Геннадий Мельников - В страну Восточную придя
- Но в прошлом году Комитет Министров высказался за сооружение дороги, был издан Высочайший указ, кое-какие ассигнования отпущены и дорога уже строится...
- Да, именно кое-какие. В прошлом году семь миллионов рублей и столько-же в этом. А строить желательно быстрее. Начните, извините за тавтологию, с начала.
- Что-же, я служу на Дальнем Востоке с шестьдесят четвертого года и постараюсь максимально объективно осветить положение дел. Присоединение в шестидесятом году Уссурийского края, необходимость его заселения и защиты, поставили задачу строительства путей сообщения. Тем более, что существовавшее с пятидесятых годов судоходство по Шилке и Амуру не могло удовлетворить потребности края в регулярном сообщении, так как Амурская речная система на добрых пять месяцев покрывается толстым слоем льда и еще месяца на три мелеет настолько, что от Хабаровки до Благовещенска пароходы не ходят.
- Вот как? А у нас существует убеждение, что Амур настолько полноводен, что судоходство на нем не доставляет затруднений.
- Напрасно, напротив, хотя подобное мнение существовало и в военном министерстве, на нем даже основывались наши планы обороны дальневосточных рубежей, и мне приходилось переубеждать весьма упорное в своих заблуждениях начальство. В свое время проводилась специальная съемка Амура именно с этой целью. Но ряд проектов присоединения тихоокеанского побережья к центральным губерниям рельсовым путем появились еще в пятьдесят восьмом году, сразу после заключения Айгунского договора.
- В те времена, после Крымской войны, при нашей бедности, подобные проекты, я убежден, были невыполнимы. Тем более, что и в России железные дороги были наперечет, - вспомнил Сергей Юльевич куда более поздние времена, уже семидесятые, годы своей молодости и начала работы в железнодорожном ведомстве.
- Согласен, однако тремя-четырьмя годами позже, после крестьянской реформы, вон как стремительно стала покрываться Россия сетью железных дорог.
Отлично осведомленный в этом вопросе, Сергей Юльевич уверенно возразил, - Так ведь то строительство велось, за редким исключением, по частным подрядам на концессионных началах. Я хорошо помню, как таким образом барон Унгерн-Штернберг строил дорогу от Балты до Елизаветграда и далее на Кременчуг. Да что там, даже первые российские железные дороги - Николаевская и Царскосельская - строились частными компаниями.
- Но дороги в Европейской России быстро окупались, а что касается Дальнего Востока, то подобных надежд и быть не может. Поэтому о привлечении частного капитала говорить не приходится, нужны были ассигнования из казны.
- Да, я отлично помню, как восточно-сибирский генерал-губернатор Посъет в семьдесят пятом году добивался государственных субсидий для железной дороги от Волги до Амура и от Владивостока до озера Ханка.
- И я работал над тем проектом, - улыбнулся Павел Федорович. - Молод был, энергичен, легок на подъем, меня тогда переполняла жажда сделать как можно больше собственными руками, отчего я месяца проводил в поле, на съемке будущей трассы. Очень тогда мы надеялись, что эти труды воплотятся в полотно дороги. А тут война...
- Дело даже не в русско-турецкой войне, - не согласился Сергей Юльевич, - не считали тогда в высших кругах эту дорогу необходимой. Война, впрочем, казну опустошила изрядно...
- Нам с нашей колокольни видно по своему, - не сдавался Павел Федорович. - Казна Российской империи пополняется главным образом за счет продажи хлеба за границу, хотя его и на внутреннем рынке не хватает. Но ведь российская-то деревня задыхается от переизбытка нищего населения! А вот если бескрайнюю Сибирь колонизовать? Если Забайкальские степи хлебом засеять? И ведь там не только земли хорошие, там и рудные богатства неисчислимые, даже при весьма поверхностном осмотре. Но, знаете, бездорожье - наш бич. Если за все это сейчас взяться, то железная дорога лет в пятнадцать - двадцать окупится, а при широкой торговле с Китаем возможно и раньше, и начнет чистую прибыль казне давать.
- Конечно, на средства частных концессий дорогу построить можно быстро, многие проблемы снимаются. Вон, во время той же войны в Оренбург и от Перми до Екатеринбурга чугунку строили, а там и к Оби потянулись. Но все же, уверен, желающих составить концессию для строительства дороги по этим пустынным и безлюдным местам не найдется. Состоятельные, весьма состоятельные, конечно же я их имею в виду, люди желают тратить деньги в обмен на скорые и большие дивиденды на вложенный капитал. А здесь они не предвидятся. К тому-же состоятельный человек - всегда реалист. Пространства Сибири и Приамурского края заселены весьма редко, промышленности почти никакой нет и дорогу-то строить некому. А средства на десять тысяч верст нужны огромные.
- Ну, не десять тысяч, на первых порах значительно меньше. Еще шесть лет назад на созванном Приамурским генерал-губернатором бароном Корфом Хабаровском съезде местных деятелей обсуждался вопрос строительства рельсового пути в Забайкалье от Сретенска до Байкала протяженностью около тысячи верст, и второго, в Уссурийском крае, от Владивостока до станицы Графская на реке Уссури, это еще около четырех сотен верст. Таким образом, имели в виду создать смешанный железнодорожно-водный путь, решили использовать реки Уссури, Амур, озеро Байкал, Ангару... Тем более, что тогда же Восточно-Сибирский генерал-губернатор граф Игнатьев добивался постройки железной дороги от Томска до Иркутска.
Сергей Юльевич вспомнил, что сложная обстановка на Дальнем Востоке, вызванная обострением отношений между Китаем и Японией из-за Кореи, неудачная, ввиду вмешательства Англии, попытка России занять в Корее незамерзающий порт, дружные усилия западно- и восточно-сибирского генерал-губернаторов, а главное - жизненная необходимость круглогодичной, вне зависимости от внешнеполитических факторов, связи с дальневосточной окраиной, заставили правительство внимательно отнестись к этому вопросу. Особое совещание министров под председательством действительного тайного советника Абазы /вспомнив Абазу, Сергей Юльевич скривился как от зубной боли -жулик он эдакий/ обсудило сложившееся положение и было решено направить в Приморскую область изыскательскую экспедицию, которую возглавили инженер путей сообщения Урсати и генерального штаба подполковник Надаров, как знаток Уссурийского края, для проведения специальных изысканий на местах.
А Павел Федорович продолжал. - Изыскания линии железной дороги в Приморской области начались с весны восемьдесят восьмого года и закончились в следующем году, Будущей линии от Владивостока до станицы Графская было решено дать направление через села Раздольное и Никольское, откуда она шла дальше, вдоль восточного берега реки Сунгачи до станицы Лутковская, расположенной на реке Уссури и, перейдя реку, пустить вдоль правого берега реки Уссури до станицы Муравьево-Амурской, с ветвью на левый берег река Иман, где образовалась пристань. Кроме огромного количества инженерных задач по прохождению сложного рельефа, в том числе ряда туннелей, исследовались разные переходы для железнодорожного моста через реку Уссури. Наконец, в виду требований местной администрации, признававшей линию железной дороги от Владивостока вдоль правого берега полуострова Муравьева-Амурского на протяжении около тридцати верст опасной в стратегическом отношении, так как она свободно могла быть обстрелянной с моря, было сделано изыскание дороги от Владивостока до перехода реки Лянчихэ по водоразделу полуострова. Впрочем, из-за дороговизны сметы эти варианты были отставлены.
- Да, Павел Федорович, расскажите, пожалуйста, что собой представляет Владивосток. Меня прежде всего интересует состояние там промышленности и население города.
- Да ничего особенного, честно говоря. Крохотный, неустроенный и довольно скучный городишко. Но учтем, что расположен он довольно далеко и очень молод. Начало Владивостоку положил военный транспорт "Маньчжур", который двадцатого июня шестидесятого года доставил сюда команду из тридцати нижних чинов 3-й роты 4-го Восточно-Сибирского линейного батальона под начальством прапорщика Комарова. Команда принялась за постройку казармы, офицерского дома и служебных построек. Месяца через два в бухту Золотой Рог, на берегах которой и расположен Владивосток, зашел корвет "Гридень" и экипаж его построил большую казарму, офицерский флигель и небольшие ремонтные мастерские для нужд флота. В следующем году была заложена православная церковь во имя Успения Божьей матери, освещенная в апреле шестьдесят второго года. Тогда же Владивосток стал именоваться уже не постом, а портом, и для некоторого облегчения жизни немногочисленных здешних жителей, тяготившихся обитанием в медвежьем углу, во Владивостоке было введено порто-франко. Еще года через два здесь было учреждено общественное городское управление, а первым старостой был назначен городской житель купец Семенов. В те времена городишко напоминал нечто вроде форта на американском Диком Западе. Рота солдат, несколько военных кораблей летом, одна москательная лавка и полдюжины мерзейших салунов, трактиров по-русски. В шестьдесят пятом, для ремонта кораблей Сибирской военной флотилии, здесь были учреждены мастерские и приехали первые переселенцы. Жизнь в городе стала несколько веселее и разнообразнее: прекрасный пол смягчил нравы, но и вызвал бешеную конкуренцию, следствием которой стали частые эксцессы. В чисто испанском, знаете ли, духе. Простой люд обходился мордобоем и поножовщиной, а господа офицеры вызывали друг друга на дуэль. В конце шестидесятых годов население города с войсками насчитывало шесть сотен душ при пятидесяти жилых зданиях. А с переводом сюда из Николаевска базы военного флота город стал расти с неимоверной быстротой, особенно после введения в семьдесят шестом году городового положения. К восемьдесят пятому году население города достигло десяти с половиной тысяч душ, в том числе до пяти тысяч военных чинов. Торговые обороты в это время также достигли почтенной суммы - свыше четырех с половиной миллиона рублей. За год в порт зашли более семидесяти торговых судов, главным образом иностранных, с общим водоизмещением до шестидесяти тысяч тонн. Количество только частных строений в городе перевалило за шесть сотен, в том числе за сотню лавок и магазинов и почти пять десятков гостиниц и харчевен. А установление в восьмидесятом году пароходного сообщения с Одессой на пароходах Добровольного флота дало такой толчок промышленному и торговому делу Владивостока, что в настоящее время в нем живется почти с теми же удобствами, как и в любом губернском городе, исключая, разве что, дороговизну предметов не только роскоши, но и первой необходимости. Мог бы Владивосток достичь и более блестящих результатов, если бы в разное время не поднимался вопрос о переводе военного порта то в залив Посьета, то в залив Святой Ольги. Когда же в восемьдесят девятом году начали строить крепость, чтобы обеспечить неприкосновенность территории, и вместе с тем увеличили количество крейсирующих здесь военных кораблей Тихоокеанской эскадры, то жители города приобрели уверенность, что им не придется срываться с места, и начали обустраиваться более основательно. Раньше все сидела как бы на узлах - если базу флота переведут в другое место, то туда придется перебираться едва ли не всему городу. На прежнем месте он терял бы всякое значение и смысл. Но прекрасная гавань сулит Владивостоку блестящее будущее.
