Николай Маркевич - История малой россии - 1

Наконец Гетман соединился, с Лободою над рекою Случью, при Лубнах, на Солонице; Гетманы Коронный и Польский там уже стояли станом, укрепленным окопами и полисадами; козаки начали приступ, который продолжался четыре дня, и уже передние укрепления были опрокинуты, когда Королевский гонец явился к сражающимся. Король велел прекратить вражду и брань, всем трем Гетманам составить трактат на вечный мир и утверждение прав Малороссийских и в лице обоих войск подписался и утвердить присягою. Сам же Король с Сеймом, даруя войску и народу Русским всепрощение, и забывая все прошедшее, подтверждал на времена вечные все пакты и привилегии. Повеление было исполнено, война была кончена, войска с взаимною, но тайною злобою разошлись.

Возвратясь в Чигирин, Гетман занялся устройством и порядком в поветах и возобновлением городов и сел, войною разрушенных, и поправкою церквей; прихожане отдохнули от рабства и угнетений священников полукатолических. Ими порабощенные 15 Домов, с которыми обращались они как с рабами, освобождены были от невольничества. Платежи за сорокоусты, суботники и венчание были облегчены, еднанье попов ослабело, многие из духовных отстали действительно от Униатской ереси, другие притворились православными, народ стал отдыхать.

Во времена прежнего благоустройства Малороссии всегда посыланы бывали Депутаты в Варшаву на Главный Сейм. Их отправлялось четыре от Воеводств, три от войска и уряда Гетманского, да от городов и посполитства пять. Время таковой Депутации приближалось, и быть войсковыми Депутатами жребий выпал Полковнику Лободе, Судье Полковому Федору Мазепе и Сотнику Киевскому Якову Кизиму; между тем и сам Гетман вздумал ехать с ними, чтоб засвидетельствовать перед Королем покорность верноподданническую. Но едва они явились в Варшаву, как в первую ж ночь их схватили под стражу и ввергли в подземную темницу. Ни днем ни ночью не давая отдыха Гетману, стража пробуждала его обухом секиры, а на третий день и он и три Депутата его были выведены на площадь, посажены в медного быка и сожжены малым огнем. Несколько часов были слышны вопли и стон страдальцев, говорит наша летопись.

Это неслыханное злодеяние, которым устав природы и долг чести, и законы разсудка и политики, были потрясены и варварски опрокинуты; это злодеяние, в котором безчеловечие и вероломство перешагнуло за последнюю грань, какую могло когда-либо указать себе воображение человека, омерзительно безчестного; это злодеяние не могло быть оправдано даже и современными соотечественниками гонителей; наша летопись приводит нам следующее суждение тогдашних Польских историков: «Миссия духовенства Римского, змыслив произвесть в Русской земле реформу религии для единства с своею, слишком поспешила совершить ее так нагло и так отважно в народе грубом и всегда воинствующем, а Министерство правительственное, стремясь на Старосства и маентки урядников Русских, и того больше ошибок наделало; оно давши Амнистию первому затяжци Козацкому Наливайку и его сообщникам, в торжественных с ними трактатах, клятвами утвержденных и духовенством не право разрешенных, наконец забравши фортельно на Сейме национальном всеми народами за святость чтимым, потратило их самом варварским образом, против чести, совести и всех прав народных, и вместо того, чтобы врачевать болезнь народную, больше ее язвы растравили.»

Король был безсилен противу буйства, кровожадности и сребролюбия Магнатов и Римского Духовенства; он не мог остановить беззаконных порывов шляхетства своего; и эти гонения за веру, эти насилия отторгнули наконец от Государства Польского народ сильный, непобежденный, а добровольно к Королевству присоединившийся; они сами погубили и себя и свое отечество и с смертию Наливайки начались неслыханные бедствия Малороссии. Вельможи Польские объявили на Сейме приговор на всю Малороссию; в нем весь народ Русский провозглашен: отступным, вероломным, бунтующим, осужденным в рабство, преследование и всемерное гонение.

«Следствием сего Нероновского приговора», говорит красноречивая наша летопись, «было отлучение навсегда Депутатов русских от Сейма «народного, всего рыцарства от выборов и должностей Правительственных и судебных; отбор Староств, деревень и других ранговых имений от всех чиновников и урядников Русских, и самих их уничтожение. Рыцарство Русское названо Хлопами; народ, отвергавший Унию, Схизматиками; во все Правительственные и судебные уряды и Малороссийские посланы Поляки с многочисленными штатами. Города заняты Польскими гарнизонами, селения-их же войсками; им дана власть все тое делать народу Русскому, что сами схотят и придумают, а они исполняли наказ сей с лихвою. И что только смыслить может самовольное, надменное и пьяное человечество, делали то над несчастным народом Русским без угрызения совести. Грабительство, насилование женщин и самых детей, побои, мучительства и убийства превзошли меру самых непросвещенных варваров. Они, не почитая, а называя народ невольниками или ясиром Польским, все его имение признавали своим; собравшихся же вместе несколько человек для обыкновенных хозяйственных работ или празденства, тотчас с боями разгоняли и о разговорах их пытками истязывали, запрещая всегда собираться и разговаривать вместе. Церкви Русские силою или гвалтом всегда обращали на Унию. Духовенство Римское, разъезжавши с триумфом по Малороссии для подсмотру и понуждения к Униатству, вожено было от церкви до церкви людьми, запряженными в их длинные повозки по двадцати человек и более в цуг; на прислуги сему Духовенству выбираемы были Поляками самые краснейшие из девиц Русских. Церкви несоглашавшихся на Унию прихожан отданы жидам в аренду, и положена в оных за всякую отправу денежная плата от одного до пяти талеров, а за крещение младенцев и за похороны мертвых от одного до пяти злотых; жиды, яко непримиримые враги христианства, сии вселенские побродяги, и притчи в человечестве, с восхищением принялись за так надежное для них скверноприбыточество и тотчас ключи церковные и веревки колокольные отобрали к себе в корчмы. При всякой требе Христианской идти к жиду, торжиться с ним, и по важности отправы заплатить за нее и выпросить ключи; «а жид притом насмеявшись довольно Богослужению Христианскому и перехуливши все христианами чинимое, называя его языческим или Гойским, приказывал ктитору возвращать ему ключи, с клятвою, что ничего в запас не отправлено.»

Так говорит Летопись наша о страдальчестве Малороссии. Слабейшие духом, пристрастные более к собственности и к удобствам жизненным, нежели к вере и отечеству, многие наши чиновники земские и военные побоялись лишиться мест, а еще более своих ранговых имений; этот страх заставил их изменить вере и родине, и действуя подлогами, происками и подкупом на Вельмож Польских и на Духовенство Римское, они приобрели приязнь врагов наших, соединились родством и узами брачными с Дворянством Польским, отреклись от имени Русского, изуродовали свои древние Фамилии, приняли Унию, а наконец и Римскокатоличество. Так приводит в пример Преосвященный Кониский Чаплину, Ходуна, Бурку, «начавших пришикивать «и превратившихся в Чаплинского, Холодневского, Бурковского.

Войско Малороссийское было ослаблено; полки козаков регистровых разрушились в последнюю борьбу с Поляками; претерпев значительную убыль в людях, они не были дополняемы: всякое им вспомоществование от скарбу и куреней было запрещено; без военной дисциплины и без устава явились в полки Малороссийские чиновники Запорожские; в Запорожскую Сечь удалились почти все наши Охочекомоннне, в особенности неженатые. Пограничные курени, иные обрадовались ласкательством от Поляков, иные, с отчаяния, взяли пример с Чаплинских и Ходневских, с Чернецких, Киселей и Комаров, превратились в Поляков и составили околицы шляхетские. Регистровые козаки остались без вождей без начальников. Гетманщина была на краю гибели.

Так сильная, могущественная в то время Польша шла быстрыми шагами к разрушению своей самобытности; так Сигизмунд, имея уже за собою Малороссию и Литву, мог бы еще более усилить державу, но буйством Вельмож, собственною слабостью, пронырством и алчностию Римскаго духовенства, наконец не добросовестною политикою и нескончаемым вероломством, погубил народ свой и бурных, на Сеймах хвастливых, не всегда готовых к битвам, но всегда готовых к возстаниям и предательствам, Магнатов своих.

Известно каждому как, не открытою и благородною бранью, но коварно подкапывая Россию, тогдашняя, едва не безначальственная Польша наделила ее Самозванцами; как нахальство ее вождей и войска, преступив все границы возможные, открылось в полной и безобразной наготе своей, когда рззстриге продав дочь свою один из знатнейших Польских сановников, отправил ее в Москву на вполне заслуженное поругание, когда другие вожди, набрав не храбрых воинов, но толпы бродяг и отверженцев, нахлынули на Русь не воевать, а бражничать, неистовствовать и юродствовать.