Эдвард Радзинский - Титаны и тираны. Иван IV Грозный. Сталин

Да, это было великое мужество его солдат. Но действовал и его страшный приказ…

Еще интересней писал генерал Гальдер в своем дневнике: «Колосс-Россия, который сознательно готовился к войне… был нами недооценен… К началу войны мы имели против себя 200 дивизий. Теперь (к 11 августа, после кровопролитных потерь Красной армии. — Э.Р.) мы насчитываем против себя уже 360 дивизий. И даже если мы разобьем дюжину таких дивизий, русские сформируют новую дюжину». Да, Хозяин мог жертвовать миллионами — он знал: у него будут новые миллионы.

Гитлер верил, что Сталина свергнет его же народ, как только Вождь потерпит на фронте тяжелое поражение: «Надо только ударить сапогом в дверь, и вся прогнившая структура тотчас развалится».

Но народ не задал вопрос: почему его Вождь прозевал войну? Почему не готова к обороне победоносная армия?

Как и во все времена, забыв все дурное, народ поднялся защищать Отечество. Солдаты сражались, наступали и гибли с криком: «За Родину! За Сталина!»

А потом началось то, о чем Хозяин думал с самого начала: Гитлеру не хватало ресурсов. Фюрер решает приостановить наступление на Москву и устремляется на Украину и Кавказ — нужны хлеб и нефть, чтобы продолжать войну.

Гитлер рассчитал: Украина традиционно не любит русских, там — потомки казаков, ненавидевших большевиков. Но произошло неизбежное: фашисты восстановили против себя и тех, кто им сочувствовал. Оккупация Украины, с насилиями и грабежами, дала толчок партизанской войне, умело организованной Хозяином. Истребление евреев мобилизовало против Гитлера эту динамичную группу населения: вчерашние робкие интеллигенты становились беззаветными героями.

За все время войны был лишь один серьезный случай измены. Летом 1942 года генерал-лейтенант А. Власов перешел на сторону немцев.

Власов — заместитель командующего Волховским фронтом, прекрасно зарекомендовал себя во время битвы под Москвой. Его весьма скромное участие в Гражданской войне, отсутствие заслуг в период Троцкого и контактов с ленинской когортой дали ему возможность сделать карьеру в годы террора. Перешел ли он на сторону Гитлера от безысходности, попав в плен? Или вправду (как он сам утверждал) ненавидел Сталина, мечтал о новой России? Но как мог Власов построить новую Россию в союзе с Гитлером, задумавшим уничтожить славянство? Это осталось тайной странного человека в очках с лошадиным лицом.

Свои формирования Власов назвал Русской освободительной армией (РОА). К нему присоединились прежние знакомцы Сталина по боям в Царицыне — белые генералы Краснов и Шкуро…

После победы он найдет и Власова, и Краснова, и Шкуро — со всеми расплатится. По всей Европе будет искать НКВД солдат РОА.

И они погибнут — от пули, а чаще на виселице. Детское впечатление — виселица в Гори — навсегда останется в подсознании Сталина символом позорной смерти…

Вслед за РОА немцы создали Кавказский, Туркестанский, Прибалтийский, Грузинский, Армянский легионы. Все это были весьма малочисленные формирования и использовались они больше для пропаганды…

Так что Хозяин мог сказать: Империя выдержала.

В начале октября 1941 года наступление немцев на Москву возобновилось.

«Враг повержен, — заявил Гитлер. — Позади наших войск территория, в два раза превышающая размеры рейха в 1933 году». Но Хозяин знал: впереди войск Гитлера — еще большая территория. И — зима, к которой они не подготовлены.

Однако немцы по-прежнему наступали, хотя уже с трудом — по размокшим от осенних дождей чудовищным русским дорогам, с тонущей в грязи техникой…

А дальше началось чудо. Митрополит Илия сказал правду: Богородица не оставила страну. Сильные снегопады случились в тот год небывало рано — с начала октября. Наступила ранняя, необычайно суровая зима. «Уже 12 октября ударили настоящие морозы. Но не было никаких намеков, что мы получим зимнее обмундирование», — писал генерал Блюментритт.

3 ноября температура понизилась до минус восьми. В баках танков стало замерзать топливо, смазка. Немцы лежали на льду под танками и разводили костры. И генерал Гудериан, чья танковая группа рвалась к Москве через Тулу, тщетно запрашивал теплую одежду для своих солдат.

В это время пять советских армий погибали под Вязьмой и Брянском. Окруженные из-за ошибок командования, они бились из последних сил. Они выполнили его задачу — вымотали уничтожавших их немцев, обескровили. Они погибали, но гитлеровцы вышли к Москве усталыми, измотанными.

К середине октября немецкие части стояли в нескольких десятках километров от столицы. Гитлер готовился к параду в Москве. 15 октября Хозяин принял решение об эвакуации. Начался отъезд правительственных учреждений и посольств в тыл — в Куйбышев.

В те дни, когда все рушилось, когда сотни тысяч погибали в окружении, хранитель Тела Ленина Збарский был вызван в Кремль. Его приняли Молотов, Каганович, Берия и Микоян — разговор предстоял важный. Збарскому сообщили решение Политбюро об эвакуации драгоценного Тела в глубокий тыл — в далекую Тюмень.

— Что вам требуется? — спросили его.

— Нужен гроб.

— Размеры?

— Мы одного роста.

— Смерьте, — приказал Микоян помощнику. Пока тот благоговейно обмерял Збарского, хранитель держал речь о нуждах Тела. Нужно было многое: оборудовать вагон установками для обеспечения микроклимата и специальными амортизаторами, чтобы не было толчков на стыках рельс. Несмотря на панику и неразбериху тех дней, Хозяин приказал, чтобы Тело ни в чем не нуждалось. 3 июля поезд специального назначения в обстановке высшей секретности покинул Москву. Тело прибыло в Тюмень и было тайно размещено в здании бывшего реального училища. Все научные сотрудники, обслуживавшие Тело, в интересах секретности жили рядом с ним.

Но по-прежнему стоял караул у Мавзолея, скрывая отъезд Боголенина. В эти октябрьские дни москвичи должны были верить: Ленин по-прежнему с ними.

Хозяин тоже должен был покинуть столицу в ближайшие дни. Сотрудники охраны вспоминают, как его дочь Светлана паковала вещи. Его библиотеку и личные бумаги уже перевезли в Куйбышев. Отправился в эвакуацию и дневник Марии Сванидзе. Ближняя дача была заминирована. Секретный поезд ждал Хозяина в железнодорожном тупике. На аэродроме дежурили четыре самолета и его личный «дуглас». Именно тогда он и принял эффектное решение…

Наступили сильные холода. «Генерал Мороз» помогал России. Разведка доносила о глохнущих моторах немецких танков, среди солдат уже начались случаи обморожения.

Сталин сосредоточил под Москвой мощный кулак. Жительница подмосковной Николиной горы рассказывала: «Сибирские части накануне сражения стояли прямо в нашем лесу. Румяные парни в белых новеньких полушубках. Они умудрялись спать стоя, прислоняясь к дереву. Храп был страшнейший».

Молотов вспоминал: «В этот период все подразделения просили подкреплений. Под Москвой операциями командовал Жуков. Но, несмотря на все его мольбы, Сталин не давал ни батальона и сказал, чтоб любой ценой держался. В это время у Сталина находилось пять полнокомплектных армий, вооруженных новой техникой (в том числе новыми танками Т-34 с мощной броней. — Э.Р.). Тогда мы считали, что Сталин ошибается. Но когда немец был обескровлен, Сталин ввел эти войска в действие».

Миллионы его солдат уже погибли, обескровив наступавших. Он уже насытил бога войны. Древняя восточная стратегия торжествовала — как во времена войн былых империй, он, измотав врага, готовился бросить в бой свежие войска. И сделать это он решил у стен столицы.

Светлана, семья Василия и дочь Якова были перевезены в Куйбышев. И его ждал там секретный бункер. Наркоматы и Генеральный штаб уже работали в Куйбышеве.

В Москве готовились к приходу немцев. Дым костров стоял над столицей — горели архивы. В подвалах Лубянки торопливо расстреливали узников. В ночь на 16 октября Берия собрал совещание партийных руководителей и приказал: «Эвакуировать всех, кто не способен защищать Москву. Продукты из магазинов раздать населению, чтобы не достались врагу».

Шоссе были забиты уходящими из города людьми. Специальные поезда увозили в тыл женщин и детей. В оставленных квартирах открыто орудовали воры. Часто сами управдомы указывали им богатые квартиры. За бесценок продавались картины, драгоценности…

И тогда Сталин решил — пора! После очередного длиннейшего дня в Ставке он отправился на уже заминированную Ближнюю дачу. Охрана встретила его с изумлением: огни не горели, уже готовились к взрыву. Он отменно сыграл сцену. Спросил: «Почему не горит свет?» Ему объяснили. Он пожал плечами и коротко приказал: «Немедленно разминируйте, натопите печку, а пока я буду работать». И объявил изумленным охранникам: «Я из Москвы никуда не уезжаю, и вы остаетесь со мной. Москву не сдадим».