Анна Корниенко - Лжеправители
Несомненно, существовали предпосылки для объединения двух стран в одно государство, к примеру, каждое из них было некогда создано из нескольких государственных образований. При потомках Малькольма III Шотландия стала единым национальным государством. При Плантагенетах тот же процесс завершился и в Англии. Однако тогда все еще сохранялась возможность объединения обеих стран в федерацию под властью одной короны, поскольку отношения между ними становились все более и более теплыми и дружественными и в тесном союзе виделись очевидные обоюдные выгоды. Со временем, если бы объединение состоялось мирным путем (до Трехсотлетней войны), могло бы произойти даже полное слияние государств без какого-либо ущерба для обеих сторон. Однако из-за жадности и жестокости Эдуарда I такая возможность была утрачена.
В итоге к 1500 году, хотя интриги с англичанами оставались обычной уловкой вероломной знати, обе страны отстояли друг от друга дальше, чем в 1200-х или даже 1300-х годах. Их разделяли не только память о долгих и жестоких нападениях, с одной стороны, и сознание несмываемого позора, порожденного постоянной и безуспешной агрессией, с другой. В разных направлениях развивались и их национальные культуры. В XII веке Англия была страной, в гораздо большей степени ориентировавшейся на континент, чем Шотландия, в XIII веке в этом отношении они, по крайней мере, сравнялись. К 1500 году, после двух столетий гибельных французских войн, Англия отвернулась от континента и ограничила свои интересы островами. Напротив, Шотландия по-прежнему являлась неотъемлемой частью Европы.
Правда, федерация под властью одной короны была все еще возможна, если бы для ее достижения использовались мирные методы, как это и случилось много позднее. Потому, когда планы по образованию единого государства начали претворяться в жизнь, шотландцы стали делать все возможное, чтобы сорвать этот процесс.
Если бы после 1603 года англичане сумели забыть обиды за старые неудачи, если бы не начались вновь религиозные войны, уния вполне могла бы привести к счастливому итогу. Тем не менее, при создавшихся обстоятельствах как политическое, так и социальное слияние могло нанести только ущерб всему, что отличало Шотландию, что являлось предметом гордости шотландского народа. И если Англии, в конечном счете, пришлось заплатить за свою настойчивость тем, что высшие должности в государственном аппарате заняли шотландцы, то для самой Шотландии результаты слияния оказались еще менее выгодными. Но вернемся к молодому Александру III.
Первым публичным актом нового царствования стала канонизация святой Маргариты и перенос ее мощей в прекрасное новое святилище, украшенное золотом и самоцветами. Эта церемония состоялась 19 июня 1250 года в присутствии молодого короля и его матери.
Вскоре внешнее благополучие заметно омрачилось усилением раскола, наметившегося на церемонии коронации.
В 1250 году английский король Генрих III планировал присоединиться к Людовику IХ Святому и отправиться в крестовый поход. Он принудил церкви в своих личных владениях «добровольно» отдать ему десятину своих доходов, чтобы оплатить это предприятие, а затем попытался убедить Папу предоставить ему десятину, поступавшую в казну от шотландской церкви на основании того, что он является сюзереном Шотландии. Однако Папа резко осадил явно зарвавшегося короля, коротко ответив, что он не сделает ничего «умаляющего королевское достоинство» и что такое дарение «в королевстве другого, чужеземного, монарха есть нечто неслыханное». Несмотря на это, шотландские крестоносцы были вынуждены обратиться к Папе за специальной буллой, защищавшей их от вымогательств Генриха III.
Этот инцидент привел к явственному охлаждению отношений между двумя странами. Ходили даже слухи о близкой войне. Однако Генрих смирился и взялся за устройство бракосочетания маленького шотландского короля и своей дочери Маргариты, с которой Александр III (ему суждено впоследствии стать дедом главной героини нашего повествования) был обручен с колыбели.
Церемония состоялась в Йорке на Рождество 1251 года и прошла очень торжественно. Со своим сыном прибыла королева-мать Мария и большая свита из шотландцев и французов. Великолепие обряда было несколько омрачено скудностью приданого невесты, составлявшего 5000 мерков[11], причем Генрих такую же сумму уже был должен отцу жениха и прилагал все свои старания, чтобы уклониться от ее уплаты.
В день Рождества Христова юный король был посвящен в рыцари Генрихом вместе с двадцатью другими сквайрами {5} высокого ранга, и на следующий день дети сочетались браком в кафедральном соборе Йорка. Александру исполнилось на тот момент 10 лет, а Маргарита была немного старше своего супруга.
Далее Александр принес своему тестю оммаж {6} за унаследованные английские фьефы[12], а коварный Генрих попытался обманом заставить ребенка признать, что вассальная[13] клятва должна быть принесена и за Шотландское королевство. Вероятно, шотландская свита, хорошо знавшая Генриха, предвидела такую возможность и предварительно подготовила юного монарха. Он не поддался увещеваниям тестя и твердо отвечал Генриху, что приехал по приглашению короля с одной только целью: чтобы жениться на принцессе, а не затем, чтобы обсуждать важные государственные вопросы, по поводу которых он должен всегда советоваться со своим Советом. Настаивать было бы неблагоразумно, так как это могло вызвать скандал, а может быть, и войну, поэтому Генриху пришлось удовлетвориться полученным ответом.
Но этим случаем инциденты на свадьбе не закончились. Английский маршал (ярл Норфолка, супруг тетки короля) потребовал отдать ему коня Александра, заявив, что такова привилегия английского маршала на коронации вассала английской короны. Шотландцы пришли в негодование, поскольку Александр принял рыцарское звание от своего тестя, а не от феодального сюзерена. Собравшиеся начали роптать, и маршал получил отказ.
А затем произошли события, куда более серьезные, так как ярлы Ментейта и Мара обвинили Алана Дорварда в попытке (при поддержке канцлера аббата Данфермлайна) добиться у Папы признания его жены (сводной сестры Александра III и внебрачной дочери Александра II) законным ребенком Александра II, чтобы сделать свою дочь наследницей шотландской короны. Поведение Дорварда в прошлом вызывало вполне обоснованные подозрения, поэтому поднялся большой шум. Некоторые обвиняемые бежали обратно в Шотландию, а аббат был вынужден вернуть Большую печать, которую тут же передали священнику по имени Гамелин. Впоследствии оказалось, что это был чрезвычайно удачный выбор.
Затем Генрих III послал к молодому королю в качестве советника английского рыцаря Годфрида де Ленгли, который на посту хранителя королевских лесов в Англии стал крайне непопулярен. Эта непопулярность преследовала его и в Шотландии.
После церемонии бракосочетания Александр III вернулся на родину, и по его прибытии был назначен новый Королевский Совет. Генрих в это время продолжал плести свои интриги. В 1254 году он снова попросил у Иннокентия IV предоставить ему доходы шотландской церкви. Иннокентий отказал, но вскоре после этого скончался, а его преемник Александр IV уступил домогательствам английского короля.
В самой Шотландии партии все еще враждовали между собой, и к 1255 году установилась привычная политическая схема, регулярно повторявшаяся на протяжении последующих 350 лет при несовершеннолетних королях: две партии пытаются оказать влияние на монарха, причем в качестве союзницы одной из них выступает Англия, стремящаяся установить свою власть над соседним государством.
Летом того же года Генрих заявил, что с его дочерью в Шотландии плохо обращаются, и выступил во главе английских войск к шотландской границе. Оттуда он отправил посольство, которое должно было засвидетельствовать благородные цели английского короля, который обвинял Королевский Совет во враждебности и агрессивных замыслах против его «дорого сына» и юной королевы, но заявлял, что не желает нанести оскорбление королю и не намеревается расторгать его брак.
Шотландский Совет собрался в Эдинбурге, где находились также король и королева, и перенес свое заседание в Стерлинг. Но только члены Совета успели покинуть пределы города, как представители проанглийской партии силой захватили Эдинбургский замок, поставили в нем свой гарнизон и забрали венценосных детей с собой. А английскому королю была отправлена жалоба, гласившая, что юную королеву принуждали жить в замке подобно заключенной и не разрешали ей разделять постель с супругом (по этому поводу напомним, что ему было на тот момент тринадцать, а ей, вероятно, четырнадцать лет), однако теперь «несправедливость» устранена.
Генрих отвел свои войска. Затем этот «заботливый отец» во всеуслышание заявил, что он не собирается причинять Александру никакого вреда, но с целью дать ему хороший совет и защитить его королевство он, из «отцовской любви», желает поговорить с ним, и послал охранные грамоты королю и королеве. После чего короли встретились в Йорке и мирно разошлись. Александр на это время оставил свою молодую жену с ее больной матерью.
