Уинстон Черчилль - Вторая мировая война (Том 1-2)
Если, однако, Япония объявит нам войну, ее первой целью за пределами Желтого моря, вероятно, будет Голландская Индия. По-видимому, это не понравится Соединенным Штатам. Как они поступят, мы не можем сказать. Они не дают никаких обязательств относительно поддержки, однако их основной флот на Тихом океане должен вызывать у японского морского министерства серьезное беспокойство. На этой первой стадии англо-японской войны мы должны, конечно, оборонять Сингапур, который в случае нападения -- что мало вероятно -должен выдержать длительную осаду. Мы должны быть также в состоянии использовать Цейлон в качестве базы для линейного крейсера и быстроходного авианосца. Эти корабли вместе со всеми австралийскими и новозеландскими крейсерами и эсминцами, которые возвратятся к вам, будут служить мощным сдерживающим фактором для вражеских крейсеров-рейдеров...
Возникает еще один вопрос: попытается ли Япония после объявления войны вторгнуться в Австралию и Новую Зеландию крупными силами. Мы думаем, что это вряд ли вероятно, во-первых, потому, что Япония увязла в Китае, во-вторых, потому, что она получит богатую добычу в Голландской Индии, и в-третьих, потому, что она будет очень опасаться посылать так далеко на юг значительную часть своего флота, оставляя между собой и этой эскадрой американский флот. Если, однако, вопреки благоразумию и собственным интересам Япония попыталась бы осуществить в крупных масштабах вторжение в Австралию или Новую Зеландию, я имею совершенно ясные полномочия кабинета заверить вас, что мы должны были бы тогда, несмотря на наши потери в Средиземном море, пожертвовать всем, за исключением лишь обороны Англии, от которой зависит все, и своевременно послать вам на помощь такой флот, который был бы в состоянии дать сражение любым японским силам в австралийских водах, отпарировать любые силы вторжения и, конечно, перерезать коммуникации этих сил с Японией.
Мы надеемся, однако, что события примут иной оборот. Выиграв у Японии время, мы сможем пережить нынешнюю опасную обстановку. В Англии мы сейчас гораздо сильнее, чем в мае...
Мощь военно-морского флота усиливается с каждым месяцем, и мы сейчас начинаем получать корабли, начатые постройкой в соответствии с огромной программой в начале войны. В период между июнем и декабрем 1940 года в строй вступят более пятисот больших и малых кораблей, а многие из них имеют чрезвычайно важное значение. Германский военно-морской флот сейчас слабее, чем когда бы то ни было. "Шарнхорст" и "Гнейзенау" повреждены и находятся в доках, "Бисмарк" еще не проходил испытаний, "Тирпиц" вступит в строй на три месяца позже "Бисмарка". Сейчас в эти две критические недели, после которых будет уже поздно осуществлять вторжение, они имеют в своем распоряжении лишь один карманный линкор, пару тяжелых крейсеров типа "Хиппер", вооруженных восьмидюймовыми орудиями, два легких крейсера и, возможно, с десяток эсминцев. Поэтому мы здраво и все в большей степени чувствуем уверенность в нашей способности успешно обороняться и выдержать в течение года или двух лет, которые, возможно, потребуются для того, чтобы добиться победы".
Глава седьмая СРЕДИЗЕМНОМОРСКИЙ ПУТЬ
До падения Франции контроль над Средиземным морем осуществлялся совместно английским и французским флотами. В Гибралтаре мы держали небольшое соединение крейсеров и эсминцев, которые охраняли пролив. В Восточном бассейне находилась наша средиземноморская эскадра с базой в Александрии. В начале года, когда позиция Италии стала угрожающей, состав эскадры был доведен до четырех линкоров, семи крейсеров, двадцати двух эсминцев, одного авианосца и двенадцати подводных лодок. Французский средиземноморский флот состоял из пяти крупных боевых кораблей, одного авианосца, четырнадцати крейсеров и многих мелких судов. Теперь Франция отпала, а Италия вступила в войну. Численно мощный итальянский флот насчитывал шесть линкоров, включая два линкора новейшего образца (класса "Литторио"), вооруженных 15-дюймовыми орудиями, но два более старых корабля реконструировались и не могли немедленно войти в строй. Итальянский флот включал также девятнадцать современных крейсеров, из которых семь были вооружены 8-дюймовыми орудиями, сто двадцать эсминцев и торпедных катеров и более ста подводных лодок.
Кроме того, нам противостояла сильная итальянская авиация. Обстановка к концу июня представлялась настолько опасной, что в военно-морском министерстве начали подумывать об уходе из восточной части Средиземного моря и сосредоточении сил в Гибралтаре. Я выступил против такой тактики, которая хотя и оправдывалась теоретически мощью итальянского флота, но не соответствовала моему мнению о боевой ценности сторон и, кроме того, обрекала на гибель Мальту. Было решено сражаться до конца и в том, и в другом районе. 3 июля начальники штабов подготовили докладную записку о районе Средиземного моря, в которой подчеркивали важное значение Среднего Востока как театра военных действий, но признавали, что пока наша тактика должна быть в общем оборонительной. Следовало серьезно отнестись к возможности нападения Германии на Египет, но до тех пор, пока удается держать эскадру в восточной части Средиземного моря, наших наличных сил достаточно, чтобы справиться с чисто местными боевыми акциями.
В конце июня в Гибралтаре было создано "соединение Эйч" под командованием адмирала Сомервелла. Оно состояло из линейных кораблей "Худ", "Резолюшн" и "Вэлиант", авианосца "Арк Ройал", двух крейсеров и одиннадцати эсминцев. При помощи этого соединения кораблей мы провели операцию в Оране. В Восточном Средиземноморье мы нашли в лице адмирала Эндрью Кэннингхэма выдающегося, бесстрашного офицера. Сразу же после объявления войны Италией он вышел в море на поиски противника. Английские военно-воздушные силы совершили налет на Тобрук и потопили старый итальянский крейсер "Сан-Джорджио". Корабли обстреляли Бардию с моря. С обеих сторон действовали подводные лодки, и до конца июня мы уничтожили десять вражеских лодок, потеряв три своих лодки от глубинных бомб.
8 июля, прикрывая переход морского каравана, направлявшегося с Мальты в Александрию, адмирал Кэннингхэм обнаружил крупные силы итальянцев. Интенсивность налетов итальянской авиации свидетельствовала о том, что противник также проводил важную операцию. Теперь нам известно, что противник намеревался завлечь эскадру английского адмирала в район, где ее можно было бы подвергнуть сосредоточенным атакам всех сил итальянской авиации и подводного флота. Адмирал Кэннингхэм сразу же захватил инициативу и, несмотря на численное превосходство противника, смело вклинил свою эскадру между противником и его базой.
На следующий день он вступил в соприкосновение с противником, и завязался бой с дальней дистанции, в ходе которого были повреждены один вражеский линкор и два крейсера, тогда как английский флот не понес урона. Противник не выдержал, отказался от боя и благодаря своей большей скорости сумел уйти, преследуемый адмиралом Кэннингхэмом, до зоны, находящейся в 25 милях от итальянского побережья. В течение всего этого и двух последующих дней непрерывно продолжались усиленные, но безуспешные воздушные атаки, и морской караван, хотя и подвергался частым бомбардировкам, благополучно прибыл в Александрию. Эта смелая операция утвердила господство английского флота в Средиземном море, а престижу итальянцев был нанесен такой урон, от которого они уже не оправились. 10 дней спустя австралийский крейсер "Сидней", входивший в состав соединения английских эсминцев, потопил итальянский крейсер. Таким образом, наши первые схватки с новым противником отнюдь не были неудачными.
Однако бремя, лежавшее в этот период на военно-морском министерстве, бы по крайне тяжелым. Опасность вторжения требовала сосредоточения флотилий эсминцев и мелких судов в Ла-Манше и в Северном море. Подводные лодки, которые к августу начали действовать из портов Бискайского залива, наносили тяжелые потери нашим морским караванам в Атлантическом океане без большого для себя урона. В то время силы итальянского флота были еще не изведаны. Нельзя было не учитывать возможности объявления войны Японией и всех последствий этого для нашей восточной империи. Неудивительно поэтому, что адмиралтейство с глубокой тревогой взирало на тот риск, которому подвергались наши корабли в Средиземном море, и у него был большой соблазн избрать строго оборонительную тактику в Гибралтаре и Александрии. Я, напротив, не мог понять, почему большое число кораблей, сосредоточенных в Средиземном море, не должно было с самого начала играть активную роль. Мальту надо было укрепить как авиаэскадрильями, так и войсками. Хотя всякое коммерческое судоходство было прекращено, а это я считаю совершенно правильной акцией, и все крупные переброски войск в Египет производились вокруг мыса Доброй Надежды, я не мог согласиться с полным закрытием этого внутреннего моря. Я даже надеялся, что, организовав несколько специальных караванов, мы сумеем вызвать на бой итальянский флот и помериться с ним силами. Я рассчитывал, что сделать это и обеспечить Мальту надлежащим гарнизоном, самолетами и зенитными орудиями удастся до появления немцев на этом театре военных действий, чего я уже тогда опасался.
