Александр Торопцев - Москва. Путь к империи
А затем царь всея Руси попросил своих подданных даровать жизнь Морозову, который стал Алексею Михайловичу вторым отцом. «Мое сердце не вынесет его гибели», — сказал царь со слезами на глазах, и люди поняли его. «Многие лета великому царю! Делай так, как Богу и тебе будет угодно». Морозов был спасен.
Его отправили в Кирилло-Белозерский монастырь, подальше от толпы, через некоторое время он вернулся в Москву, но никогда больше не занимал высокие посты в Кремле, старался делать добро людям…
Соборное уложение 1648–1649 гг
В середине 1648 года Алексей Михайлович исполнил данное народу обещание уравнять в Русском государстве всех жителей перед законом, повелел группе бояр вместе с духовенством и Боярской думой упорядочить все существующие законодательные акты, указы прежних царей и создать новое законодательство, новую правовую базу страны. Этим важнейшим делом занимались князья Никита Иванович Одоевский, Семен Васильевич Прозоровский, Федор Федорович Волконский и дьяки Гаврила Леонтьев и Федор Грибоедов.
Комиссия приступила к работе, а царь тем временем запретил продажу табака, даже повелел предать огню весь табак, бывший в казне и предназначенный для продажи.
Алексей Михайлович, казалось, делал все, чтобы удовлетворить желания народа, исполнить данные ему обещания. Но удивительное время досталось этому доброму человеку: народ, чуя послабление и думая, что совестится государь за вины ему одному известные, не очень вникал в суть деяний царя, да и мало что знал об этом. Волна бунтов все равно покатилась по стране.
Земский собор, созванный в октябре 1648 года, утвердил подготовленное компетентной комиссией Уложение, на Руси появился новый свод жизненных правил. О Соборном уложении 1648–1649 годов достаточно емко и кратко написал в своем курсе лекций по русской истории С. Ф. Платонов:
«Рассматривая этот кодекс… мы замечаем, что это, во-первых, не Судебник, т. е. не законодательство исключительно о суде, а кодекс всех законодательных норм, выражение действующего права государственного, гражданского и уголовного. Уложение обнимает собой все сферы государственной жизни…
Во-вторых, Уложение представляет собой не механический свод старого материала, а его переработку; оно содержит в себе многие новые законоположения… новые статьи Уложения не всегда служат дополнением или исправлением частностей прежнего законодательства; они, напротив, часто имеют характер крупных общественных реформ и служат ответом на общественные нужды того времени.
Так, Уложение отменяет урочные лета для сыска беглых крестьян и тем окончательно прикрепляет их к земле. Отвечая этим настоятельной нужде служилого сословия, Уложение проводит тем самым крупную реформу одной из сторон общественной жизни.
Далее, оно запрещает духовенству приобретать вотчины…
Духовенство, обходя… постановления (1580–1584 годов. — А. Т.), продолжало собирать значительные земли в своих руках. Неудовольствие на это служилого сословия прорывается в XVII веке массой челобитных, направленных против земледельческих привилегий и злоупотреблений духовенства вообще и монастырей в частности. Уложение удовлетворяет этим челобитным… Вторым пунктом неудовольствия против духовенства были различные судебные привилегии. И здесь новый законодательный сборник удовлетворил желанию населения: им учреждается Монастырский приказ, которому с этих пор делается подсудным в общем порядке духовное сословие, и ограничиваются прочие судебные льготы духовенства.
Далее, Уложение… закрепляет и обособляет посадское население, обращая его в замкнутый класс: так посадские становятся прикрепленными к посаду. Из посада теперь нельзя уйти, зато в посад нельзя войти никому постороннему и чуждому тяглой общине.
…Все крупнейшие новизны Уложения возникли по коллективным челобитьям выборных людей, по их инициативе… выборные принимали участие в составлении таких частей Уложения, которые существенно их интересов не касались…
…Насколько Уложение было реформой общественной, настолько оно в своей программе и направлении вышло из земских челобитий и программ. В нем служилые классы достигли большего, чем прежде, обладания крестьянским трудом и успели установить дальнейший выход вотчин из служилого оборота. Тяглые посадские общины успели добиться обособления и защищали себя от вторжения в посад высших классов и от уклонений от тягла со стороны своих членов. Посадские люди этим самым достигли облегчения тягла, по крайней мере в будущем. Вообще же вся земщина достигла некоторых улучшений в деле суда с боярством и духовенством и в отношениях к администрации. Торговые люди на том же соборе значительно ослабили конкуренцию иностранных купцов через уничтожение некоторых их льгот. Таким образом, велико ли было значение выборных 1648 года, решить нетрудно: если судить по результатам, оно было очень велико»[231].
Высокое мнение о Соборном уложении 1648–1649 гг. известного русского историка разделяют и другие историки, многие специалисты в области государства и права. Труд, проделанный авторами Уложения, воистину огромный. Спору нет.
Но зачем Алексей Михайлович созвал людей на Земский собор? Какова была конечная цель царя и авторов Уложения? Какова конечная цель законодательства в любой стране? Сделать жизнь сограждан справедливой, сытой, тихой, спокойной, стабильной. В Москве об этом узнали первыми. Казалось, жители столицы должны были успокоиться, но нет.
В самой Москве в январе 1649 года подстрекаемый буйными людьми народ вновь изготовился к драке. На этот раз слуги царя сработали грамотно: вовремя выявили зачинщиков, схватили их и казнили.
В 1649 году царь издал указ об уничтожении нескольких английских торговых компаний — исполнилась вековая мечта русских купцов! Алексей Михайлович еще раз подтвердил, что вся его деятельность направлена на благо народа.
Неглупый русский народ отблагодарил его… мощными бунтами в Новгороде и Пскове.
Оба бунта были подавлены. И с этих пор Алексей Михайлович резко изменился. По-прежнему внешне спокойный, добродушный, мягкий, он стал чрезвычайно осторожным, недоверчивым. До мании преследования дело не дошло, но царь был близок к этому. Он окружил царский дворец решеткой, у которой постоянно дежурили вооруженные до зубов воины, назначил специальных чиновников, принимавших жалобы и челобитные от народа. Никто не смел приблизиться не только к самому царю, но даже к решетке вокруг его дворца.
В летописях и в работах таких историков, как Н. И. Костомаров и С. Ф. Платонов, в трудах современников тех событий Григория Котошихина, иностранца Яна Стрейса ничего не говорится о том, что лично царю грозила опасность физической расправы, что готовились и были раскрыты заговоры лично против царя. Вполне возможно, что заинтересованные по каким-либо причинам лица умалчивали об этом. Но из дошедших до наших дней источников ясно совершенно другое: народ доверял царю, обвиняя во всех бедах его ближайшее окружение.
Конечно, как человек добрый и внимательный, он обязан был сделать все от него зависящее для абсолютной безопасности своего ближайшего окружения, но принимаемые им меры говорят о большой озабоченности царя своей персоной. Он волновался. Он боялся. Особенно выезжая из Кремля.
Однажды, по свидетельству иностранца, царь с перепугу убил человека! Алексей Михайлович сидел в крытой богатой царской повозке, когда к ней протиснулся неосторожный проситель, чтобы передать царю жалобу на какого-то чиновника. Тишайший услышал, что кто-то скребется к нему, испугался, ткнул острым жезлом туда, откуда доносился шорох, и бедный проситель упал замертво. Нечаянный убийца долго переживал, страдал, жалел невинно убиенного.
А затем он издал указ об основании нового учреждения в стране — Приказа тайных дел, то есть тайной полиции. За несколько лет до этого в Соборное уложение ввели статью «Страшное государево слово и дело». Любой человек, случайный или не случайный «хранитель» какого-либо важного государственного секрета, мог, даже с лобного места, крикнуть: «Имею государево слово и дело», и его обязаны были выслушать.
Обычно этим пользовались доносчики. Уличив кого-нибудь в измене или в других страшных грехах, они говорили знаменитую фразу, их сведения тщательно отрабатывались, людей пытали, если обвинение не подтверждалось, то начинали пытать доносчиков. После введения в русский обиход «государева слова и дела» криминальная ситуация в лучшую сторону не изменилась, зато доносов стало больше. И тогда царь принял мудрое решение о создании Приказа тайных дел. Теперь в стране появились не только доносчики (их еще иной раз называют стукачами, дятлами), но и шпионы, состоящие на службе нового приказа. Сколько платили шпионам, смог ли кто-нибудь из них разбогатеть, выбиться в бояре, неизвестно, на то она и тайная полиция, чтобы не становилось явным то, чему явным быть не положено. Так или иначе, но Алексей Михайлович, с виду тишайший, был так напуган разгулом разъяренной толпы в начале своего царствования, что очень большое внимание уделял потом созданию полицейского аппарата.
