?
— Да, читала и понимаю.
— Ваше мнение в отношении Зиновьева и Каменева? Правиль-но ли, что их расстреляли?
— Это были, по мнению печати, главные руководители правотроцкистской организации, и их, видимо, следовало строго наказать, а вот их единомышленников, по моему убеждению, не нужно было лишать жизни. Я не могу понять, что толкнуло Пятакова и других на вредительские действия, ведь их мы знали как преданнейших бойцов партии.
— Откуда ваш вывод, что расстреливают только старых большевиков?
— Это показывают материалы процессов. Я считаю, что вы, товарищ Утропов (секретарь парткома завода «Дальдизель». — О. В.), член партии с 1930 г., вы знаете, что Зиновьев, Каменев, Бухарин и другие большевики-ленинцы были замечательными людьми, руководителями нашей партии и Коминтерна. Их имена с уважением произносили во всем мире. Даже сейчас мало кто говорит о них, как о плохих людях.
— Товарищ Ленин вел борьбу со штрейкбрехерами Зиновьевым, Каменевым и другими. А вы их относите к его верным соратникам.
— Мы знаем из истории, что многие коммунисты в какое-то время колебались, ошибались, заблуждались. Но Владимир Ильич старался терпеливо переубедить их, сделать своими активными соратниками.
Реплика Власова: Каменева, Зиновьева и других держали в партии в надежде на то, что они исправятся. Но когда они оказались предателями и убийцами, их исключили из партии и поставили к стенке.
— Будучи активным членом партии, я долго колебалась и сомневалась в правильности жесточайшей репрессивной политики Советской власти, все искала ответы на мучавшие меня вопросы и не находила ответы. Поймите меня, товарищи, правильно. Сейчас я в партии не могу состоять, когда льется кровь недавних ее руководителей…
— Вам понятно, почему двурушничали Каменев, Зиновьев и другие троцкисты?
— Да, они всегда в своих действиях были последовательны.
— Чем занимались ваши родители?
— Отец до революции был художником и теперь работает в красноярской газете. Мама учительница.
— Как вы расцениваете то обстоятельство, что Томский, Гамарник и Лемберг застрелились?
— Они чувствовали: их все равно расстреляют. Поэтому и решились на отчаянный шаг.
— Знаете ли вы о том, что враги готовились расчленить Советский Союз?
— Я не понимаю, зачем это нужно было.
— Вы и сейчас не знаете, почему расстреляли Каменева, Зиновьева, Тухачевского, Примакова?
— Не знаю и не могу ничем объяснить. Но, по моему глубокому убеждению, меры физического уничтожения приводят к обратным результатам. Жертв становится все больше и больше. Вот на Амурской дороге расстреляли 100 человек. Разве все они враги?
— Вы колебались давно. Почему с сомнениями не обратились в партийную организацию?
— Я знала, что меня все равно исключат из партии. Я много читала и думала, но оправданий нынешней политики партии не нашла.
— Какого мнения придерживаются преподаватели вашей школы и о приговоре над Тухачевским и другими?
— Они считают приговор совершенно правильным.
— Какие у вас на сегодняшний день неясности?
— Я уверена, что методы борьбы Советской власти с инакомыслящими неверные. Я не могу оправдать и никогда не оправдаю физическое уничтожение людей.
— Верите ли вы признаниям Тухачевского и других его единомышленников?
— Может быть, они и правдивые, но наказания слишком суровы и не отвечают природе Советской власти, и не в духе заветов Ленина.
— Как вы понимаете расширение демократии?
— Расширение демократии я понимаю так, что сейчас нет необходимости в физическом уничтожении людей в таком масштабе. Массовыми расстрелами диктатуру пролетариата не укрепить. Расстрелов старых большевиков, рабочих, крестьян нам никогда не простит история […].
Цит. по: Сутурин А. Дело краевого масштаба. Хабаровск, 1991.С. 68–71.
Глава пятая
Лихолетье войны и закат сталинизма
1939–1956
№ 1
Совершенно секретный доклад народного комиссара внутренних дел СССР Л. П. Берия И. В. Сталину
5 марта 1940 г.
В лагерях для военнопленных НКВД СССР и в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии в настоящее время содержится большое количество бывших офицеров польской армии, бывших работников польской полиции и разведывательных органов, членов польских националистических к[онтр]р[еволюционных] партий, участников вскрытых к[онтр]р[еволюционных] повстанческих организаций, перебежчиков и др. Все они являются заклятыми врагами советской власти, преисполненными ненависти к советскому строю.
