Георгий Вернадский - Русское масонство в царствование Екатерины II
В 1777 году в Москве «работала» тамплиерская ложа Candeur, основанная майором Беннингсеном.
Около 1779 года П. А.Татищев, мастер московской ложи Трех Знамен, достал себе из Берлина через английского купца Тусеня «четыре градуса шведских стрикт-обсерванских». В следующем году новый знакомец московских масонов, Шварц, сообщил братьям, что «в Курляндии есть старое масонство и в великом почтении у дворянства»[112].
Около 1781 года отпавший от шведской системы князь Трубецкой образовал с участием Новикова и Шварца «тайную сиентифическую» ложу Гармонии. Национального мастера Гагарина с его Сфинксом оставили в стороне; сперва побоялись пригласить и Татищева, градусы которого также были заподозрены в сходстве со шведскими.
Ложа Гармонии, по словам Новикова, «формальных собраний не имела еще; а только собирались для советований об ее установлении и как искать вышних градусов; ибо ведали, что Иван Перфильевич больше нашего Рейхелевских градусов не имеет; от барона же Рейхеля получить никакой надежды мы не имели, то предложил, наконец, Шварц, что он знаком с одним из старших курляндских масонов, фамилии его не помню, а знаю только, что он был мастером ложи Курляндской и префектом, помнится, капителя их по рыцарским градусам, который состоит в связи и знаком с некоторыми берлинскими масонами, которые работают по тем же актам, по которым и мы; и что и барон Рейхель с ними был знаком, вероятно, что от них и сам получил, то ежели мы его (Шварца) отправим туда, то он надеется получить сии вышние градусы».
Гармония одобрила предложение Шварца, а вслед за тем последовала и другому его совету — допустила к себе Татищева.
Татищев при этом дал от себя письма к «курляндскому масону» (то есть фон Фирксу) и в Берлин, в ту ложу, откуда сам получил акты[113].
Приехав в Курляндию, Шварц узнал, «что в немецкой земле в целом постановлении масонском делается реформа… и что великим мастером всего масонства избран герцог Брауншвейгский». Курляндские масоны снабдили Шварца рекомендательными письмами к герцогу. 22 октября 1781 года Шварц обратился к герцогу Брауншвейгскому «яко к видимому великому мастеру всех старых шотландских лож с просьбою о милостивейшем признании состоящих уже в высоком ордене братий». Шварц сообщал, что московские братья «вступили в союз с Митавскою старою шотландскою ложею, яко состоящею равным образом под высочайшим вашим ведением, который союз намерены они продолжать, потому наипаче, что он, к положению Курляндии, много способствует к всеобщей связи и корреспонденции».
Шварц просил о предоставлении России особой провинции ордена. Заявление Шварца было встречено благосклонно. Оно было подано как раз вовремя, так как предстоящий конвент должен был пересмотреть всю организацию ордена. Главный вопрос, который нужно было обсудить, затрагивал самое существование ордена Тамплиеров. «Должны ли мы орден принимать за нечто условное, или можем мы производить оный от какого-нибудь древнейшего общества и ордена, и какой есть сей орден?» — спрашивал «предварительный циркуляр», разосланный повсеместно герцогом в ожидании конвента в 1780 году[114].
Конвент происходил в Вильгельмсбаде 16–23 августа (н. ст.) 1782 года. На вопрос о зависимости масонства от средневекового Ордена Храма, был дан отрицательный ответ. Рыцарству оставлено лишь «историческое», то есть аллегорическое, значение. Новое масонство должно было сохранить только старые формы и влить в них совершенно иное содержание. Храмовничество было заменено «благотворным рыцарством». Одновременно с этим был утвержден «Устав, или Правило вольных каменщиков», проникнутый вполне тем же сентиментальным пафосом, что и самое название новых рыцарей. Генеральным мастером «благотворных рыцарей» избран был герцог Брауншвейгский.
Конвент оставил в силе прежние названия степеней германского тамплиерства. К трем обычным иоанновским степеням и четвертой шотландской в храмовничестве добавлялись V (новиция) и VI (рыцаря); VII градус («сиантифический») давал теперь историческое толкование рыцарству.
Заново были распределены провинции «Строгого наблюдения»; одна из них (восьмая) досталась теперь на долю России. Швеция вовсе вышла из-под власти герцога Брауншвейгского, так как не согласилась отречься от прежнего понимания тамплиерства[115].
В Москве на основании этих постановлений было организовано управление VIII провинцией. В письме от 14 февраля 1783 года Новиков сообщал А. А. Ржевскому список новых должностных лиц: «1) Провинциального великого мастера место еще вакантное[116]. 2) Приор VIII провинции, в ордене именуемый Петр рыцарь a cygno triumphante, Татищев. 3) Декан провинции, Георгий рыцарь a fortitudine, кн. Ю. Н.Трубецкой. 4) Генеральный визитатор провинции, кн. Николай рыцарь ab aquila boreali, кн. Н. Н. Трубецкой. 5) Казначей провинции имею честь быть я; в ордене мое имя Николай рыцарь ab апсога. 6) Канцлер провинции, Георгий рыцарь ab aquila crescente, И. Е. Шварц. 7) Генеральный прокуратор, кн. Алексей рыцарь ab aequitate, кн. А. А. Черкасский».
В состав провинциального капителя, кроме этих лиц, входили М. М.Херасков, П. П. Татищев и В. А. Всеволожский.
В директории VIII провинции «присутствуют провинциальные чиновники всегда, когда им угодно, а сверх того, по введенному порядку, назначены для исправления текущих дел президент и члены. Первым имею честь быть я (Новиков), а члены: 1) рыцарь Василий а рііа, В. В.Чулков, 2) рыцарь Иван ab aurora boreali, И. П. Тургенев, 3) Jacobus а concordia, господин профессор Шнейдер, 4) рыцарь Федор ab oliva tenebra, Ф. П. Ключарев[117], 5) рыцарь Григорий a cuba, Г. П. Крупенников».
Руководители московской директории пытались установить зависимый от себя «приорат» в Петербурге. Желательными кандидатами в петербургский «капитель» Новиков (в том же письме к Ржевскому) называл Елагина, Куракина, Перфильева, Фрезе[118] и Дмитриевского.
В январе того же 1783 года Трубецкой выражал надежду, что Ржевский возьмет на себя должность префекта в Петербурге и учинится там «центром или орудием ордена, который бы все различные радиусы привел воедино». 26 апреля Новиков дал знать Ржевскому, что ему «вручено достоинство петербургского префекта». Но только в июле Директория сообщила представителю петербургского масонства, кн. А. Н. Засекину, о состоявшемся учреждении префектуры в Петербурге. Префектом назван Алексей, рыцарь a bona spe (А. А. Ржевский). Членами префектуры, вероятно, определены были А. А. Нартов, А. П. Митусов, Г. М. Лукашевич, И. А. Тейльс, С. В. Перфильев.
Таким образом лишь почти через год после Вильгельмсбадского конвента Брауншвейгская рыцарская организация дошла до Петербурга. В том же году одна ложа была учреждена новой московской Директорией и в провинции. Это ложа Северной Звезды в Вологде; патент на основание ее был выдан от имени «Директории VIII провинции, именуемой России» за подписями Татищева, Новикова и Шварца.
Подчиненные новому уставу ложи управлялись Директорией через посредство двух «капителей». Один из них (Коронованного Знамени) находился под начальством П. А. Татищева; префектом другого (Латоны) был кн. Н. Н. Трубецкой.
Под главенством этих капителей или одного из них состояли в Москве ложи Девкалиона, Светоносного Треугольника, Астреи и св. Моисея[119].
Внутренняя жизнь отдельных лож Московского масонства в 1782–1783 годах недостаточно ясна. По-видимому, она была далека от блестящей и шумной внешности английской и шведской систем, приближаясь уже к строгой духовной обстановке «теоретических собраний». О направлении деятельности этих лож свидетельствуют, например, речи С. И. Гамалеи, произнесенные им в ложе Девкалиона в 1782–1783 годах.
Увлечение рыцарством, ярко проявившееся в шведской и брауншвейгской системах, охватило большую часть русских масонов конца 70-х и 80-х годов XVIII века, не оставив в стороне ни одной почти ложи.
Но в то время, как первые две системы имели широкие планы и для осуществления их пытались создать всеобъемлющие организации, остальная масонская масса довольствовалась внешним блеском церемоний и не участвовала в решении тревожных политических или моральных вопросов. Удовлетворение себе она нашла во французском и английском рыцарстве.
Французские высшие градусы были введены в России еще при Чуди, а также и в ложе, упомянутой Олсуфьевым. Позже связи русского масонства с Францией никогда не порывались вполне. Заметную роль в делах масонских лож Парижа играл русский посланник при французском дворе гр. А. С. Строганов. В 1773 году он участвовал в комиссии французского Grand Orient, пересматривавшей устройство высших степеней.
Французское рыцарство не пользовалось авторитетом среди масонов, ставивших для ордена более серьезные задачи. «Французское масонство мы все, так называвшееся тогда Рейхелевские масоны, совершенно презирали и почитали за глупую игру и дурачество», — показывал, например, Новиков.
