Лоуренс Бергрин - Марко Поло. От Венеции до Ксанаду
Ко времени, когда караван Поло добрался до Балха, горе и ужас истории просочились из земли и пропитали камни: здесь произошло столкновение культур, и призраки истории населяли теперь Балх, чьи руины хранили образ былого величия. В древние времена своего расцвета Балх (или Бактрия, как его тогда называли) был родиной пророка Заратустры (или Зороастра), рожденного, как считалось, в 628 году до нашей эры и принесшего в Персию новую веру. Зороастризм включал поклонение огню, веру в оккультные силы, многобожие и, в позднейшей форме, вечный огонь, горевший в Храме Огня. Мистическое учение Заратустры получило широкое распространение. По преданию, пророк был убит кочевниками в возрасте семидесяти семи лет, когда молился перед алтарем огня в Балхе. Много позже нашествие арабов принесло сюда ислам и сделало Балх «матерью городов». Таким он и оставался до нашествия монголов, которые, по словам Марко, «разграбили и разгромили его». Марко имел в виду события 1220 года, когда Чингисхан прогнал через Балх сто тысяч коней, сравняв его с землей.
Его методы были исключительно жестоки. Персидский историк XIII века Ала-ад-Дин Ата-Малик Джувайни писал, что Чингисхан приказал «выгнать жителей Балха, больших и малых, мужчин и женщин, на равнину, чтобы по обыкновению разделить их на сотни и тысячи, после чего предать мечу». Вернувшись в Балх, он приказал, чтобы «спрятавшиеся по углам и щелям… были убиты. И где стояла стена, монголы разрушали ее… стирая все следы цивилизации в тех землях».
Монголы считали, что подобная жестокость неизбежна при строительстве империи. Для их жертв «монгольская агрессия» была бесконечной цепью злодеяний. «Плодородные земли превращались в пустыню, — продолжает Джувайни, — и с тех пор эта местность пришла в запустение, большая часть населения погибла, их кожа и кости стали прахом, от прежнего могущества не осталось и следа». Опустошенная крепость в мусульманском городе Бамьян получила название Шарр-и-Голгола — «Город Шума». Ее же называли Безмолвным Городом, или Городом Воплей, или даже Проклятым Городом в память об устроенной там монголами бойне, не пощадившей ни мужчин, ни женщин, ни детей, ни даже животных. Балх, оставаясь воротами на Шелковом пути, ведущем к богатствам Китая, так и не оправился от удара.
В Балхе Марко ощутил бесконечное страдание, приносимое войной. Он учился сочувствию, он будто слышал вопли жертв, когда пришельцы-монголы уничтожали процветавший некогда город, он с ужасом и отвращением видел цивилизацию, повергнутую в прах жестокими захватчиками. Он предпочитал вспоминать свои мальчишеские мечты о предыдущем завоевателе этих мест, Александре Македонском, и дивиться, что он идет по стопам армии Александра. Говорили, и Марко этому верил, что голубоглазые обитатели тех мест — потомки солдат Александра (хотя его воины не обязательно были голубоглазыми) и что местные породы овец и лошадей ведут род от скота, пригнанного армией. Конь Александра, Буцефал, считался предком тех коней, которые и теперь бродили по холмам.
Марко вдохновлялся героическим примером Александра: если молодой полководец сумел пройти этот путь, сможет и он. Конечно, Поло были купцами и торговцами, а не завоевателями, но на пути к великой прибыли им приходилось одолевать те же препятствия. Двигаясь в кильватерной струе великих войн, Поло могли считать себя коммерческой армией, ищущей великих природных богатств.
Глава 4
ОПИУМ
Садами и ручьями он украшен.
В нем фимиам цветы струят сквозь сон…
Искомые богатства Поло нашли в Тайкане (ныне афганская провинция Таликан), где обрели драгоценный товар — соль. Точнее, горы соли, «лучшей в мире», и такой твердой, что для ее добычи требовалось немало труда. Соль была своеобразной валютой (с римскими солдатами расплачивались солью), соль была средством консервации, соль была двигателем античной и средневековой экономики. Местный рынок привлек Поло еще и тем, что изобиловал зерном, миндалем и фисташками, собранными на плодородных полях и в рощах той местности. Поло приготовились заняться торговлей.
Проблему представляли люди, с которыми сталкивались Поло. Марко их не выносил: «воры, разбойники, мародеры и предатели», люди, чьи преступления приправлялись выпивкой. Он пишет: «они много времени проводят в тавернах», напиваясь кислым вином. Тем не менее он очарован их изобретательностью и охотничьим искусством, позволяющим справиться даже с ужасными дикобразами. «Когда охотник хочет изловить их, он натравливает злобных больших собак, дикобраз сжимается в комок и весь сотрясается от ярости, бежит и бросает иглы, которые непрочно закреплены у него на спине… в собак и людей, раня их, часто в нескольких местах. Затем охотник подходит и берет их».
Вскоре Марко, отец и дядя снова двинулись в путь.
Никто из Поло, да и вообще никто в то время не заявлял, что следует по Шелковому пути: такого пути не существовало. Торговцы драгоценными камнями, пряностями, шелком и другими тканями передвигались по запутанной, но очень древней дорожной сети, через горные перевалы. На этих тропах, охвативших Среднюю Азию и Китай, порой можно было встретить монаха или миссионера. Шелковый путь как единое целое был обозначен этим именем лишь в 1877 году, когда немецкий географ барон Фердинанд фон Рихтофен ввел зрелищный, но искусственный образ «Seidenstrasse». Хотя название это намекает на романтику, роскошь и чувственность, идущим по этому пути в поисках наживы, завоеваний или спасения приходилось сталкиваться с жестокими трудностями и опасностями.
Путь начинался с многочисленных дорог через Среднюю Азию — где именно, определить невозможно — и тянулся к восточному побережью Китая. Ответвления уходили на юг, вглубь Индии. Поло вступили на него в самой западной области, где производили шелк и товары из шелка. Как все купцы, они двигались в составе большого каравана (на персидском слово «караван» означает компанию) и вскоре поняли, что их путь определяется сетью караван-сараев. Караван-сарай представлял собой сочетание конюшни и гостиницы, обслуживавшей проезжих купцов. Они часто размещались у реки, в оазисе или у селения с мечетью и походили на неприступную скалу: сплошная стена поднималась на высоту нескольких этажей, только внизу имелись отверстия для воздуха, да под крышей — маленькие окна. Путешественники попадали внутрь через тяжелые ворота, пропускавшие их вместе с верблюдами и прочим тягловым скотом, который на ночь привязывали железными цепями. Внутри они находили мощенный плитами двор и десятки усталых верблюдов и ослов вокруг центрального колодца, а дальше — склады для товаров и стойла для скота. На краю прямоугольного двора горел кухонный очаг, от острого запаха пищи текли слюнки. Служитель, стоявший у входа, распределял воду и еду и поддерживал порядок. В маленькие голые комнаты над стойлами попадали по лестнице. Животные же оставались на цепях в «сарае», то есть в стойлах.
В Афганистане караван-сараи назывались «робаты» — от древнего термина, означавшего веревку для привязи коня. Поло находили робаты на всем пути через Афганистан: они были расположены часто, на расстоянии менее двадцати миль друг от друга (примерно на расстоянии дневного перехода). Расстояние в этих местах измерялось в «фарсахах» — пять фарсахов составляли дневной переход. В караванах обычно бывали не только верблюды, но и ослы. Погонщик верблюдов назывался «сарехан». Он ехал на переднем верблюде. Твердого на ногу ослика часто пускали впереди верблюда, привязывая его узду к ослиному хвосту. Таким простым, но практичным методом путешественники преодолевали тысячемильные просторы Азии.
Марко не был первооткрывателем пути, которому предстояло назваться «Шелковым». Ему предшествовали поколения монгольских, турецких, арабских купцов и монахи. Не был он и первым представителем Запада, описавшим свои приключения в Азии. Почти за сто лет до него наваррский раввин Вениамин из Туделы дал очень похожее описание. Вениамин, подобно Марко, совершил это путешествие в качестве купца. Таким образом он сталкивался с местными чиновниками, колоритными характерами и с другими купцами. Куда бы он ни попадал, в Барселону или в Константинополь, в Багдад или еще дальше на восток, он прежде всего приводил описание местной торговли.
В Багдаде Вениамин получил возможность собрать сведения относительно иудеев, живших в Персии и в странах Востока. Позже он включил эти сведения в «Книгу Странствий», касавшуюся 1160–1173 годов. Собирая надежную информацию об иудеях в Палестине, Фивах, Антиохии, Ткре, Ливане и Парнасе, он делал заметки о еврейских купцах, красильщиках, судовладельцах, крестьянах и ремесленниках. Он обсуждал малоизвестные иудейские секты и описал появление в Персии иудейского самозваного мессии и мистика Давида Алроя, немало нашумевшего незадолго до путешествия Вениамина. Он привел названия 248 еврейских общин, найденных им по всей диаспоре.
