Борис Григорьев - Повседневная жизнь российских жандармов
Царь был не в духе и тер себе лоб. Черевин только накануне вернулся из кратковременного отпуска, из костромского имения, куда ездил через Нижний. Под впечатлением Баранова, который был тогда нижегородским губернатором, Черевин стал говорить про его деятельность восторженно… Черевин прямо высказал, что в России он признает только одного губернатора — Баранова. Царь нахмурился еще сильнее, еще крепче стал тереть себе лоб и сказал: „И что ж, по-вашему, надо сделать?“ — „Назначить повсюду областных генерал-губернаторов и дать им больше права, чтобы они действовали самостоятельно…“ — отвечал Черевин. „И таким образом, генерал-губернатором назначить П. А. Черевина?“ — не без язвительности сказал Царь. „Нет, Ваше Величество, куда Черевин теперь годен, всем известна его болезнь, не об этом дело“.
„Вы слишком мягки“, — сказал по-французски Царь. „Ваше Величество забывает, что Черевин был у М. Н. Муравьева в Виленском крае во время мятежа и под его руководством там немало пришлось ему поработать“. — „Но там Муравьев действовал, а Петру Александровичу приходилось только исполнять“, — уже совсем сердито сказал Царь. „Но, Ваше Величество, когда Муравьева назначили судить Каракозова, он тотчас взял к себе в секретари Черевина“. На это Царь сказал по-французски: „У вас девичье сердце“.
Разговор принимал тревожный характер. На эти слова Царя Черевин обратился к старой фрейлине Кутузовой (по-французски): „Мадемуазель, не могли бы вы мне сказать, что такое девичье сердце? Мне трудно себе это представить, т. к. я никогда не был девушкой“. Разговор на этом оборвался. Завтрак кончился, Царь, нахмуренный, уехал с яхты. О. Б. Рихтер укорил Черевина за то, что он за завтраком так сердил Царя. Но на другой день Черевин встретил Рихтера со словами, что вот он вчера его ругал за его разговор, а сегодня он за него получил благодарность от царицы Марии Федоровны».
П. А. Черевин из-за своего характера и служебного положения не мог не иметь врагов. Крайне негативную характеристику генералу дает графиня Клейнмихель: «У Александра III был любимец — генерал Черевин, стоявший во главе охранного отделения. Он пользовался неограниченными полномочиями. Он соединял в себе всю автократическую власть и никогда еще, ни один азиатский деспот, так широко ею не пользовался, как он. Он был другом моего мужа и жил против нас на Сергиевской. Однажды… он собрался к нам на обед… Выпив несколько рюмок вина и придя в хорошее настроение, Черевин рассказал нам, как нечто совершенно обыденное, что… г-жа С. вела процесс с фон Т. Процессом этим руководил адвокат-еврей, который должен был вскоре произнести свою защитительную речь, и было очевидно, что Т. выиграет процесс. Г-жа С., предвидя это, обратилась своевременно к Черевину. „Я не стану ломать себе голову и очень просто помогу г-же С. Сегодня же ночью я велю арестовать этого проклятого жида как политически неблагонадежного, и он отправится на прогулку в Сибирь; когда же здесь сумеют очнуться и доказать его невиновность, — я верну его обратно“, — сказал Черевин.„…Не могу же я ставить на одни и те же [весы] моих друзей и какого-то грязного жида, если сегодня и невиновного, то бывшего вчера или будущего завтра виновным…“ Он много пил и встал полупьяным из-за стола… Что касается несчастного адвоката Б., то… жена его в день ареста мужа, от волнения, получила выкидыш и умерла. Три месяца спустя Б. вернулся из ссылки. Вскоре после этого он покинул Россию и уехал в Париж»[189].
Заканчивая жизнеописание генерала П. А. Черевина, скажем несколько слов о его личной жизни. Судя по всему, он не был женат, но имел много любовниц. О двух его пассиях пишет в дневнике А. С. Суворин: «25 января 1883 года: у Черевина есть любовница, Федосеева, красивая женщина, жена правителя его канцелярии, с которой он живет, и она берет взятки. Оттого Черевин ничего не говорит царю».
«27 января 1893 года: Черевин недоволен заметкой об имениях Гогенлоэ, помещенной третьего дня в „Новом времени“… Черевин жил с танцовщицей Фабр, купчихой, как и он, и имел от нее сына и дочь. Сын служит в гвардии, дочь живет в Страсбурге и находится в дружеской связи с Гогенлоэ; через нее и Черевина Гогенлоэ хлопочет о своих имениях. Вот почему Черевину и неприятна заметка, указывающая на закон, по которому иностранцам на границах не позволяется иметь имений»[190].
В числе любовниц Черевина граф С. Ю. Витте называет также красавицу княгиню Радзивилл: «Так вот эта самая Радзивилл… она попросту жила с Черевиным, а поэтому имела некоторое влияние в петербургском обществе, так как Черевин был влиятельным человеком…»
В упоминавшейся уже нами книге кадета В. П. Обнинского «Последний самодержец» под парадным портретом генерала Черевина приводится следующая весьма сомнительная, на наш взгляд, история: «Убивают Александра II, его сын спешит в Зимний дворец; на лестнице Черевин сует ему бумагу, прошение об узаконении сына от танцовщицы; Александр III в передней подписывает бумагу и этим совершает первый государственный акт, по существу, ему мало приятный».
Более «жизненный» вариант изложен, — как всегда, в дневнике хорошо информированной «русской мисс Марпл», генеральши Богданович: «Узнала, что у Черевина сын в Николаевском корпусе. Это — незаконный сын. Когда стреляли в Черевина, то после выстрела шепнули Государю, что для него будет самой большой наградой, если ему позволят его усыновить. Государь позволил это. Черевин его обожает. Он в одном классе с молодым Дервизом, который, узнав, что сын, по примеру отца, любит шампанское, выписал огромное количество и им угощает сына, за что снискал себе покровительство в Черевине-отце. Вот разгадка, почему так закипело это дело»[191].
Впоследствии сын Черевина служил в лейб-гвардии Кавалергардском полку и его сослуживец, будущий генерал-лейтенант Советской армии А. А. Игнатьев в книге «Пятьдесят лет в строю» приводит его злоключения во время одних зимних маневров: «В нашем полку пострадал… поручик третьего эскадрона Черевин, получивший в результате маневров несколько дней гауптвахты. Какой-то пехотный полковник направил его в разъезд для охранения фланга. Маленький, щупленький рыжий Черевин, узаконенный сын ген. Черевина — собутыльника Александра III, исполняя полученный приказ, замерз, а потому укрылся со своими людьми во встретившейся железнодорожной будке. Здесь он грелся, не обращая внимания на повторяющиеся приказания двигаться вперед. В конце концов, он послал начальнику отряда лаконичное донесение: „Ввиду сильного мороза разъезд поручика Черевина покинет будку только с наступлением весны“».
Как видим, начальство не оценило юмор юного отпрыска Черевина, посадив его за неисполнение приказа на гауптвахту.
В 1917 году в пятом и шестом номерах журнала «Голос минувшего» был напечатан очерк «Александр III», принадлежащий перу известного корреспондента английской газеты «Дейли телеграф» Э. Диллона (1854–1930), который много лет работал в России и даже одно время преподавал в Харьковском университете. В нем англичанин тоже дал нелицеприятный портрет генерала Черевина: «Царь с удовольствием слушает разные великосветские сплетни, и ни один из приближенных не обладает в такой степени талантом приправлять их сальными анекдотами и беспощадными, циничными намеками и недомолвками, как ген. Черевин, известный всей столице как царский шут… У него нет и тени тонкой иронии, он не понимает простой, веселой шутки и отказывается поддерживать ее. Ему доступны лишь остроты генерала Черевина, остроты такого сорта, что, по словам адъютантов царя, от них покраснели бы даже жители островов Фиджи».
Не знаем, как отнеслись бы к доступным нам остротам генерала Черевина совестливые жители островов Фиджи, но некоторые из них, взятые нами из дневника незабвенной генеральши Богданович, свидетельствуют, по нашему мнению, о том, что он, несомненно, обладал чувством юмора и за словом в карман не лез.
Про П.Н.Дурново (1842–1915), директора Департамента полиции с 1884 года, уволенного в 1893 году с этой должности Александром III с резолюцией: «Убрать эту свинью в 24 часа» за использование своего служебного положения в личных, корыстных целях, Черевин сказал: «Глуп во весь рост» (Дурново отличался высоким ростом). О графе И. И. Воронцове-Дашкове: «Легче три обеда съесть, чем дело сделать с Воронцовым». Довольно подробно об этом пишет в своих «Воспоминаниях» и граф С. Ю. Витте: «Черевин был человек общества, с обыкновенным образованием (он был гвардейский офицер), но с большим здравым смыслом и умом; до известной степени он был остроумен, но был очень склонен к употреблению крепких напитков… Манера Черевина, его речь были довольно прямые и резкие, что соответствовало характеру императора Александра III и мало соответствует более нежному характеру нынешнего императора Николая II».
