Латинская Романия - Сергей Павлович Карпов

В ноябре 1464 г. контракт на проведение военно-инженерных работ с маоной Хиоса подписал знаменитый архитектор Микелоццо Микелоцци, но неизвестно, приступил ли он лично к осуществлению реконструкции замка. Стены его образовывали неправильный прямоугольник тремя сторонами обращенный к суше и двумя — к гавани и к морю. На равных расстояниях друг от друга поднималось 9 башен. Башни были построены и внутри цитадели. В случае необходимости Кастро мог вместить всех жителей города. Внутри него находились административные здания: дворец подеста, лоджия, канцелярия маоны с портиком. Там же располагалась тюрьма и странноприимный дом, дома знати и высших оффициалов, собор св. Антония, резиденция епископа. Помещения в замке имели готические своды. В стены крепости и церквей, над вратами, в башни были вставлены мраморные плиты с гербами и скульптурными рельефами, сначала готическими, а потом и ренессансными. Одни из трех ворот замка выходили к гавани, защищенной с моря башней. Доступ в гавань мог также блокироваться цепью. В порту, рядом с восточной стеной замка, находилась таможня. На торговой площади, вне стен цитадели, размещались лавки и дома купцов, а поблизости — и резиденции корпораций торговцев мануфактурными товарами и шелком. Весь город, как Кастро, так и бурги, согласно генуэзской практике, делился на кварталы. М. Балар насчитал около 40 таких кварталов, группирующихся вокруг какой-либо церкви или дворца[166].

Жилища греков и генуэзцев соседствовали друг с другом. Дома генуэзцев по виду были типичными итальянскими постройками. Открытый двор окружали аркады с колоннами, поддерживавшими второй этаж (так называемый пьяно нобиле), над которым нередко надстраивался и третий. Входные ворота вели во внутренний двор, из которого по высокой лестнице поднимались в апартаменты. Как и в Италии, ворота нередко оковывались медью или бронзой, их обрамляла каменная резьба. Такие усадьбы, особенно ХV–ХVІ вв., походили на небольшие дворцы. Городские жилища генуэзцев имели островерхую крышу, тогда как их сельские особняки строились с плоской византийской крышей. Нередко в долине Кампос, к югу от столицы, резиденцией генуэзцев и греческих архонтов были пирги — башня с двумя этажами и съемной внешней лестницей. Нижний этаж традиционно использовался как склад для продовольствия и боеприпасов, в верхнем располагались жилые помещения. Подобные же башни для своей защиты строили и местные жители в центре села, на торговой площади. Такие пирги обычно вмещали все население деревни, и по их внешнему виду можно судить о размерах поселения. Наряду с ними строили и более мощные укрытия, с внешним поясом стен[167].

Большинство церковных построек Латинской Романии связано с деятельностью духовных орденов: цистерцианцев (в основном до 1276 г.), францисканцев и доминиканцев. Главным образом они вводили традиции архитектуры готики, которые никогда полностью не были ассимилированы на греческой земле. Вместе с тем сказывались и специфические эстетические принципы и критерии, выработанные отдельными орденами. Так, например, цистерцианцы и доминиканцы явно предпочитали длинные базиликальные строения с подчеркнутым геометризмом и строгостью форм, минимумом декоративных элементов. Доминиканцы, кроме того, в своих храмах возводили деревянные своды (только над хорами и апсидой они были каменными). Цистерцианцы стремились обосноваться в деревнях, уединенных долинах, окруженных лесистыми холмами, в то время как миссионерская направленность деятельности доминиканцев (проповедников) и францисканцев побуждала их, напротив, основывать свои монастыри в городах[168].

В целом в церковной архитектуре Латинской Романии можно условно выделить: 1) храмы чисто западной архитектуры (в основном готические); 2) примитивизированные постройки западного типа, представлявшие провинциальную (колониальную) архитектуру; 3) церкви смешанного, так называемого «франко-византийского» стиля; 4) чисто византийские (в основном небольшие и деревенские) храмы.

К первому типу относятся весьма немногие большие соборы Кипра: св. Софии в Никосии (1209–1326) и св. Николая в Фамагусте (начало XIV в.), а также храм св. Георгия латинян в Фамагусте (40-е годы XIII в.), небольшая церковь св. Екатерины в Никосии (XIV в.) и постройки премонстрантского аббатства Беллапэ близ Кирении (ХІІІ–ХІV вв.)[169].

Собор св. Софии — типичное произведение готики Иль де Франса с единственным существенным отличием — отсутствием островерхой крыши. Это великолепный образец высокого искусства. В Фамагусте, в соборе св. Николая, происходила коронация Лузиньянов иерусалимской королевской короной. Трехнефный и трехапсидный храм, также в стиле французской готики, без трансептов, отличался богатым декором внешних стен, особенно западного фасада, напоминающего собор св. Урбана в Труа (1262 г.). К произведениям чистой готики, не тронутой признаками деградации, относится и латинская церковь св. Георгия. Сохранились одна стена и часть апсиды превосходной работы западноевропейских каменщиков.

Клуатр и трапезная монастыря Беллапэ отличаются особой изысканностью архитектурных форм. Удивительно изящны стрельчатые арки клуатра, опирающиеся на стройные колонны с небольшими капителями, орнаментированными листвой. Правда, в оформлении клуатра и трапезной имеются архаичные черты, которые к тому времени уже исчезли из архитектурной практики самой Франции и названы Дж. Хиллом «реликтом романского стиля»[170]. Речь идет о тяжелой зигзагообразной лепнине, орнаменте, напоминающем собачьи зубы и характерном для Северной Франции ХІІ–ХІІІ вв. Зато сама трапезная выгодно отличается от соборов Никосии и Фамагусты легкостью тонких колонн, поддерживавших свод, гармоничностью пропорций и торжественной красотой устремленных вверх линий.

Нетрудно заметить, что все эти памятники были построены в первый период франкского владычества на Кипре, в период относительного расцвета королевства. И королевская власть, и католическая церковь стремились утвердить на острове тот тип архитектуры, который наиболее соответствовал католической традиции и вкусам западноевропейских феодалов. Вместе с тем храмы были символом новой государственности.

С началом политического упадка в середине XIV в. в архитектуру, к тому времени все больше сбивавшуюся на эклектическую имитацию предшествующих образцов и тяготевшую к разным школам Юга Франции, Италии и Испании, внедряются греческие мотивы. Их носителями были местные мастера-каменотесы, их поддерживали вкусы греческого населения острова и эллинизировавшейся элиты. Происходила медленная ассимиляция готического и византийского стилей. Сначала это проявлялось в сочетании готической архитектуры церквей с византийским их интерьером. Затем — в комбинировании византийского купола и готического свода. И, наконец, в приближении готического декора к более привычным византийским скругленным формам. Процесс сближения был медленным и прошел несколько фаз. По мнению одного из лучших исследователей зодчества Кипра — К. Энлара, во второй половине XIV в. наблюдается общее огрубление архитектуры. Готический стиль лишается гармонии и выразительности (церкви Бедестан в Никосии, свв. Петра и Павла в Фамагусте). В конце XIV — начале XV в. происходит даже частичный возврат к конструкциям и декоративному оформлению романского стиля. На этом фоне эволюции собственно западной церковной архитектуры и произошло ее сближение с византийскими традициями,