Дэвид Гланц - Крупнейшее поражение Жукова Катастрофа Красной Армии в Операции Марс 1942 г.

Бунтрок располагал данными внутриармейской разведки — донесениями с передовой, сведениями, полученными от пленных, рапортами рейдов и патрулей, воздушной армейской разведки, данными радиоперехвата, донесениями шпионов и наблюдениями артиллеристов, но ему недоставало ресурсов и более широкой перспективы, доступной высшему командованию. Тем не менее его сведения обычно бывали более свежими и полезными при сопоставлении с оценками аналитиков высокого уровня. Естественная ограниченность взглядов породила беспокойство среди низшего командного состава всех секторов, к концу октября общевойсковая оценка подтвердила выводы Бунтрока. Короче говоря, 9-я армия все больше убеждалась в том, что именно ее противник избрал главной мишенью.

29 октября Бунтрок подготовил пространный отчет разведки, представил его Моделю, а ранним вечером телетайпом передал в штаб группы армий в Смоленск. В полном соответствии с заключениями Fremde Heere Ost двухнедельной давности, Бунтрок писал: «Противник готовится к крупному наступлению против 9-й армии, намереваясь нанести удары с восточной и западной сторон (ржевского] трапецоида… Основная цель — прорваться внутрь трапецоида с обеих сторон, окружить располагающиеся на нем войска, уничтожить 9-ю армию, прорнать линию фронта, ликвидировать группу армий „Центр“ и закрепить победу триумфальным продвижением к Смоленску и взятием его штурмом» (41).

Бунтрок даже не подозревал, что в своем кратком отчете он полностью отразил намерения советского командования и, как это ни парадоксально, даже смелые фантазии Жукова. Теперь Бунтроку и Моделю оставалось определить, когда, где и какими силами будет предпринято наступление. И самое важное — убедить верховное командование, что угроза реальна. Бунтрок упорно работал над решением первой задачи. Вторую взял на себя Модель, и ему же предстояло подготовить армию к наступ-лению, когда бы оно ни произошло.

Невозмутимо обдумывая прогнозы Бунтрока, Модель перечислял меры, которые он мог бы предпринять, чтобы рас-строить планы советского командования. Если Бунтрок прав, рассуждал Модель, до наступления еще далеко, по крайней мере несколько недель. На востоке приготовления противника по-чти и завершены, на западе они затягиваются, вероятно, из-за недавних проливных дождей. За время интенсивных прошло-годних операций в этом районе Модель успел убедиться в том, что дожди успешно парализуют войска, лишая их способности передвигаться. Итак, как же распорядиться временем наибо-лее разумно, избежать повторения угрозы, нависшей над 9-й армией в августе?

Мысленно Модель пересмотрел диспозицию своей армии. Его бывший 39-й танковый корпус защищал самый уязвимый участок на востоке, у рек Вазуза и Осуга, где завершилось авгус-товское наступление советских войск. Три немецких пехотных дивизии (102-я, 337-я и 78-я) стояли в обороне вместе с 5-й тан-ковой дивизией при поддержке 9-й танковой дивизии в резер-ве чуть западнее Сычевки. На севере 27-й армейский корпус оборонял сектор от западной окраины Ржева до Осуги вместе с шестью пехотными дивизиями (256-й, 87-й, 129-й, 254-й, 72-й и 95-й). В тылу у корпуса расположилась в резерве 14-я моторизованная дивизия — к северу от железной дороги Ржев- Оленине и Чертолино. 23-й армейский корпус защищал вершину выступа совместно с тремя пехотными дивизиями (110-й, 253-й и 206-й), развернутыми от Лучесы к юго-западу от Оленине до Волги к западу от Ржева и подкрепленными с тыла тяжелой моторизованной дивизией «Великая Германия», занимавшей позиции в резерве южнее Оленине, в сторону Белого. Завершая линию обороны 9-й армии на Ржевском выступе, 41-й танковый корпус Моделя был дислоцирован у основания выступа, от юго-западной окраины Белого до Лучесы; его поддерживали три пехотных дивизии (ненадежная 2-я авиационная полевая дивизия, 246-я и 86-я). В тылу за левым флангом корпуса расположилась кавалерийская дивизия СС (42).

Проверяя оборону выступа, Модель столкнулся с двойной дилеммой. Во-первых, требовалось расположить войска на выступе наилучшим для обороны образом. Значит, подвижные резервы должны занять такие позиции, чтобы действовать с максимальной эффективностью. Нынешняя диспозиция резервов вполне устраивала Моделя. В каждом секторе имелись подвижные резервы, 1-я танковая дивизия находилась в резерве армии, была расположена по центру основания выступа и могла в критической ситуации выдвинуться как на восток, так и на запад. Более того, 12-я, 20-я и 19-я танковые дивизии группы армий «Центр» были готовы вступить в бой по первому приказу — конечно, если их не отзовут в другие сектора.

Еще более серьезной дилеммой Модель считал собственную способность справиться с одновременной атакой противника на всем протяжении участка фронта, занимаемого его армией. Помимо обороны выступа, его армия несла ответственность за оборону сектора, простирающегося на запад до Великих Лук. Его группа Шеваллери, названная в честь командира 59-го армейского корпуса, занимала оборону в Великих Луках, а два более слабых корпуса, 2-й авиационный полевой (со 2-й и 3-й авиационной полевой дивизиями) и 6-й армейский корпус (с 205-й и 330-й пехотными и 7-й авиационной полевой дивизиями) держали оборону протяженного участка фронта, проходящего через Велиж к северу от Витебска и Смоленска, между Великими Луками и Ржевским выступом. Если 9-я армия сосредоточит слишком много внимания и ресурсов на обороне Ржевского выступа и Великих Лук и потеряет и то и другое, весь фронт рухнет, как карточный домик. Дорога на Смоленск окажется открытой.

Перебирая преимущества и опасные моменты своего положения, Модель радовался тому, что отчет Бунтрока помог ему выиграть драгоценное время. Он молился лишь об одном — чтобы Бунтрок не ошибся.

Штаб корпуса генерала Ганса Юргена фон Арнима располагался в живописной русской деревушке на сравнительно открытой местности, близ крупного совхоза Глинное на берегах реки Вазуза, у места слияния Вазузы с рекой Касня. Здесь, всего в семи километрах отлинии фронта, имелся доступ к дороге на Сычев-ку, где находился штаб армии, а также удобная связь с немецкими войсками, защищающими стратегически значимый и самый опасный сектор корпуса, простирающийся на 20 км на север, по холмистой местности на западном берегу Вазузы. На этом широком участке фронта штабы оборонительных дивизий фон Арнима, полки и батальоны заняли бесчисленное множество крепких деревень, которыми изобиловал этот район.

Фон Арним, командовавший 17-й танковой дивизией в 1941 году, а через шесть месяцев после описываемых событий сдавшийся войскам союзников в Северной Африке, разделял беспокойство Моделя по поводу замыслов противника. Сведения, полученные за последнюю неделю, лишь усиливали тревогу. Хотя советские командиры маскировали перемещения войск дымовыми завесами и чаще всего предпринимали их под покровом ночи, немецкая воздушная разведка заметила, что колонны советских войск численностью с батальон направляются к участку фронта 39-го танкового корпуса. Вскоре «языки», захваченные немецкими разведотрядами, сообщили об увеличившихся передвижениях артиллерии в этом районе, включая 1165-й пушечный артиллерийский полк, перемещенный к югу от Ржева на участок 31 — й армии. Это донесение, полученное от главы разведотдела 102-й пехотной дивизии капитана Фридриха Ланге, в сектор которого выдвинулась русская артиллерия, подчеркнуло серьезность ряда подобных тревожных сообщений из той же дивизии (43).

102-я пехотная дивизия держала оборону на обоих берегах Осуги, на левом фланге 39-го танкового корпуса и 5-й танковой дивизии. Ее крайний правый полк, 195-й, занимал наиболее уязвимый сектор между реками Осуга и Вазуза, штаб дивизии располагался на левом берегу Осуги, выходящем к немецким и советским передовым позициям в секторе 195-го полка. Беспокойство Ланге по поводу подкрепления артиллерии противника усилилось 5 ноября, когда в артобстреле с советской стороны впервые приняли участие орудия нового калибра, а также многоствольные ракетные установки «катюша». Последние чаще всего применялись в ходе подготовки к наступлениям или при их поддержке. Дальнейший анализ показал, что за последние недели мощь советской артиллерии в секторе 102-й дивизии удвоилась.

Рапорты 102-й пехотной дивизии совпадали с донесениями соседних дивизий, в особенности 5-й танковой, и бесчисленными показаниями пленных, захваченных залинией фронта в период усиления активности советской разведки: все они называли наиболее вероятной датой начала решительных действий 7 ноября, день социалистической революции. Ночью 5–6 ноября 102-я пехотная дивизия отразила советские рейдовые действия, которые поддерживало несколько танков. На следующий день передвижения по другую сторону линии фронта усилились. Немецкая разведка выяснила, что советские позиции близ Ржева подкреплены 800-1000 солдат; небольшие отряды видели марширующими вдоль Вазузы, радиоперехваты указывали на приближение наступления. Все эти новые симптомы немецкая разведка истолковала по-разному. Бунтрок из 9-й армии решил, что они свидетельствуют о близком наступлении советских войск. Ланге же был уверен, что атака надвигается, но вряд ли будет иметь масштабы «полустратегической операции» (44).