Владимир Дмитриев - «Всадники в сверкающей броне»: Военное дело сасанидского Ирана и история римско-персидских войн

Как убедительно показал К. А. Иностранцев{46}, смысл фразы «держать в двадцати трех, как бы в шестидесяти трех» кроется в особенностях персидской дактилономии — системе обозначения чисел с помощью комбинаций пальцев рук. «Три» — это прижатые к ладони мизинец, безымянный и средний пальцы правой руки; «двадцать» — большой палец правой руки, прижатый к первому суставу указательного; «шестьдесят» — большой палец правой руки, прижатый ко второму суставу указательного. Выражение «держать в двадцати трех, как бы в шестидесяти трех» означает, что мизинец, безымянный и средний пальцы прижимаются к ладони, а большой палец помещается под сочленение первого и второго суставов указательного пальца. Такое (или похожее на него) положение пальцев при стрельбе из лука зафиксировано на многих изображениях персидских лучников сасанидской эпохи и известно как «персидский способ» натягивания тетивы. Однако персы использовали и другие приемы обращения с луком при стрельбе (в частности, наиболее популярный у кочевников Евразии так называемый «монгольский способ»).

Одним из самых ярких примеров, демонстрирующих искусство персидских лучников, явилась битва под Хломароном (585), в ходе которой персы, преследуя отступавших ромеев и используя в качестве оружия только луки, т. е. даже не вступая в рукопашную схватку, уничтожили весь византийский арьергард. Случай тем более показательный, что войско персов состояло из простых обывателей («крестьян», как пишет Феофилакт Симокатта), не имевших специальной военной подготовки. Примерно то же самое произошло еще раньше, когда в 235 г., во время похода Александра Севера, окруженное римское войско было полностью истреблено персидскими конными лучниками. Не менее ярким в этом отношении фактом является эпизод, в котором персы заставили отступить войско гуннов — признанных мастеров владения луком — тем, что «множеством стрел, как тучей, покрыли небо над скифами [т. е. гуннами. — В. Д.]» (Prise. Fr. 8).

Итак, начинали сражение лучники (скорее всего, конные). Вслед за ними в бой вступала тяжелая персидская конница — катафракты. Всадники, истратив стрелы, шли в атаку на противника. Их задачей являлось нанесение по врагу мощного удара с целью принудить его к отступлению или же прорвать вражеские боевые порядки. Идя в бой, персы пытались не только воздействовать на противника оружием, но и оказать на него психологическое воздействие с помощью громких криков, воплей и т. п. Не понаслышке знавший персов как бойцов Аммиан Марцеллин отмечает, что «они великолепные воины, впрочем, скорее хитрые, чем храбрые, и более страшные издали. Они забрасывают противника множеством лишних слов, издают дикие и свирепые возгласы, велеречивы, несносны и противны…» (Amm. Marc. XXIII. 6. 80; см. также: Agath. III. 7, 23, где говорится о внезапном громком крике персов перед атакой).

В существующей военно-исторической литературе тактика действий катафрактов, происхождение этого рода войск и целый ряд других вопросов рассматривались неоднократно и весьма подробно. Кроме того, многие проблемы, связанные с катафрактами (например, вопрос о пресловутой двуручной хватке копья, встречающейся на изображениях персидских и других всадников), до сих пор являются предметом острых дискуссий, обусловленных отсутствием надежного источникового материала, и не могут быть однозначно решены в ближайшей перспективе. Поэтому, не заостряя внимания на частных и спорных вопросах, мы ограничимся общим описанием того, каким образом действовала персидская тяжелая кавалерия на поле боя.

Катафракт, подобно позднейшему средневековому рыцарю Западной Европы, имел массивное снаряжение, надежно защищавшее воина от вражеских стрел, мечей, копий и другого оружия, однако несколько ограничивавшее его маневренность. Кроме того, главным оружием катафракта являлось длинное копье, которое всадник, судя по среднеперсидским изображениям, во время атаки держал двумя руками, далеко не всегда имея, таким образом, возможность защититься в слу чае необходимости щитом (их у подавляющего большинства катафрактов, как следует из иконографического материала, просто не было) или поражать противника мечом. По этой причине катафракты действовали эффективно лишь в том случае, если они наступали тесным строем, сплоченно и организованно. Одинокий катафракт во время сражения был почти бесполезен. Более того, будучи повергнутым на землю, тяжелый всадник оказывался фактически беззащитным, поскольку из-за внушительного веса доспехов он был весьма неуклюж и становился легкой добычей вражеских пехотинцев:

Катафракты вследствие тяжелого вооружения, которое они носят, защищены от ран, но вследствие громоздкости и веса оружия легко попадают в плен: их ловят арканами; против рассеявшихся пехотинцев в сражении они пригоднее, чем против всадников. Однако поставленные впереди легионов или смешанные с легионарной конницей, когда начинается рукопашный бой грудь с грудью, они часто прорывают ряды врагов (Veget. ERM. IV. 23)

Данный пассаж Вегеция относится к римским катафрактам, однако, бесспорно, отмеченные этим автором характеристики могут быть перенесены и на панцирных всадников персов.

Уместно, на наш взгляд, привести в этой связи и слова Тацита, относящиеся, правда, к сарматским катафрактам:

Если человека в таком панцире [т. е. катафракта. — В. Д.] удается свалить на землю, то подняться сам он уже не может (Тас. Hist. I. 79).

Все эти факторы обусловили и особую тактику действий тяжелой персидской конницы. В атаку она шла плотным правильным строем, чем-то напоминая, таким образом, македонскую фалангу, посаженную на лошадей. Ее действия были четко скоординированы. Не случайно в связи с этим Маврикий отмечает, что «персы перед боем наступают медленно, чтобы не разорвать фронта боевого порядка… Поэтому если бы преследуемые ими повернулись вдруг назад и ударили на их фронт, то это было бы очень рискованно, так как они наткнулись бы на строй в полном порядке. Потому что персы преследуют врага не так беспорядочно, как скифы, а медленно и стройно» (Mauric. XI. 2).

После первого — наиболее мощного и страшного по своей силе — удара катафракты начинали поражать противника мечами. Их поддерживала многочисленная и маневренная легкая конница, задачей которой было затруднение действий вражеского войска, в особенности на флангах, — они у персов (как, впрочем, и у многих других народов, в том числе у римлян и византийцев) всегда были слабым местом. Кроме того, легкая кавалерия преследовала и разбитого противника, бежавшего с поля боя.

Второй линией являлись резервные подразделения пехотинцев, вступавших в битву лишь на ее завершающем этапе либо же при необходимости усилить натиск на противника или, напротив, укрепить оборону в случае вражеской атаки. Однако не исключена и возможность размещения в резервных порядках персов всадников, поскольку в источниках не указывается на отсутствие здесь кавалерии.

Все авторы, более или менее подробно характеризующие персидскую пехоту, практически единодушны, как было сказано выше, в признании ее никуда не годной с точки зрения боевых качеств.

Это позволяет сделать вывод о том, что решающего значения в бою пехота персов не играла, однако в определенных ситуациях ее действия, безусловно, могли определить исход сражения.

В связи с рассмотрением вопроса о действиях персидской пехоты привлекает внимание один из эпизодов «Предания о сыне Зарера». Хотя описываемые в этом сочинении события происходили, по мнению самих персов, в древнейшую эпоху их истории, тем не менее, многие частные моменты, в том числе и касающиеся военного дела, явно относятся к сасанидскому периоду. В данном случае для нас интересно описание сцены ссоры царя Виштаспа с бидахшем Джамаспом:

Тогда царь Виштасп, выслушав эту речь, упал со своего престола наземь. В левую руку берет он кинжал, в правую руку берет он меч, на Джамаспа бросается и говорит: «Будь ты неладен, колдун, вызывающий ужас, ибо мать твоя была колдуньей и отец твой был лжецом» (A3. 50–51).