Виктор Петелин - История русской литературы XX века. Том I. 1890-е годы – 1953 год. В авторской редакции
Поэма вызвала у слушателей восторг, смятение перед «новью» и тяжёлую тоску по «Настеньке». «Маята как змея «одолела»…» (Николай Клюев глазами современников. СПб., 2005. С. 182–183).
18 мая 1933 года из Москвы Н. Клюев строго предупреждает А. Яр-Кравченко быть осторожнее в своей жизни: «Получил от тебя бандероль с моей поэмой. Конечно, искажённой и обезображенной с первого слова: «Песня о великой матери» – разве ты не знаешь, что песнь, а не песня, это совсем другой смысл и т. д., и т. д. но дело теперь уже не в этом, а в гибели самой поэмы – того, чем я полон как художник последние годы – теперь все замыслы мои погибли – ты убил меня и поэму самым зверским и глупым образом.
Разве ты не понимаешь, кому она в первую очередь нужна и для чего и сколько было средств и способов вырвать её из моих рук? То, что не удалось моим чёрным и открытым врагам – сделано и совершено тобой – моим братом. Сколько было заклинаний и обетов с твоей стороны – ни одной строки не читать и не показывать… Но ты, видимо, оглох и ослеп и лишился разума от своих успехов на всех фронтах! Нет слов передать тебе ужас и тревогу, которыми я схвачен. Я хорошо осведомлён, что никакого издания моих стихов не может быть, что под видом издания нужно заполучить работы моих последних лет, а ты беспокоишься о моей славе! На что она мне нужна! Опомнись! Ни одной строки из моей поэмы больше под машинку! Всё сжечь!.. Приди в себя! Перекрестись! Опомнись! Пока не поздно – ни одной строки ни под каким предлогом никому» (Словесное древо. С. 297–299).
В феврале 1934 года Н.А. Клюев был арестован, произведения, написанные и начатые, были изъяты. Не вдаваясь в подробности, приведу письмо Н. Клюева С. Клычкову от 12 июня 1934 года из Колпашева, места ссылки: «Дорогой мой брат и поэт, ради моей судьбы как художника и чудовищного горя, пучины несчастия, в которую я повержен, выслушай меня без борьбы самолюбия. Я сгорел на своей «Погорельщине», как некогда сгорел мой прадед протопоп Аввакум на костре пустозерском. Кровь моя волей или неволей связует две эпохи: озарённую смолистыми кострами и запалами самосожжений эпоху царя Феодора Алексеевича и нашу, такую юную и потому много не знающую. Я сослан в Нарым…» (Там же. С. 313).
В Нарыме и Томске Н. Клюев написал две поэмы: «Кремль» и «Нарым».
Арестован 5 июня 1937 года в Томске и по приговору суда в конце октября того же года расстрелян в Томской тюрьме.
В воспоминаниях современников дан многогранный, глубокий, сложный, противоречивый образ Николая Алексеевича Клюева – от характеристик земляков-вытегорцев до наблюдений А. Блока, С. Есенина, М. Нестерова, И. Эренбурга, В. Шаламова, В. Горбачёвой, А. Яр-Кравченко и И. Гронского.
Клюев Н. Сердце Единорога: Стихотворения и поэмы. СПб., 1999.
Клюев Н. Словесное древо: Проза. СПб., 2003.
Николай Клюев глазами современников. СПб., 2005.
Сергей Антонович Клычков
(24 июня (6 июля) 1889 – 8 октября 1937)
Родился в деревне Дубровки Тверской губернии, мать принесла мальчика в дом сапожника-кустаря Антона Никитича Лешёнкова (так прозвали его в деревне). В деревне и в округе все занимались башмачным делом, недалеко, в Кимрах, был кожевенно-обувной центр, там можно было заключить договор, получить аванс и сырье. Работали сапожники по 15 часов, до позднего вечера, затем мать, Фёкла Алексеевна, уходила в Москву продавать мастерские изделия мужа, ничуть не уступавшие по качеству фабричной обуви.
Для юного Сергея Клычкова настоящими воспитателями были Никита Родионович и Евдокия Михайловна Клычковы, дед и бабушка. С детства бабка Евдокия внушила внуку любовь к лесу, скудным лугам и полям, приучила ценить лесных жителей, понимать сказки, пословицы, песни, русскую народную мудрость. Семья староверов Клычковых хранила древние книги, молитвы, песни, и всё это вобрал в свою душу юный Сергей; вобрал православный гуманизм, который войдёт в его стихи, книги и статьи. Занятые своим ремеслом, мужчины мало времени уделяли сельским работам, на полях работали женщины и дети. И эта работа на полях и лугах тоже была по душе юному Сергею. Особенно он любил сенокос.
Родители, собрав кое-какие средства, построили на окраине Дубровок двухэтажный каменный дом, разбили небольшой сад, в котором была сирень, яблони, шестигранная беседка и дюжина ульев. Здесь, когда Сергей Клычков стал известным писателем, бывали скульптор С. Конёнков, писатель М. Пришвин и многие другие известные люди, ловили рыбу, ходили на охоту.
Цепь неожиданностей, роковых случайностей сопровождала юного Сергея Клычкова: к примеру, отец, почувствовав способности сына, решил дать ему образование в Москве, но сын, впервые попав в Москву, не выдержал экзамены в реальное училище, и отец тут же, на улице, в Александровском саду, сурово и беспощадно наказал Сергея. Это случайно видел известный педагог Иван Иванович Фидлер и предложил Антону Никитичу и Сергею держать экзамены в то реальное училище, в котором он был директором. На следующий день Сергей выдержал экзамены и был зачислен.
За годы учёбы в Москве Сергей познакомился со многими интересными людьми. Пришло время революции 1905 года. Представители различных кругов общества каждый по-своему готовились участвовать в этом бурном движении. В мастерской скульптора С.Т. Конёнкова собиралась прогрессивно настроенная молодежь. Возникла мысль участвовать в баррикадных боях. Руководителем дружины избрали С.Т. Конёнкова, купили браунинги, но революция была жестоко подавлена. С.Т. Конёнков высоко отзывался об участнике дружины С. Клычкове как о боевом пропагандисте передовых идей среди рабочих.
Окончив реальное училище, С. Клычков поступил на филологический факультет Московского университета и неожиданно безответно влюбился. Хотел покончить с собой («от несчастной любви вздумал я было наложить на себя руки», – признавался С. Клычков в «Автобиографии»), но снова нежданная случайность отвлекла его от мрачных мыслей. В это время С. Клычков в узких кругах становится известен как поэт, первые его стихи были напечатаны в 1906 году в журнале «На распутье» («Гимн свободе», «Мужик поднялся», «Вихрь»), публикуются и первые прозаические вещи. Об этом узнал Модест Ильич Чайковский, брат знаменитого музыканта, драматург, автор оперных и балетных либретто, и предложил юному поэту совместную поездку в Италию в 1908 году; побывали и у М. Горького на Капри. В это время С. Клычков никак не может выбрать себе направление в учёбе в Московском университете – поступил на естественный факультет, потом перевёлся на филологический, потом на юридический. В университете познакомился с однокурсниками Борисом Пастернаком, Петром Журовым, который впоследствии писал о нём: «Яркой внешностью и щедрой душевностью Сергей привлекал к себе и чаровал. Он был тогда светел и радостен». А главное, Сергей Клычков понял, что ему надо писать стихи, которые пробовал писать в детстве, в нём так и бушует поэтическое пламя, которое хочется выплеснуть, погасить. Он уехал в Дубровку, часами ходил по лесам и полям, любовался природой, а бабушкины сказки то и дело всплывали в памяти, окрашивая его поэзию русской народной стихией. «Стихи-рифмы в моей душе полощутся, как утки, зазывая с реки диких селезней!» – писал С. Клычков в письме тому же Журову, с которым в это время решились совершить путешествие к Светлояру, куда якобы ушёл на дно древний Китеж.
«Дальше – очень неровная, очень причудливая дорога, о которой в двух словах не расскажешь, – писал в автобиографии Сергей Клычков. – В общем: языком обязан лесной бабке Авдотье, речистой матке Фёкле Алексеевне и нередко мудрому в своих косноязычных построениях отцу моему, Антону Никитичу Лешёнкову (Клычков – фамилия по бабушке), а больше всего нашему полю за околицей и Чертухинскому лесу, в малиннике которого меня мать скинула, спутавши по молодости сроки» (Клычков С. Чертухинский балакирь: Романы. М.: Советский писатель. 1988. С. 6).
О первой книге стихотворений Сергея Клычкова «Песни», которая вышла в 1911 году, сдержанно отозвались В. Брюсов, М. Волошин, Н. Гумилёв, лишь С. Городецкий поддержал юного поэта (Речь. 1911. 24 января). Вторая книга – «Потаённый сад», вышедшая в 1913 году, обратила на себя серьёзное внимание не только известных поэтов, но и критиков, литературоведов, историков. Вячеслав Полонский, рецензируя книги С. Клычкова, писал: «…Клычков всегда тих и скромен. Его поэзия целомудренна. Её хочется сравнить с зелёным клейким листочком только что распустившейся почки; кто знает – жестока судьба; быть может, завтра подует холодный ветер и заморозит нежную почку – так не хотелось бы этого; но покуда этот клейкий, полураспустившийся листок несёт большую радость, ибо говорит истомлённой душе о весне и солнце» (Новая жизнь. 1913. № 12. С. 198). В. Львов-Рогачевский столь же одобрительно писал о Клычкове: «Все его песни подслушаны в родной деревне. Много в них чуткости, тонкости, стыдливой влюблённости в природу. Богатый русский язык, оригинальные новые эпитеты, свежесть настроений – намекающая неясность символов захватывает вас» (Современник. 1913. № 10). Здесь не было гражданских тем, отмечали рецензенты, но от сборника С. Клычкова веяло бодрым, живым настроением, нежно звучавшими песнями, возникали любимые народные образы.
