Роберт Масси - Николай и Александра
"И в глубокой печали Господь дает нам тихую и светлую радость, записал Николай Александрович. - В 10 часов в присутствии только семейства моя милая дорогая Аликс была миропомазана и после обедни мы причастились вместе с нею, дорогой Мама и Эллой. Аликс поразительно хорошо и внятно прочла свои ответы и молитвы".
Когда все вернулись во дворец, новый император издал первый свой манифест. В нем указывалось новое вероисповедание, новый титул и новое имя прежней принцессы Гессенской, Аликс, внучки королевы Виктории. Манифест гласил: "Сегодня совершено Св.Миропомазание на нареченной невестою нашей. Приняв имя Александры, она стала Дщерью Православной нашей Церкви, к великому утешению нашему и всей России".
Смерть могучего царя Александра III в возрасте сорока девяти лет явилась тяжким ударом для всей России. Для похорон ничего не было подготовлено, и пока шел обмен телеграммами между Крымом и С.-Петербургом, тело усопшего государя целую неделю находилось в Ливадии. Бракосочетание, которое, как вначале предполагалось, должно было состояться весной следующего года, по настоянию Николая Александровича, было перенесено на более ранний срок. Взвалив на себя тяжкую ношу царского служения, он не желал лишится поддержки единственного близкого человека, внушавшего ему доверие.
"Мама, некоторые другие и я находим, что всего лучше сделать свадьбу здесь спокойно, пока еще дорогой Папа под крышей дома, - записал он 22-го октября в дневнике, - а все дяди против этого и говорят, что мне следует женится в Питере, после похорон".
Четыре дяди Николая, братья покойного императора, были независимыми, волевыми людьми, имевшими большой вес в семействе Романовых. И они настояли на том, чтобы бракосочетание их молодого племянника, слишком важное в жизни страны событие, не состоялось в узком семейном кругу в Ливадии. Между тем непрерывно шли богослужения. Члены царской семьи целовали усопшего императора в мертвые уста и дважды в день ходили в часовню молиться за упокой его души. "Состоялась тяжелая церемония переноса тела дорогого Папа в гробу в большую церковь, - написал 25 октября Николай Александрович. - Казаки несли гроб на носилках... Вернулись в пустой дом, разбитые нравственно. Тяжелое испытание послал нам всем Господь!"
В конце недели задрапированный алым, сопровождаемый остальной царской семьей, гроб доставили из Ялты в Севастополь на пароходе "Память Меркурия" под тентом их Андреевского флага. В порту ждал траурный поезд. Когда траурный поезд ехал по Украине, к железнодорожному полотну группами подходили крестьяне, чтобы проводить усопшего царя. Останавливались в Борках и Харькове для панихид. Затем в Курске, Орле и Туле, где в присутствии местного дворянства и чиновного люда тоже совершались панихиды. В Москве гроб установили на колесницу и повезли в Успенский собор, оставив там его на ночь. Ноябрьское небо затянуло свинцовыми тучами, мокрый снег хлестал в лица солдат и тысяч москвичей, вышедших на улицы проститься с царем. Прежде чем траурный кортеж добрался до Кремля, было десять остановок для литий против церквей. В С.-Петербурге у вокзала стояли красные с золотом кареты, которые повезли царскую семью по улицам, покрытым успевшим растаять снегом. Целых четыре часа двигалось траурное шествие к Петропавловской крепости к собору, служившему местом упокоения царей династии Романовых, начиная с Петра I. Во всех частях столицы слышен был приглушенный бой обтянутых крепом барабанов, грохот карет по мостовой да заунывный колокольный звон. Великая княгиня Александра Федоровна, закрыв плотной вуалью лицо, ехала одна позади остальных членов царской семьи. Молчаливая толпа силилась разглядеть свою будущую императрицу. "Женщины в толпе, набожно осеняя себя крестным знамением, шептались, указывая на молодую царицу: "Она вошла к нам позади гроба, она приносит нам несчастие".
Проводить в последний путь русского императора прибыли короли Греции, Дании и Сербии, Принц Уэльский Эдуард вместе с сыном, герцогом Йоркским Георгом, представляли королеву Викторию; принц Генрих Прусский представлял своего брата кайзера Вильгельма. В течении той недели мраморные дворцы С.-Петербурга собрали в своих стенах восемьдесят одного представителя королевских домов Европы, каждого со своей свитой. Отдать последний долг государю прибыли министры, высшие чины армии и флота, губернаторы и четыреста шестьдесят делегатов, приехавших с разных концов России. "Принимал массу депутаций... Погулял немного в саду, голова кругом ходила", - записал Николай Александрович. Во время обеда, устроенного в честь заезжих принцев, он чуть не разревелся, садясь за стол - до того тяжело было видеть подобную обстановку, когда на душе камень".
Семнадцать дней лежало в открытом гробу тело усопшего государя. Тысячи подданных прошли мимо катафалка, рядом с которым стоял священник, читавший заупокойные молитвы. Представители всех царствующих домов дважды в день проезжали по сырым улицам, чтобы присутствовать на панихиде. Будущий английский король Георг V писал своей жене Мэри:
"Ежедневно после обеда устраивались еще одна служба в церкви. После мы поднимались к открытому гробу, чтобы поцеловать икону, котоpую деpжал в pуках импеpатоp. Когда я склонился к нему, я был потрясен, увидев так близко от себя его дорогие черты. У него такое прекрасное, спокойное лицо, но, разумеется, он сильно изменился. Уже две недели прошло со дня его кончины".
Среди священников и их молитв, комнат и улиц, задрапированных крепом, печальных лиц, слез и рук, ломаемых в горе, Александра старалась скрыть свою радость. "Представь мои чувства, - писала она сестре. - Один день ты в глубочайшем трауре, оплакиваешь любимого человека, на другой день облачаешься в роскошные платья для бракосочетания. Более значительный контраст трудно вообразить, но именно это обстоятельство еще больше сблизило нас, если это возможно". "Так я въехала в Россию, - рассказывала своей фрейлине государыня. - Государь был слишком поглощен событиями, чтобы уделить мне много времени, и я холодела от робости, одиночества и непривычной обстановки. Свадьба наша была как бы продолжением этих панихид, - только, что меня одели в белое платье". Свадьба была в Зимнем дворце. Те, кто видел государыню в тот день, говорили, что она была бесконечно грустна и бледна".
Бракосочетание состоялось 26 ноября, через неделю после похорон Александра III. День бракосочетания совпал с днем тезоименитства вдовствующей императрицы Марии Федоровны, и по этому поводу протоколом разрешалось некоторое послабление траура. Одетые в белое, Александра Федоровна и Мария Федоровна вместе ехали по Невскому проспекту к Зимнему дворцу. Перед знаменитым золотым зеркалом, которым пользовались все русские великие княжны в день своего бракосочетания, невесту одели дамы императорской фамилии. Она облачилась в старинное русское придворное платье из серебристой тафты со шлейфом из золотой парчи, отороченной горностаем. Взяв с красной бархатной подушки усыпанную алмазами диадему, вдовствующая императрица собственноручно возложила ее на голову невестки. Обе женщины вместе прошли по галереям в дворцовую церковь, где их ждал Николай Александрович - в сапогах и гусарском доломане. С зажженной свечой в руке, Николай и Александра обратили свои лица к митрополиту. Обряд венчания был завершен около часу.
Александра сияла от счастья. "Она выглядела удивительно прекрасной", - отметила принцесса Уэльская. Герцог Йоркский Георг написал в Англию жене: "По-моему Ники очень повезло: у него такая красивая и очаровательная жена. Должен признаться, никогда я еще не видел пары более любящей и более счастливой, чем они. Я сказал, что желаю им лишь одного - чтобы они были столь же счастливы, как мы с тобой. Правда ведь?"
По причине траура после бракосочетания не было ни приема, ни медового месяца. Молодая чета сразу же вернулись в Аничков дворец. "Когда они ехали после бракосочетания из Зимнего дворца, огромные толпы народа встретили их бурной овацией, - писал королеве Виктории Георг. - Приветствия были искренними, и это напомнило мне Англию... Ники был воплощенной добротой, он все тот же славный мальчик, каким он был всегда и говорит со мной обо всем совершенно откровенно... Он все делает спокойно и естественно; на всех это производит огромное впечатление, он уже пользуется большой популярностью". В Аничковом дворце вдовствующая императрица Мария Федоровна уже ждала молодую чету с хлебом-солью. В тот вечер они остались дома, отвечали на поздравительные телеграммы. "Обедали в 8 час., - записал Николай Александрович. - Завалились спать рано, т.к. у нее [Александры Федоровны] сильно разболелась голова".
Супружеская жизнь, начавшаяся тогда, не была омрачена ничем до самого конца их жизни. То был викторианский брак - внешне торжественный и чинный, но основанный на страстной взаимной любви. Перед брачной ночью Александра записала в дневнике мужа: "Наконец-то мы соединены, связаны узами на всю жизнь, и когда эта жизнь кончится, мы снова встретимся в мире ином и останемся навечно вместе. Твоя, твоя". На следующее утро, переполненная новыми, неизведанными чувствами, она написала: "Никогда не думала, что на свете бывает такое счастье, такое чувство единения двух земных существ. Я люблю тебя, в этих трех словах вся моя жизнь".
