Валентин Рунов - Вермахт «непобедимый и легендарный». Военное искусство Рейха
Но штаб группы армий «А» не сдавался. 6 декабря Манштейн в очередной раз написал личное письмо начальнику Генерального штаба сухопутных войск Германии генералу Ф. Гальдеру, в котором он снова привел все соображения, говорившие в пользу разработанного им оперативного плана. Но штаб ОКХ упорно молчал.
Потеряв терпение, Манштейн 15 декабря связался по телефону с начальником Первого управления штаба главнокомандующего сухопутными войсками генералом фон Штюльпнагелем и прямо спросил его, будет ли ОКХ продолжать сохранять молчание в отношении выдвинутых предложений. После этого последовал телефонный звонок от Гальдера, который заверил начальника штаба группы армий «А» в том, что он вполне разделяет предложенную точку зрения, но имеет строгий приказ оставить в силе указание о нанесении главного удара силами группы армий «Б». Правда, он признался, что также имеет приказ «оставить этот вопрос открытым до обозначения успеха в ходе операции».
Э. фон Манштейн пишет: «В соответствии с этим можно было бы считать, что ОКХ действительно приняло наши оперативные предложения и в какой-либо форме – от своего имени – сообщило о них Гитлеру. Однако в то же время представитель Йодля генерал Варлимонт и первый заместитель начальника штаба оперативного руководства вооруженными силами будущий генерал фон Лоссберг сообщили мне, что ОКХ никогда не обращалось к Гитлеру в духе наших предложений! Эта ситуация казалась нам весьма странной».
Борьба на высшем уровне принятия решения на операцию продолжалась. Во второй половине декабря «состояние погоды исключало всякую мысль о наступлении».
Воспользовавшись этой паузой, штаб группы армий «А» еще раз постарался добиться изменения оперативного плана. Э. фон Манштейн пишет, что к тому времени «мы уже представили достаточно материалов для размышления... Во время моего возвращения из Лигница (Легница) в Кобленц я заехал в ОКХ в Цоссен, чтобы услышать, как за это время обстояло дело с отношением к нашему проекту операции. Генерал фон Штюльпнагель снова сказал мне, что они в ОКХ в основном согласны с нашими планами, что ОКХ связано приказом Гитлера о том, чтобы решение о выборе направления главного удара оставалось открытым. По-прежнему было неясно, говорил ли вообще командующий сухопутных сил о наших планах с Гитлером. Это казалось маловероятным, так как тогдашний начальник Первого отдела оперативного управления подполковник Хойзингер сообщил, что генерал-полковник фон Браухич с 5 ноября перестал бывать у Гитлера».
С началом нового года синоптики предсказали сильный мороз, который обещал наступление хорошей погоды, благоприятной для действий авиации. Но холод, сопровождавшийся сильным снегопадом, мог существенно повлиять на возможность использования танковых войск. Эйфель и Арденны покрылись толстым слоем снега, в результате чего продвижение танков оказалось весьма затруднительным. И Гитлер снова отдал приказ о занятии исходных районов для наступления в соответствии с планом главного командования сухопутных войск, то есть для нанесения удара в обход с севера.
Узнав об этом, штаб группы армий «А» 12 января снова направил в ОКХ записку, озаглавленную «Наступление на Западе», в которой опять излагались так часто повторявшиеся положения об организации наступления на Западе, которое имело своей целью достижение решительной победы. Э. фон Манштейн пишет: «Хотя в тот момент нельзя было и думать об изменении директивы, штаб все же надеялся, что его замысел так или иначе выступит на первый план при проведении операции в рамках происходящей подготовки к наступлению. К тому же приказ о наступлении отменялся уже так часто, что можно было ожидать его отмены и на этот раз, а затем снова представилась бы возможность коренного изменения оперативного плана».
Но штаб ОКХ также не собирался сдаваться. Он ответил, что «точка зрения о том, что ОКХ стремится только к частной цели, неверна. Последующая задача будет поставлена своевременно». Штаб главнокомандующего заверил, что «рассматривается вопрос о том, чтобы включить в состав группы армий дополнительные силы, а также еще один штаб армии. Срок передачи этих сил будет определен командующим сухопутных сил. Окончательное решение о выборе направления главного удара будет принято Гитлером по представлению командующего сухопутных сил». Поэтому тревожить фюрера другими соображениями по этому вопросу штаб главнокомандующего считал нецелесообразным. Поэтому прежняя директива была оставлена в силе.
Таким образом, решающий удар в Бельгии должна была наносить фронтально группа армий «Б». Группа армий «А» по-прежнему должна была прикрывать войска, участвующие в этой операции. Перенос направления главного удара в район действий группы армий «А», как и раньше, был поставлен в зависимость от течения операций. Поэтому группа армий «А» по-прежнему не получила бронетанковых соединений, включение которых в ее состав с самого начала операции являлось в соответствии с планом группы армий предпосылкой для достижения внезапности в Южной Бельгии и нанесения затем удара в тыл противнику в направлении на устье Соммы. Группа армий также не была уверена в усилении ее еще одной армией, которая была бы необходима для отражения удара перешедшего в контрнаступление противника.
Таким образом, ошибка в плане развертывания для нанесения первого удара, которую еще Мольтке считал непоправимой, на начало 1940 года не была устранена. Верховное командование Германии и не хотело решиться на шаг, который, по словам генерала Йодля, сказанным им в феврале 1940 года, «представляет собой контрабандную операцию, при которой рискуешь быть схваченным богом войны за я...».
Таким образом, командование германской армии, как и командование союзников, не сознавая этого, пришло к общему выводу о том, что надежнее действовать друг против друга фронтально в Северной Бельгии, чем брать на себя риск смелой операции. Суть этой операции заключалась с немецкой стороны – в случае принятия плана штаба группы армий «А»; со стороны союзников – в случае уклонения от решающего сражения в Бельгии и нанесения мощного контрудара по южному флангу наступающих немецких войск.
Между тем произошло событие, которому позже многие стали придавать решающее значение для произведенного вслед за этим коренного изменения плана операции в духе предложений группы армий «А». Начальник оперативного отдела штаба 7-й авиадивизии по ошибке совершил посадку на бельгийской территории. При этом в руки бельгийцев попали выдержки из плана использования 1-го воздушного флота Германии во время операции. Вполне понятно, что союзное командование не могло не отреагировать на эту информацию.
Но в действительности же этот инцидент не привел к изменению оперативного плана, хотя и можно думать, что он позже способствовал принятию Гитлером и ОКХ предложения группы армий «А». Совещание, проведенное командующим сухопутных сил с командующими группами армий «А» и «Б» и командующими подчиненными им армиями 25 января в Кобленце и Баддесберге, показало, что основные положения плана ОКХ остались незыблемыми. Это означало, что задачи групп армий «А» и «Б» остались без изменений. Генерал-полковник В. фон Браухич в очередной раз заявил, что он не может заблаговременно передать группе армий «А» 14-й механизированный корпус. Это означало только то, что командование германской армии по-прежнему настаивало на том, чтобы поставить вопрос о переносе направления главного удара в район действий группы армий «А» в зависимость от хода операции.
30 января штаб группы армий «А» направил в ОКХ еще одну памятную записку, дополняющую соображения, высказанные ее командованием 25 января главнокомандующему сухопутными силами, на основе поступивших за это время сведений о противнике. Штаб указал, что теперь следует считаться с возможностью переброски в Южную Бельгию крупных сил противника, в частности подвижных соединений. При этих обстоятельствах он предупреждал о том, что нельзя рассчитывать на то, что 19-й танковый корпус один будет в состоянии отразить нанесенный ими удар и не сможет форсировать реку собственными силами.
Это мнение в полной мере подтвердилось на маневрах, происходивших 7 февраля в Кобленце, во время которых проверялась готовность к наступлению 19-го танкового корпуса и обеих армий, входивших в состав группы армий «А». Маневры показали, насколько проблематичным является наступление изолированного 19-го танкового корпуса в соответствии в планом главного командования. Именно тогда генерал Г. Гальдер, присутствовавший на маневрах, наконец, начал понимать правильность плана, предложенного штабом группы армий «А».
Немаловажную роль сыграл и чисто субъективный фактор. 27 января генерал Э. фон Манштейн получил сообщение, что назначен командиром 38-го армейского корпуса. Он не сомневался в том, что его отставка с поста начальника штаба группы армий «А» объяснялась желанием ОКХ отделаться от надоевшего ему настойчивого человека, который посмел противопоставить его оперативному плану другой план. Но перед вступлением в новую должность 17 февраля 1940 года он был вызван вместе со всеми остальными вновь назначенными командирами в Берлин для представления Гитлеру. Это событие стало значимым для всей операции, которую немецкие войска подготовили на Западе. Вспоминая о ней, Э. фон Манштейн пишет следующее: «Когда мы после завтрака стали прощаться с Гитлером, он пригласил меня в свой кабинет. Там он предложил мне изложить свою точку зрения об организации наступления на Западе. Знал ли он уже от своего главного адъютанта о нашем плане и в какой мере он в этом случае был информирован, я не могу сказать. Во всяком случае, мне оставалось только удивляться тому, с какой поразительной быстротой он разобрался в той точке зрения, которую группа армий отстаивала в течение вот уже нескольких месяцев. Как бы то ни было, он вполне одобрил мои соображения».
