Луис Ламур - Мустанг
Как я говорил, Заячьи Уши едва ли можно было назвать горой. Скорее они напоминали огромный холм, осыпающийся по всем сторонам. Их вершины поднимались над равниной на высоту около тысячи футов.
Сделав широкий круг, я постепенно выехал к северу, напоил коня в ручье Заячьи Уши и направился вдоль берега на запад. На северо-западной стороне горы я нашел укромное местечко, скрытое кустарником и низкорослыми деревцами, с зеленым лужком, подпитываемым стоками с вершины.
Я пустил мустанга пастись на траве и, сменив сапоги на мокасины, поднялся на гору. Солнце заходило, и его последние лучи косо били в склон, обрисовывая все его неровности.
Из кустов у ручья Заячьи Уши поднималась тонкая струйка дыма. Похоже, там устроили лагерь Лумис, Пенелопа и Флинч.
На востоке, милях в семи-восьми отсюда я уловил слабенький дымок рядом с белым пятном. Это белое пятно не могло быть ничем иным, кроме брезентовой крыши фургона - Карнсы или кто-нибудь другой.
А что с Хукером? У него прострелено плечо. У Текса и Чарли Хэрста завтра будет разламываться голова от боли. Бросят ли они свою затею? Я решил, что вряд ли.
Уильям Коу со своей бандой наверняка сидит в своем форте на реке Симаррон, который находился слишком близко для моего спокойствия. Ребята у него были крепкими и жесткими, а сам Коу - парень боевой, будет драться по поводу и без повода; если уж на то пошло, то повод-то он всегда найдет.
Его банда делала набеги на городок Тринидад и забиралась на восток до самого Доджа, они украли огромное стадо у Форта Юнион, правительственное стадо. Хладнокровия и смелости у них хватало, поэтому если Коу решит отомстить за своих ребят, мне не сдобровать.
На северном склоне Заячьих Ушей все овраги скатывались к ручью Сьенекилья. Расположение тупикового каньона мне было неизвестно, он мог лежать в любом месте от горы до ручья или даже находиться на другом склоне.
Спустившись с вершины, я перевел коня на свежую траву и сварил себе кофе, подкидывая в костер сухие дрова, которые почти не давали дыма. Лагерь я разбил так, что огонь не был виден с расстояния больше пятнадцати футов.
Человек, скрывающийся от закона или находящийся на индейских землях, быстро учится находить укромные убежища. От них зависит его жизнь. А если он много путешествует, то скоро запоминает многие такие места. Как я, например.
Сидя у костра, я почистил револьвер, на всякий случай положив винчестер рядом. Затем проверил оба ножа. Тот, что я носил в потайном кармане на спине за воротником рубашки, легко выходил из чехла. Пару раз, продираясь сквозь чащобу, в чехол попадали листья и мелкие ветки, а нож в скором времени мне понадобится, это я знал точно.
Позже, лежа на одеялах, я смотрел сквозь листья на звезды. Костер прогорел до углей, кофейник был почти полным. Хотя я устал, но спать не думал.
Я начал улавливать тихие звуки: шуршание насекомых, шорох птиц и ночных животных - все они были мне знакомы. Однако в разных местах некоторые звуки имеют разные оттенки - по-разному трещат сухие ветви, шелестит трава и листва. Всегда прежде чем заснуть, я вслушивался в ночь, чтобы запомнить эти звуки. Этой штуке я научился у старого пастуха-мексиканца, пасшего в горах отары овец.
Конечно, мустанг был рядом, и как я говорил, никто лучше дикой или полудикой лошади не предупредит человека об опасности. Если уж на то пошло, во мне текла та же кровь, что и у него, я сам был полудиким мустангом, скачущим по бескрайним прериям и высоким холмам, объезжающим пустынные гряды гор.
А Пенелопа...
Не время думать о ней. Я с усилием откинул мысли о девушке и заставил себя просчитать ситуацию. Сильвии Карнс и ее братишкам необходимо было заполучить это золото, они не остановятся ни перед чем, чтобы наложить на него руки. Я никогда еще не встречал никого, подобного им, и это меня беспокоило. Знаю немало людей, которые будут убивать из-за денег, ненависти и еще черт знает из-за чего, но мне не попадалось ни одного, кто готов был убивать только ради того, чтобы убивать, как Карнсы.
Ясно как божий день, что кофе, который приготовила мне Сильвия Карнс был отравлен. Неизвестно, сколько трупов они оставили за собой или сколько еще оставят, если уж зашла об этом речь.
Лумис тоже охотится за золотом, однако и Пенелопа ему нужна. Он не тронет девушку, пока не найдет сокровище, а потом? Вот тогда Пенелопе Хьюм придется постоять за себя, а она окажется одна против взрослого мужчины, а может быть и двоих.
Действительно ли она хотела продолжать путь без меня? Или ее заставили отказаться от меня? Там, в повозке она ни разу не глянула в мою сторону. Возможно ее просто уговорили, однако не исключено, что Лумис пригрозил ей.
Закон и порядок придуманы для того, чтобы защищать женщин, охранять их свободу. Однако здесь, на Диком Западе безопасность женщины зависит от окружающих ее мужчин. Здесь нет закона, вряд ли кто на свете знает, где находится Пенелопа Хьюм и куда собирается. Лумис наверняка об этом позаботился. Если она пропадет без следа, никто не станет задавать вопросов. В западных землях исчезло много мужчин и женщин, они остались лежать в безымянных могилах, а то и вовсе без могил.
Если здесь и есть закон, то только местный, только в городишках. Ни один шериф не станет выезжать на незаселенные земли, а федеральные агенты появлялись в основном лишь на индейских территориях.
Так я думал, усаживаясь в седло и спускаясь с горы, стараясь держаться поближе к любому укрытию, чтобы остаться незамеченным. Обнаружить тупиковый каньон - задача трудная, однако мне это будет сделать легче, чем Лумису или Карнсам, поскольку я много ездил по такой местности.
Допустим, я попаду в него первым и выкопаю золото? Кто успел, тот и съел, разве не так? Все правильно и тем не менее эта мысль мне не нравилась, потому что тогда Пенелопе ничего не достанется. Я не беспокоился о Сильвии - такие как она не пропадут. Пенелопа же совсем другая, и я не мог оставить ее без денег.
Она была красива, она была городской девушкой. Оба эти качества играли против нее. Красивые часто попадают в неприятности, а городские не имеют представления, как вести себя вдали от цивилизации.
Впереди меня открывался каньон, по которому я спускался. По берегам ручья появились деревья, а на склонах горы - деревья и кустарник. Замедлив шаг коня, я пристально вглядывался вперед, стараясь увидеть малейшие признаки движения. Здесь я выеду на равнину, найду тупиковый каньон и, если повезет, золото, затем вытащу Пенелопу из беды.
Мне казалось, что ей ничто не грозит, пока они не обнаружили золото либо не поняли, что его им не найти; после этого она станет добычей любого. И все же я жалел, что оставил ее без присмотра. Пенелопа нуждалась в помощи.
Впереди раскинулись заросли низкорослого кустарника, сбоку на склоне высились сосны. Я начал огибать огромный валун, когда краем глаза поймал вспышку света и пригнулся. Что-то со страшной силой ударило меня в голову, мустанг бросился в сторону. По каньону гулко прокатилось эхо выстрела, за ним последовало второе, и я обнаружил, что лежу посреди скал, глядя на растекающуюся на песке лужу красного цвета.
Инстинкт требовал, чтобы я отполз с того места, где упал, но я не мог пошевелить даже пальцем. Сознание подсказывало, что надо во что бы то ни стало подняться и уходить, но я ничего не мог поделать, а затем услышал крик: - Ральф! Стой, где стоишь! Я стреляю лучше тебя, и если ты сделаешь хоть шаг, я прострелю тебе ногу!
- Пен! Не будь дурочкой! Мы приехали помочь тебе. Если бы ты знала про Лумиса то, что знаем мы...
- Мне не нужна помощь. Повернись и оставь этого человека в покое.
- Но он тоже охотится за золотом! Нам следует от него избавиться, Пен!
- Не лезь не в свое дело, Ральф! Ты, Сильвия и Эндрю можете возвращаться домой. Вы не знаете, где спрятано золото, а без этого вам его не найти.
Ральф засмеялся, и смех его не был приятным. - А нам не надо его искать, Пен. Вы с Лумисом сделаете это для нас!
- Ты слышал, что я сказала, Ральф. Отойди и оставь этого человека в покое.
- Я убью его, Пен, если он уже не умер. Я убью его.
- Ральф, - Пенелопа говорила спокойно, как бы между прочим, - если ты сделаешь хоть малейшее движение, я раздроблю тебе ногу, могу и две, и оставлю лежать здесь. Никто тебя не найдет, кроме стервятников.
Ральф, вероятно, ей поверил. Не знаю почему, наверное он знал ее лучше, чем я.
И все это время я лежал среди скал и просто не мог двигаться, казалось, что меня парализовало. Я слышал, видел, но двигаться не мог. Я прекрасно сознавал, что если бы эта девушка не стояла неподалеку с винтовкой в руках, Ральф пристрелил бы меня.
Через некоторое время Пенелопа тихо, чтобы мог слышать только я, произнесла: - Мистер Сакетт, с вами все в порядке?
Надо сказать, вопрос был дурацкий. Неужто она думала, что я бы здесь валялся, если бы со мной было все в порядке? Я постарался заговорить, но вместо этого у меня вырвался лишь слабый хрип. Потом я хотел пошевелиться, я сделал настоящее усилие и почувствовал спазм боли по всему телу, но ничего не произошло.
