Кеннет Морган (ред.) - История великобритании
Вместе с ослаблением Турции возрастала самостоятельность Египта. На его территории началось строительство Суэцкого канала, открытого в 1870 г., и таким образом Египет приобрел большое значение для Британии и для ее связей с Индией. Приток капитала в Египет в связи со строительством канала дестабилизировал его социально и политически. В 1875 г. Дизраэли выкупил у хедива основную часть акций компании, управлявшей каналом. Поэтому, когда Египет оказался на грани банкротства и произошла попытка военного переворота, Британия не могла оставить без внимания эти события, так как в данном регионе у нее имелся не только стратегический, но и прямой финансовый интерес. После провала усилий отыскать хоть какую-то альтернативу Гладстону в 1882 г. вопреки желанию пришлось пойти на оккупацию Египта, чтобы защитить интересы кредиторов Суэцкого канала. Англичане оставались там вплоть до 1954 г., хотя формально Египет никогда не был колонией и имел тот же статус, что и теоретически независимые княжества Индии. Затем, в результате кампаний 80-х и 90-х годов, был покорен мятежный Судан, и Махди, убийца генерала Гордона в 1885 г., был безжалостно уничтожен Китченером в битве при Омдурмане в 1898 г. Таким образом, ослабление Турции сделало Британию главной действующей силой в Восточном Средиземноморье и Северо-Восточной Африке.
Ситуация в Южной Африке была во многом похожа на вышеописанную, но осложнялась присутствием буров. Капская колония была оккупирована в 1795 г., чтобы обезопасить путь в Индию. Но положение оставалось нестабильным, так как буры в 30-х годах XIX в. переселились в глубь континента и угрожали оттуда Капской колонии. Было предложено несколько планов по созданию федерации с участием буров. В 1877 г. правительство Дизраэли вынудило их принять идею конфедерации, пользуясь тем, что они в то время были ослаблены войной с зулусами. Полная некомпетентность британских военачальников, отличавшая все их военные операции в Южной Африке, привела к поражению и гибели 800 английских солдат при Исандлване. Это стало единственным случаем в истории колониальных войн, когда копья победили ружья. Конечно, победа оказалась временной, и зулусы были разгромлены при Улунди в 1879 г. Тогда буры решили вернуть себе независимость. Война была недолгой, и после того, как бурам удалось одержать верх над небольшой группой британских солдат в сражении при Маюбе-Хилл в 1881 г. – этой военной операции пропаганда приписала из ряда вон выходящее значение, совершенно не соответствующее истине, – было подписано расплывчатое соглашение. По нему Трансвааль и Оранжевое свободное государство получили независимость, но под британским сюзеренитетом. Однако растущий объем добычи алмазов и открытие месторождений золота в Трансваале в 1886 г. изменили ситуацию. С финансовой точки зрения теперь Южная Африка в полном смысле слова стала главной драгоценностью империи. Приток капитала, направляемый людьми, подобными Сесилу Родсу, разрушил сельскохозяйственную экономику буров, так же как это произошло в Египте. Трансвааль, подобно Египту, оказался на грани банкротства, но буры под руководством Пауля Крюгера сохраняли жесткий политический контроль над страной. Сподвижник Родса, доктор Джемсон, попытался организовать мятеж уитлендеров (британцев, живших в Трансваале, но не имевших политических прав), который провалился в 1896 г. Новый Верховный комиссар Альфред Милнер решил восстановить британское правление в бурских республиках и с помощью военных действий сокрушить Крюгера. Он спровоцировал Крюгера на то, чтобы в 1899 г. атаковать Капскую колонию, и началась маленькая, «ограниченная» война (как о ней тогда думали). Но буры были обеспечены немецким оружием, а британцы, привыкшие вести колониальные войны против туземцев, не знавших военной дисциплины и не имевших современного вооружения, оказались в беспомощном положении. Они потерпели ряд поражений, прежде чем в 1900 г. заняли несколько бурских городов за счет превосходящей силы оружия.
Казалось, война окончена, и Чемберлен, министр по делам колоний, убедил Солсбери начать избирательную кампанию, которая получила наименование «выборы цвета хаки». В результате победили юнионисты. Но буры отказались признать поражение и начали тревожить британцев партизанскими вылазками. Английские войска в ответ на это стали жечь фермы буров, вырубать заросли и систематически сгонять бурские семьи в «концентрационные лагеря». Высокая смертность в этих лагерях вызвала протесты общественности в Британии. «Когда война перестает быть войной?» – спрашивал сэр Генри Кемпбелл-Баннерман, который сменил Розбери на посту лидера либералов. И сам себе отвечал: «Когда она ведется такими варварскими методами, как в Южной Африке». В 1902 г. начались мирные переговоры. Это значило, что Милнеру так и не удалось уничтожить социальную и политическую структуру государства африканеров.
Реакция fin-de-siecle: новый взгляд на государство
Англо-бурская война оказалась чрезвычайно дорогостоящей, на нее было потрачено больше, чем на все другие британские имперские подвиги XIX в. Победить буров так и не удалось, зато рухнула гладстонианская система государственного финансирования, и правительственные расходы поднялись на новую высоту, с которой они более никогда не опускались. Война ясно и без прикрас показала всему народу те проблемы, которые уже давно занимали интеллигенцию. Империя сохранила силу и единство – белые колонии с готовностью посылали на помощь свои войска, – но у нее также выявилось множество слабых мест. Она была слишком велика и неуправляема. Британский флот лишился своего неоспоримого превосходства – теперь ему угрожал французский флот (совместно с немецким, итальянским, американским и японским). Политика «блестящей изоляции» становилась опасной. Еще в 1870-1890 гг. казалось, что самым очевидным врагом Британии была Франция, а Германия – вероятным союзником. Но план модернизации германского военного флота, принятый в 1898 г., требование «места под солнцем» для Германии, сопровождавшееся поддержкой Крюгера во время англо-бурской кампании, превратили Германию в потенциальную угрозу. Подобные настроения отразились в классическом шпионском романе Эрскина Чилдерса «Загадка песков» (1903). Безопасный морской путь по Индийскому и Тихому океанам был гарантирован англо-японским договором 1902 г. За этой первой попыткой ограничить имперские притязания последовали другие соглашения (Ententes), разрешавшие противоречия между Британией и Францией в Северной Африке (1904) и между Россией и Британией по поводу Персии (1907). Таким образом, Англо-бурская война изменила внешнеполитический курс страны. Хотя формально в соглашениях говорилось о территориях вне Европы, их истинное значение касалось отношений между европейскими державами, которые в ту пору становились все напряженнее. Хотя эти договоренности и не были союзами, они до некоторой степени склоняли Британию на сторону франко-русского альянса против Германии и Австрии. Правда, еще не вполне было ясно, до какой именно степени.
Озабоченность по поводу безопасности в мире после бурской войны заставила общественное мнение Британии задуматься о прочности ее экономического положения, так как от него зависела мощь страны. Подавляющее превосходство британской экономики 50-х годов XIX в. ушло в прошлое. США, Германия, Франция и Россия стали большими индустриальными державами, причем Америка и Германия в некоторых секторах экономики уже превосходили Британию, которая стала теперь одной из многих, утратив положение первопроходца. Но ее общество и правительство продолжали вести себя так, будто все оставалось по-прежнему. Либеральное государство 50-х и 60-х годов, с его принципами свободной торговли, минимальных правительственных расходов, автономностью и саморегуляцией экономики, продолжало функционировать, охраняемое кабинетами консерваторов почти столь же тщательно, как и либералов. Расходы центрального правительства на душу населения в 1851 г. составляли 2 фунта стерлингов, в 1891 г. они достигли всего 2,5 фунта (к 1913 г. увеличились до 4 фунтов). В 80-х и 90-х годах такая ситуация подвергалась критике, а Англо-бурская война только подтвердила правильность критики.
Медленное развитие событий во время Крымской войны 1850-х гг. дало повод говорить о некомпетентности правящей элиты. Военные неудачи в Южной Африке и слабая подготовка солдат заставили имущие классы требовать изменений в экономическом, социальном и даже политическом устройстве страны.
Но прежде чем говорить о различных школах, критиковавших традиционный английский либерализм, нужно отметить огромное влияние социал-дарвинизма. Раньше позитивисты были горячими сторонниками laissez-faire. Однако в 80-90-х годах XIX в. социал-дарвинизм приобрел новые формы. Принцип «выживает сильнейший», который раньше относили к рыночной конкуренции между отдельными людьми, теперь стали применять к соревнованию между государствами. Это резко сократило число его участников, но поставило новые вопросы, которые были порождены эпохой империализма: не проще ли изучать поведение «рас», чем несметного числа индивидуумов, и могут ли «передовые расы» управлять собственным развитием, изменяя свою политическую, социальную и даже генетическую организацию? Подобная концепция, ставшая результатом соединения английской науки об эволюции и немецкой органической теории общества, оказала мощное воздействие на современную философскую мысль. О «расах» говорили все реформаторы, несмотря на политические разногласия, от сторонника правых идей – поэта Редьярда Киплинга, философов и новых либералов Дж.А.Хобсона и Л.Г.Хобхауса, – до Дж.Б.Шоу, которого считают писателем и драматургом, придерживавшимся левых взглядов. Популярная интерпретация социал-дарвинизма очень легко превратилась в теорию расового превосходства, связанную с империализмом. Она подогревалась сообщениями прессы о победах во множестве колониальных конфликтов. Репортажи в газетах сообщали о личных подвигах и предприимчивости англичан, о «деяниях на благо Империи», забывая упомянуть об огромной разнице в технической оснащенности между хорошо обученными европейскими армиями, вооруженными ружьями, а начиная с 90-х годов и пулеметами, и туземными воинами, основным вооружением которых были копья и в лучшем случае мушкеты.
