Андрей Никитин - Основания русской истории

40 Шамбинаго С К. Повести о Мамаевом побоище. СПб., 1906, с. 175.

512____________________

(Киприановская редакция)], то «Таврулом» [Ск., 406], то «Челубеем» [Редакция «Синопсиса» и лубочных изданий], что, конечно же, не способствует доверию к тексту, заставляя предполагать здесь контаминацию разных историко-литературных версий и просто редакторский произвол в изложении сюжета и обрамляющих его реалий. Об этом достаточно подробно писал Л.А.Дмитриев, пытаясь в то же время «подтянуть» время создания древнейшей редакции «Сказания…» к событиям 1380 г.41

Вот, собственно, почти весь комплекс сведений, непосредственно относящихся к герою Куликовской битвы, каким располагает историк. Остается выяснить, что из этого соответствует действительности, если она вообще доступна такой поверке.

3

Ситуация, с которой сталкивается исследователь событий 1380 г., действительно необычна. С одной стороны, он не может пожаловаться на скудость материала, скорее, на его изобилие; с другой стороны, материал этот оказывается противоречивым или заведомо ложным. Остается единственный путь; собирая по крохам, постараться восстановить биографии Пересвета и Ослеби, чтобы или признать их мифичность или объяснить сложившуюся ситуацию.

При всей скупости данных, содержащихся в рассмотренных выше источниках, можно заключить, что Александр Пересвет был человеком военным, «бывшим брянским боярином», хотя в одной из редакций «Сказания…» он назван «чернецом любочанином» [Ск., 98]. Поскольку это никак не согласуется с его поведением на поле боя, как то изображено в «Задонщине», приходится задаться вопросом: а под какими именами нам известны братья Александр Пересвет и Андрей Ослебя - под крестильными, мирскими, или под иноческими, принятыми при постриге.

Если в отношении Пересвета, названного «Александром» уже в Краткой летописной повести42 решить вопрос практически невозможно, то с его братом Ослебей дело обстоит иначе. Вопреки легенде, полагающей гибель обеих братьев в битве на Дону и повествующей об их совместном захоронении на территории Старого Симонова села в Москве (В.Л.Егоров, исследовавший приписываемый им склеп в Симоновом монастыре, по-

41 Дмитриев Л.А. История памятников Куликовского цикла. // Сказания и повести о Куликовской битве…, с. 338.

42 ПСРЛ, т. XV, вып. 1, стб. 140.

АЛЕКСАНДР ПЕРЕСВЕТ И СЕРГИЙ РАДОНЕЖСКИЙ____________________

513

казал безусловную невозможность его принадлежности братьям43)» Ослебя не погиб в сражении. Более того, как выяснил в свое время С.К.Шамбинаго, разбирая акты местнических споров между монахом Геннадием (Бутурлиным) и М.Б.Плещеевым, в 1390-1393 гг., т.е. уже после смерти преподобного Сергия, Андрей Ослебя был жив и служил боярином при дворе митрополита Киприана44, к тому времени переселившегося в Москву. Другими словами, спустя десятилетие после Куликовской битвы Ослебя всё еще оставался мирским человеком. Иноческий чин он принял только по прошествии 5-7 лет. Об этом изменении в его жизни свидетельствует статья 1398 г. Московского летописного свода конца XV века, где сказано, что великий князь Василий Дмитриевич послал в Царьград, осаждавшийся перед этим турками, «много серебра в милостыню (патриарху. - А.Н.) с черньцомъ Родионом Ослебятемъ, иже пре-же былъ боярин Любутьскы»45. Эти два документа практически снимают все неясности в вопросе происхождения как Андрея Ослеби, так и его брата Александра Пересвета, объясняя истоки их «чернечества» и происхождение эпитета «любочанин», который указывал не на черниговский Любеч, а на брянский Любутск. Последнее особенно важно.

В XIV в. город Любутск входил в состав брянских земель Великого княжества Литовского, а более точно - в состав владений князя Дмитрия Ольгердовича. Переход этого князя на службу к Москве определил и судьбу обоих братьев, последовавших за своим сюзереном. Этим и только этим обстоятельством определялось их появление в составе княжеской дружины, возглавлявшей Передовой полк на Куликовом поле и принявшей на себя первый удар ордынцев46. В таком случае понятно и присутствие на Куликовом поле сына Ослеби, Якова Ослебетина, павшего, как можно полагать, вместе со своим дядей, Александром Пересветом, и отсутствие имени Пересвета в официальном московском синодике XV в., поскольку для Москвы он был чужим не только по происхождению, но и, так сказать, по юрисдикции. Отсюда может идти и легенда о захоронении двух

43 Егоров В.Л. Пересвет и Ослябя. // ВИ, 1985, 9, с. 182-183.

44 Шамбинаго С.К. Повесть о Мамаевом побоище. СПб., 1906, с. 177.

45 ПСРЛ, т. 25. Московский летописный свод конца XV века. М.Л., 1949, с. 228. Стоит заметить, что в этой же статье названо имя одного из "противников" Пересвета - Челубея, сына Мурада I, взявшего штурмом г. Тырново, столицу Второго Болгарского царства в 1393 г.

46 ПСРЛ, т. 4. вып. 2. Л., 1925, с. 486.

514____________________

героев Куликовской битвы, спутавшая Якова Ослебетина с его отцом, только не на территории нынешнего Симонова монастыря, а, как указывал Н.М.Карамзин, на территории села Старого Симонова, в склепе, который мог служить временной усыпальницей для Пересвета и его племянника в ожидании перенесения их праха на родовое кладбище в Любутске.

Однако такое отождествление «Андрея Ослеби» и «Иродиона Ослебетина» в свое время вызвало протест В.А.Кучкина предположившего, что в данном случае речь идет о разных людях, поскольку имя "Андрей" для Ослеби было, скорее всего, не мирским, а монашеским47. В качестве доказательства историк привел заключительную часть подтвердительной грамоты 1483 г. о совершении обмена между великим князем Василием Дмитриевичем и митрополитом Киприаном г. Алексина на слободку Караш, что имело место между 6.3.1390 г. и 13.2.1392 г.48, где в числе митрополичьих бояр, совершавших обмен, указан «чернец Андрей Ослебятя»49.

Далее, развивая свою аргументацию и обнаруживая среди митрополичьих бояр, кроме Андрея и Родиона, еще и «Акинфа Ослебятева», упоминаемого летописью уже под 1425 г.50 (судя по всему, этот же Акинф находился в окружении митрополита в 1391 г., поскольку отмечен в качестве одного из главных действующих лиц в Уставной грамоте Владимирскому Царевоконстантиновскому монастырю51), ВА.Кучкин предположил, что «вообще род Ослябей/Ослебятевых служил русским митрополитам»52, упустив из виду, что во всех источниках, упоминающих о прошлом Андрея Ослеби, он указан в качестве «боярина любутского», т.е. выходца из Литвы. Более того. Ссылка историка на один из пунктов Уставной договорной грамоты Василия Дмитриевича и митрополита Киприана, датируемой 28.6.1392 г. или 28.6.1404 г., согласно которому в случае войны «митрополичимъ бояром и слугамъ» надлежит выступать «под митрополичимъ

47 Кучкин В.А. Дмитрий Донской и Сергий Радонежский…, с. 107-108.

48 Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в Х-Х1У вв. М" 1984, с. 273-274.

49 «А Кипреан митрополит менил с моим дедом великим князем Васильем Дмитриевичем своими бояры: чернцом Андреем Ослебятем, Дмитрием Афинеевичем, Степаном Фофановичем, Демьяном Райковичем, Михаилом Раем. А дана грамота на Москве месяца марта в 17 день лета 6900 девятьдесять перваго (1483. - А.Н.)» (АФЗХ, ч. 1, М., 1951, с. 24).

50 ПСРЛ, т. VIII. Летопись по Воскресенскому списку. СПб., 1859, с.92

51 АФЗХ, ч. 1. М., 1951, с. 179-180.

52 Кучкин В.А. Дмитрий Донской и Сергий Радонежский…, с. 107.

АЛЕКСАНДР ПЕРЕСВЕТ И СЕРГИЙ РАДОНЕЖСКИЙ____________________

515

воеводою, а под стягом моимъ»53 (т.е. княжеским), якобы объясняющая появление Ослеби на Куликовом поле в составе «митрополичьей дружины»54 (которой нет в росписи полков), не может в данном случае служить доказательством правильности определения в меновом акте Андрея Ослебяти «чернецом». И не потому только, что обязанности бояр митрополичьих участвовать в военных действиях исключают присутствие среди них «чернецов», но потому, что «чин чернеческий» несовместен как с «саном боярским», так и вообще с каким-либо саном. Что же до грамоты 1483 г., то присутствие в ней определения Андрея Ослеби «чернецом» поддается объяснению.

Как я сказал, Ослебю не знают ни Краткая, ни Пространная летописная повести. Впервые, но без имени, он появляется в Кирилло-Белозерском списке «Задонщины», который датируется по филиграням на бумаге от 1470 до 1480 г.55, участвуя в сражении вместе со своим сыном Яковом. Указание Пересвета и Ослеби без крестильных имен сохраняется во всех без исключения списках «Задонщины», в то время как в летописной повести Александр Пересвет представлен с полным именем. Собственное имя Ослеби - "Андрей" - впервые возникает только в «Сказании о Мамаевом побоище», появившемся не ранее первой четверти XVI в., с чем согласен и сам историк56, т.е. оно заимствовано из летописи или, что даже вероятнее, из цитированной уже «меновой». Как известно, грамота 1.3.1483 г., заменившая подлинник конца XIV в., в свою очередь дошла до нас не в подлиннике, а в составе копийной книги актов на земельные владения московского Митрополичьего Дома, составленной не ранее второй четверти XVI в.57 Любопытно, что в середине прошлого века была известна другая ее копия, тоже восходящая к концу XV в., опубликованная М.А.Коркуновым, где точно так же указывалось, что митрополит Киприан «менил «…» своими бояры: чернпомъ Андреемъ Ослебятемъ, Дмитриемъ Офинеевичемъ» и т.д.58