Сат-Ок - Таинственные следы
- Да, мы плыли по этой реке и даже как-то ночевали на поляне у водопада.
- Уф-ф! - воскликнул Неистовая Рысь.
- Почему братья спрашивают нас о Говорящей Воде?
- У этой реки мы обнаружили ваши следы и выслеживали вас, но вы успели уплыть на каноэ, - ответил мой друг.
- Да и в этом году наши воины выслеживали вас, - добавил я.
Белые посмотрели на нас испуганно. И несмотря на то, что они не доверяли нам и опасались нас, я почувствовал к ним какое-то расположение.
- Пусть белые братья не боятся. Им не нанесут никакой обиды. Когда заживёт рука младшего бледнолицего, мы проведём их по чаще домой.
Я заметил, что юноша со сломанной рукой время от времени кривится от боли. Я посмотрел на его руку - она уже опухла.
- Пусть мой брат потерпит ещё немного, а в нашем селении колдун вылечит ему сломанную руку.
Юноша благодарно улыбнулся сквозь боль.
Танто нагрузил шкуру и мясо медведя на своего коня и подошёл к нам.
- Ну, братья, едем! Пусть дух убитого воина спокойно перенесётся в Страну Умерших, а дух медведя - сопутствует ему в этой дороге.
Оба белых приблизились к холмику, под которым лежал кенай, опустились на колени и сделали руками какие-то знаки на лбу и на груди, а потом, спрятав лица в ладонях, тихонько что-то зашептали. Наконец они поднялись, взяли своё оружие и подошли к нам. Мы предложили им сесть верхом на наших мустангов - позади нас. Белый со сломанной рукой с помощью своего товарища взобрался на мустанга Неистовой Рыси, а другой белый сам вскочил на моего, и мы двинулись в путь.
Брат снова ехал первым.
Догнав Неистовую Рысь, я сказал ему на нашем языке:
- Знаешь ли, я не чувствую ненависти к этим двум бледнолицым. Сердце моё всё больше склоняется к ним.
- Я чувствую то же самое. Я был бы рад, если бы они захотели стать нашими друзьями, - ответил мой брат по крови. - Спроси их об этом.
Но мы ещё долго ехали, прежде чем я начал такой разговор.
Наконец я спросил своего седока:
- Разве белый брат чувствует к нам ненависть? Он закрыл свои уста так, что из них и слова не добыть.
- Нет! Я только думаю о словах наших людей про вас, краснокожих воинов. Оказывается, в словах этих были яд и ложь.
- Значит, мой брат думает сейчас иначе?
- Да! Прежние мысли улетели от меня и никогда больше не возвратятся. Я не могу забыть, как вы, не заботясь о собственной жизни, бросились на медведя. Хотя мы и принадлежали к расе, которая жестоко обидела индейцев, вы, не колеблясь, защитили нас.
Он помолчал немного, а я не смел нарушить его задумчивости, затем он продолжал:
- Ваши сердца чисты и благородны, наши же до сих пор были покрыты илом и грязью ненависти. Но вы своим поступком отмыли их в чистой воде дружбы. Будь моим другом, лесной брат, и дай мне свою руку в знак дружбы!
Долгое и сердечное рукопожатие скрепило начало нашей дружбы.
- Называй меня Анджей. Я живу в городе Норман между Маккензи и Медвежьим озером. Мой отец строит большие каменные жилища, - сказал мне новый друг.
- Меня зовут Сат-Ок, Длинное Перо. Я младший сын вождя. Там, впереди, едет мой брат Танто, а позади - мой друг, брат по крови, дважды спасший мне жизнь. Твоё имя для меня трудное, я не могу его запомнить.
- Анджей, - повторил белый друг.
- Ан... Ан... Антачи, - повторил я по-своему, не умея выговорить правильно это имя.
- А его, - белый показал рукой на своего товарища, едущего с Неистовой Рысью, - его зовут Жан. Он француз.
- Захан, - снова искажённо повторил я.
Антачи рассмеялся, а я за ним.
- Ты смеёшься? А мне говорили, что вы не умеете смеяться, - воскликнул Антачи.
- А мы считали, что вы не умеете, - ответил я сквозь смех.
В таких беседах проходило время. Наконец мы добрались до оставленного нами шалаша. Здесь мы намеревались провести, ночь, чтобы на рассвете подняться и без задержки доехать до селения.
Стреножив лошадей и разложив костёр, брат сходил к реке и в прибрежных зарослях нарвал листьев растения теклеми. Мы начали жевать эти листья, а когда они превратились в клейкую массу, брат приложил её к опухшей руке Захана. Через некоторое время юноша почувствовал, что боль уменьшилась, Опухоль понемногу начала спадать.
Неистовая Рысь занялся приготовлением пищи, и вскоре вокруг распространился вкусный запах жареной медвежатины. За едой последний ледок недоверия между нами и белыми растаял. Антачи, вытирая губы, обратился ко мне:
- Мы беспокоимся, чтобы не пропало наше каноэ со снаряжением.
- Здесь нет воров, а когда мы приедем в селение, наши люди присмотрят за твоей лодкой.
- Давным-давно, когда ещё не было на этой земле белых людей, - начал рассказывать брат, - над рекой Олбени жило индейское племя. Все в этом племени во главе с вождём были воры. Ежедневно происходили драки, убийства, никто не был уверен, что не будет убит или ограблен. В конце концов соседним племенам это надоело, и они решили наказать главного виновника и вора-вождя племени.
Но ловкий вор постоянно ускользал от наказания.
Этот вождь любил сам ставить силки на пушного зверя и как-то, обходя свои западни, заметил, что рядом с его силками стоят чужие. Он задрожал от гнева и решил сурово наказать наглеца, который осмелился поставить свои силки рядом с силками вождя. Спрятался в соседних кустах и стал ждать появления охотника.
Однако прошёл целый день, а никого не было. Солнце уже давно скрылось за горами, когда вождь заметил, что в чужой силок попался белый кролик. Вождь взял копьё и подошёл к западне, чтобы убить зверька. Вдруг кролик исчез в белом облаке, а на его месте очутился прекраснейший воин со снежно-белым султаном и в плаще из шкуры бизона. Он грозно смотрел на вождя.
Вождь понял, что перед ним стоит сам Великий Дух, Гитчи-Маниту. Упал лицом в снег и не смел подняться.
И вот загремел могучий голос, словно сотни лавин обрушились в горах:
- Страна Вечного Покоя отныне закрыта для твоего племени, а души ваши будут на вечные времена блуждать по озёрам и рекам, поселяться в водопадах и предательских водоворотах. Возвращайся теперь в своё селение, - грохотал голос, - и скажи всем, что они могут избежать наказания, если начнут жить честно.
Вождь запыхавшись прибежал в селение, рассказал людям о своей встрече и передал им слова Великого Духа. С той поры воровство прекратилось, окончил свой рассказ Танто. - А поскольку Гитчи-Маниту появился в образе белого кролика, белый кролик - вабассо - стал фетишем племён кри, чиппевей и оджибвей.
Когда приходит Месяц Воющего Волка и ложится глубокий снег, охотники на севере ставят свои силки парами, рядом, и с тех пор никто не ворует.
Юноши слушали с блестящими глазами.
- Скажи нам, это всё правда?
- Да. Это всё правда - так же, как и вся наша жизнь, - ответил я.
На небе уже загорелись костры духов, пора идти спать. Мы расстелили шкуру убитого медведя, подбросили ещё Дров в костёр, легли рядом с белыми юношами и накрылись тёплым мехом.
Из-за туч вышла луна и осветила темноволосые и светловолосые головы, по-братски спящие на шкуре медведя, смерть которого завязала между нами узы дружбы.
Тауга поднял морду к луне и завыл протяжно и долго, как будто хотел известить чащу и тех, далёких, на Северном Небе, что и у него теперь есть друзья со светлыми глазами и волосами.
9.
Войди, о друг, в мой шатер,
Как солнечный теплый луч,
И радость охватит меня
При виде лица твоего.
Войди, о друг, в мой шатер,
Поведай заботы свои,
И я их с тобой разделю.
Песня Дружбы
Было ещё темно, когда Танто разбудил нас, вылив нам на головы воду из кожаного мешка. Мы повскакали так стремительно, словно он бросил между нами гремучую змею. Танто, смеясь, погнал нас к реке.
- Пусть храбрые охотники освежат свои утомлённые тела в горной воде!
Мы разделись и уже собирались прыгать в холодную воду, но в последнее мгновение нас удержал брат:
- Погодите! Вы заключили дружбу, но где же вы оставили ненависть?
Белые с удивлением смотрели на брата. Я объяснил им, что старшие в знак дружбы выкуривают калюмет - трубку дружбы, а затем вонзают в землю свои ножи.
Мы слишком молоды, чтобы отметить нашу дружбу священным дымом Пукваной. Однако есть иной способ изгнать из себя духа несогласия.
К нам подошёл Танто и разрисовал наши тела жёлтыми и красными полосами.
- Теперь входите в реку и смывайте чистой водой цвета ненависти. Пусть уплывут они от вас мутными струями, вы же останетесь чистыми в дружбе, как омывающая вас вода!
Мы бегом бросились в реку и начали натирать друг друга речным песком; вскоре от краски не осталось и следа.
Из воды мы вышли свежими душой и телом, а когда брат позвал нас отведать жареной медвежатины, бросились на еду, Как голодные волки. Если бы не сломанная рука Захана, счастье было бы полным.
Снова оседлали мы коней и продолжали наш путь в тени лесных великанов. Антачи и Захан не могли надивиться нашему знанию чащи, нашему зоркому взгляду, от которого не могла укрыться ни малейшая вещь и который видит малейшее движение там, где они, белые, ничего не увидят - хоть целый час гляди.
