Павел Рейфман - Из истории русской, советской и постсоветской цензуры
К 1905 году несостоятельность существующего в России государственного порядка, необходимость коренных перемен осознавала бо'льшая часть общества, но она справедливо опасались разгула «топоров». Остановимся на нескольких примерах. Прежде всего на «Записке о нуждах просвещения“ (05 г.) (см А. Иванов. Российский ученый корпус в зеркале первой русской революции. “ НЗ»). Записка — свидетельство того, что значительная часть ученых, интеллигенции понимала необходимость существенных преобразований в России. Уже накануне 03 г. представители либеральной интеллигенции, деятели науки, высшего образования входили в узкий круг участников первых нелегальных организаций, стоявших у истоков российских либеральных партий: московских («Беседа»,1899–1905, «Союз земцев-конституционалистов»,1904–1905) и петербургской («Союз освобождения», 1904–1905). Созревание революционной ситуации способствовало и формированию политического мировоззрения либеральной профессуры. Её настроения вливались в программные манифесты либеральных партий. К революции они относились отрицательно, видели в ней зло. Но считали, что этого зла не удалось избежать из-за нежелания власти пойти на уступки. Всё же они сохранили надежду на политическую гибкость царя в катастрофических обстоятельствах. Так профессор философии С. Трубецкой, вскоре избранный ректором Московского университета, в речи, произнесенной на приеме императором земских и городских деятелей 6 июня 1906, утверждал, что противоядием «от дальнейшего взрыва чувств» может стать «народное представительство», которое приведет к «миру внутреннему», при условии, чтобы бюрократия «не узурпировала державных прав царя» (82). Другой преподаватель того же университета четко сформулировал план политических преобразований: «Россия должна стать конституционной монархией». Нас учили считать подобные высказывания свидетельством реакционной позиции русской интеллигенции, предательством дела народа, интересов революции. Но не столь уж они были ошибочны для того времени. Во всяком случае подобные формулировки основывались на опыте европейских буржуазных революций XIX века, особенно «благотворной» германской, 1848 г., а не кровавой французской, 1789 г., ведущей, по мнению русских либералов, к неслыханным опасностям, если не к гибели. Весьма умеренно и ограничено, но, вероятно, намного предпочтительнее того пути, которым пошла Россия в октябре 17-го г. И критический пафос подобных выступлений, направленных против существующего в России положения, сомнений не вызывает.
«Записка о нуждах просвещения» была напечатана 12 января 05 г. в газете «Наша жизнь». Ее подготовили к 150-летнему юбилею Московского университета, но юбилейные торжества были отменены в связи с кровавыми событиями 9-го января на Дворцовой площади. Юбилей, помимо прочего, должны были сопровождать многочисленные «адреса» и «послания» от различных профессорско-преподавательских коллегий, высших учебных заведений, ученых обществ. Предполагалось провести оппозиционную кампанию, с изложением «наболевших в академической среде вопросов профессионального и политического свойства». Планировалось, что «Записка…», оглашенная на специально организованном, якобы по «частной инициативе», банкете в Петербурге, станет венцом задуманной кампании. Но торжества отменили. Пришлось довольствоваться тем, что в намеченный заранее срок «Записку…» напечатали.
Её подписали 342 ученых (16 академиков, 125 профессоров, 201 приват-доцентов), преподавателей различных высших учебных заведений. Среди них видные деятели науки: Владимир Вернадский, Климент Тимирязев, Иван Павлов, Сергей Ольденбург, Александр Веселовский, Алексей Шахматов и др.). «Записка…» стала первым широковещательным обращением российских ученых ко всему русскому обществу, изложением их совместной политической программы, взгляда на дальнейшую судьбу государства России.
Записка 342-х ученых небольшая по размеру. В начале излагаются кратко обстоятельства создания её, сведения о количестве подписавших, причины публикации записки в газете: «Ввиду интереса, который представляет мнение авторитетных лиц, близко знакомых с состоянием и потребностями отечественного просвещения, мы считаем существенно важным познакомить с нею наших читателей». Далее следует текст Записки. Начинается он со слов о знаменательном моменте «общественного подъема, переживаемого нашей родиной» и о «тяжелом положении нашей школы», «тех условиях, в которых еще приходится действовать. С глубокой скорбью каждый из нас вынужден признать, что народное просвещение в России находится в самом жалком положении, совсем не отвечающем ни настоящим потребностям нашей родины, ни ее достоинствам». Деятели науки и высшего образования были убеждены, что народное просвещение — главный двигатель социально-экономической и культурной модернизации России, что необходимо существенно менять «школы всех ступеней — от низшей до высшей».
Далее в «Записке…» кратко говорилось о положении с начальным образованием, о средней школе и о высших учебных заведениях, которые «приведены в крайнее расстройство и находятся в состоянии полного разложения. Свобода научного исследования и преподавания в них отсутствует. Оказавшееся столь плодотворным у всех просвещенных народов начало академической свободы в нас совершенно подавлено». Так в записке появляется дважды повторяемое слово «свобода», пока в понимании «академическая свобода» (курсив мой- ПР). Но уже здесь это слово связывается с политикой: «В наших высших учебных заведениях установлены порядки, стремящиеся сделать из науки орудия политики. Правильное течение занятий постоянно прерывается студенческими волнениями, которые вызываются всей совокупностью условий нашей государственной жизни». К студенческим волнениям авторы записки относятся явно без одобрения, но в то же время они признают, что волнения вызваны причинами государственной жизни.
Речь идет и о тяжелой участи тех, кому приходится трудиться на почве русского народного просвещения. Условия их деятельности «не могут не быть признанными весьма тяжелыми и даже унизительными“, что авторы записки связывают с действиями властей: “ … даже чисто ученая и преподавательская деятельность не гарантирует от административных воздействий. На страницы истории высших учебных заведений до последнего времени приходится заносить случаи, когда профессора и преподаватели — и среди них иногда нередко выдающиеся научные силы — усмотрением временных представителей власти вынуждаются оставить свою деятельность по соображениям, ничего общего с наукой не имеющим. Целым рядом распоряжений и мероприятий преподаватели высшей школы низводятся на степень чиновников, долженствующих исполнять приказания начальства».
Авторы «Записки…» утверждают, что современный режим просвещения в России «представляет собой общественное и государственное зло», подрывающее авторитет науки и просвещения. Наука может развиваться только там, «где она свободна», ограждена от постороннего посягательства, «где она беспрепятственно может освещать самые темные углы человеческой жизни. Где этого нет, там высшая школа, и средняя, и начальная должны быть признаны безнадежно обреченными на упадок и прозябание».
До последней части текста авторы «Записки…“ ограничиваются сферой положения науки и просвещения, хотя и связывают эту сферу с общим отношением к ней государственных инстанций. Но в конце, в последних трех абзацах, они прямо переходят к вопросу несостоятельности всего государственно-общественного порядка России и необходимости изменения его. Деятели науки и высшего образования убеждены, что положение с народным просвещением и наукой неразрывно связано с необходимостью “''полного и коренного преобразования современного строя России'' на началах законности, политической свободы, народного представительства для осуществления законодательной власти и контроля над действиями администрации» (83). В «Записке…» высказана мысль, что «…академическая свобода несовместима с современным государственным строем России. Для достижения ее недостаточны частичные поправки существующего порядка, а необходимо полное и коренное его преобразование. В настоящее время такое преобразование совершенно неотложно <…> мы, деятели ученых и высших учебных учреждений, высказываем твердое убеждение, что для блага страны безусловно необходимо установление незыблемого начала законности и неразрывно с ним связанного начала политической свободы. Опыт истории свидетельствует, что эта цель не может быть достигнута без привлечения свободно избранных представителей всего народа к осуществлению законодательной власти и контролю над действиями администрации. Только на этих условиях обеспеченной личной и общественной свободы может быть достигнута свобода академическая — это необходимое условие истинного просвещения» (НЗ88-89). «Записка…» — не революционный документ. Более того — она осуждает насилие. Но при этом она требует коренного изменения существующего порядка.
