Алексей Смирнов - Арабо-израильские войны
Эхо взрывов еще продолжало перекатываться по улицам города, а во многих местах, как и надеялся Эль-Кутуб, рвануло пламя многочисленных пожаров. Итог этой операции был внушителен: 57 убитых, 88 раненых. Как результат последовал взрыв антиарабских сентиментов, но в первую очередь жители Йерушалаима обрушили свой гнев на англичан. Считалось, что это с их прямого пособничества арабы могли загнать в центр города три военных грузовика с таким количеством взрывчатки.
Поэтому последовал приказ о запрещении британским патрулям заходить в еврейский город. Разгорелась нешуточная стрельба; потеряв к концу дня где-то с десяток человек, британские власти сдались, и такой запрет был узаконен ими, но на временной основе...
* * *
В этот февральский день эхо далекого взрыва никак не долетало из залитого солнцем Иерусалима до туманного Лондона. Обстановка в одной из гостиных Уайтхолла - официальной резиденции британского "Форин оффиса" была изысканной, здесь пахло не сгоревшей взрывчаткой с примесью калия и алюминия, а восхитительным ароматом кофе "Арабика" и вкусных сигар. Атмосфера была спокойной, беседа обстоятельной - сам министр иностранных дел Эрнст Бевин принимал знатных посетителей с Ближнего Востока.
Гостями его были премьер-министр королевства Трансиордания Тауфик Абу Худа и генерал Глабб Паша. Вообще-то подлинное имя последнего было сэр Джон Бэггот Глабб. Наряду с премьером он был третьим по важности человеком в Иордании, а возможно и вторым, так как он занимал пост командующего Арабским легионом - единственной профессиональной армии на Арабском Востоке. А на эту армию опирался трон самого короля.
Джон Глабб (тогда еще без приставки сэр) оказался на этой земле в чине лейтенанта еще во времена Лоуренса Аравийского. Спустя 20 лет он встал во главе Легиона и в 1940 - начале 1941 года вел своих солдат в бой против французов режима Виши, окопавшихся в Сирии и Ливане. Чуть позже, в том же 1941 году его солдаты подавляли антианглийское восстание братьев-арабов, которое разгорелось в Ираке. Сейчас, в начале 48-го года он был на пике своей власти, авторитета и популярности среди подчиненных ему военнослужащих и даже в различных слоях иорданского общества.
Находящиеся под его командованием войска были прекрасно обучены и вооружены, тем более что сейчас, после окончания мировой войны, англичане могли поставлять ему любое, самое современное оружие, уже не нужное в Европе.
Джон Глабб безукоризненно освоил местный язык, причем с солдатами-бедуинами он предпочитал говорить на более понятном им сельском диалекте, а в аристократических приемных Аммана и Дамаска он демонстрировал мастерское владение литературным арабским.
Он досконально знал местные привычки, обычаи и даже менталитет окружавших его арабов. По складкам платка-"куфии" он сразу определял местность, из которой происходил этот человек, и положение, которое он занимал в обществе.
Один из подчиненных ему офицеров свидетельствовал: "...Моментами мы даже не знали, к чему готовиться, потому что он действовал нелогично, как любой настоящий араб. Но при этом он заранее просчитывал и мог предугадать любой иллогизм арабского мышления, и это было для нас непостижимо..."
Беседа в принципе не затянулась. Премьер-министр и генерал быстро убедили шефа британской дипломатии, что возвращение Муфтия в Иерусалим было бы совсем не в интересах Великобритании и Иордании и этому следовало помешать любыми доступными средствами. Бевин согласился, что стабильная монархия в Трансиордании, связанная узами крови с иракской и усилившаяся за счет палестинских земель, была бы твердым оплотом для Его Величества на Арабском Востоке. "Вряд ли можно предложить что-то лучшее, - сказал он и заключил в качестве серьезного наставления: - Только не трогайте зон, выделенных евреям..." После обсуждения еще нескольких вопросов встреча была завершена.
Еще в декабре ООН выдвинула предложение о направлении на "святую землю" группы своих представителей для претворения в жизнь резолюции о Разделе от 29 ноября 1947 года. Английские власти резко воспротивились этому - скорее всего с подачи своих друзей арабов. При этом было заявлено, что они не смогут "гарантировать безопасность прибывающим дипломатам. И если только те посмеют вступить на землю Палестины... то рискуют быть расстрелянными экстремистами на месте". Кто такие таинственные "экстремисты", какой они национальности - при этом почему-то не уточнялось. Данный вопрос был на время отложен.
Прошел январь, наступил февраль. Откладывать дальше реализацию претворения в жизнь решения ООН уже было нельзя. Это никак не вязалось с нормами цивилизованной международной жизни и вообще уже было неприличным. Нехотя, но британцы были вынуждены снять свои бурные протесты.
Наконец-то в Иерусалим вылетели комиссары ООН. Во главе их был поставлен Пабло де Азкарате, испанский дипломат высокого ранга с многолетним стажем и опытом работы. В его группу вошли еще пять человек: полковник-норвежец, индийский экономист, юрист-грек и две секретарши. Экстремистов с ножами и револьверами в аэропорту почему-то не наблюдалось, но сердечного welcome тоже не было. Встречавший английский лейтенант вел себя подчеркнуто индифферентно, а в качестве транспорта в город предложил военный грузовик. Девушкам все-таки нашлось место в кабине, а остальные были вынуждены забраться в кузов. Когда машина уже тронулась, лейтенант потребовал, чтобы пассажиры опустились "на корточки" - "для обеспечения вашей же собственной безопасности".
Прибыв на место, далеко не молодой Азкарате с трудом разогнулся после столь малокомфортной поездки. Следующий шок его ожидал, когда он ознакомился с тем зданием, которое англичане выделили под представительство ООН: этот небольшой двухэтажный дом, хотя и стоял напротив престижного отеля "Кинг-Давид", был малопригоден для жилья и работы. Электроэнергия часто отключалась, водопровод действовал с перебоями, расставленная по комнатам убогая мебель напоминала обстановку в тюремной камере. Британцы не дали ни листка бумаги, ни единой чернильницы для работы (а шариковые ручки тогда в уличных киосках не продавались).
Дальше - больше. Обслуживающий арабский персонал категорически отказался готовить пищу для комиссаров ООН. Каждый раз приходилось искать кого-то, чтобы послать с судками в город. Положение спасли две молоденькие секретарши. Помимо умения печатать и стенографировать, они имели миленькие личики и стройные фигурки. Быстро был установлен контакт с местными полицейскими, и с тех пор снабжение заметно улучшилось...
Самый большой шок бравый испанец испытал через пару дней после прибытия. Он все-таки потребовал установить на балконе второго этажа наклонный флагшток и в назначенный час водрузил флаг ООН, в знак покровительства Объединенных Наций над этим клочком земли, наиболее почитаемым всем человечеством. При этом Пабло принял торжественный вид, выпрямил спину как матадор перед нанесением решающего удара и даже отдал военный салют. Флаг развернулся и затрепетал по ветру.
Через секунды град ружейных пуль обрушился на фасад здания. Пабло де Азкарате не учел одного - флаг ООН имел те же цвета - белый и голубой, что и флаг сионистов, а арабские снайперы издали, естественно, решили, что очередной городской объект попал в руки евреев, и ответили дружным залпом.
Опытный дипломат, конечно, знал о своей малой популярности в городе, но на ружейные выстрелы в адрес комиссии ООН он никак не рассчитывал...
Все еще было впереди.
* * *
В ночь с 5 на 6-е марта колонна из 25 грузовиков пересекла Иорданию, затем по мосту Алленби реку Иордан. Без единого выстрела на территорию Палестины вошел авангард Армии освобождения из 500 человек.
Гордон МакМиллан, командующий британскими войсками в Палестине, был выведен из себя, особенно после получения телеграммы из "Форин оффиса", гласившей, что пребывание армии Эль-Каукджи является незаконным и он вместе со своими бойцами "должен быть выставлен за дверь". А вот этого как раз и не хотел делать Гордон МакМиллан. Хорошо зная характер своих арабских союзников, он имел все основания предположить, что так или иначе "разборка" с ними окончится кровопролитием, а этого ему и не хотелось, ведь до вывода подчиненных ему войск оставалось всего-то два месяца... Ему удалось убедить Верховного комиссара Алана Каннингхэма, и с Эль-Каукджи были проведены переговоры. Араб, естественно, пообещал "вести себя хорошо", и на этом условии его формированиям было позволено оставаться возле города Наблус...
Впрочем, результат беседы с британскими наместниками не очень занимал Эль-Каукджи. Он уже повел свою, как ему казалось, достаточно тонкую игру.
Во-первых, в Аммане его лично принял король Абдулла, причем с почестями, достойными злейшего врага Муфтия. Именно благодаря королю прибытие "освободителей" прошло без малейшей заминки.
