Анатолий Белов - Через костры и пытки
Да, Гален бежал из Рима во время чумы, а Парацельс направлялся туда, где свирепствовала чума.
О Галене вспоминал Парацельс, направляясь в Штерцинг. Что могут противопоставить этой болезни врачи, не знающие ничего, кроме авторитета Галена, который сам спасовал перед чумой? А он, Парацельс, может. Он испробует свои секретные лекарства, а если они не помогут, будет искать новые, чтобы одолеть эту неодолимую пока болезнь.
Парацельс, обходя дома больных, приготовляя свои снадобья, настойчиво пытался понять, в чем причины этого страшного заболевания, как можно предотвратить эпидемии, какими средствами следует лечить больных.
Он постоянно рисковал жизнью. Проще простого в ту пору было заразиться чумой и пополнить ряды обреченных на смерть. Но это не останавливало его. В поединке с болезнью он входил в азарт игрока, которому надо во что бы то ни стало выиграть партию. Опасность только подогревала его азарт.
Но когда эпидемия кончилась, Парацельс оказался не нужен и в Штерцинге. Он вынужден был покинуть город и вновь бродить по дорогам, ища пристанища. Быть может, в каком-нибудь из городов власти все-таки удостоят его вниманием, ведь имя его было широко известно в Европе.
Увы, не только имя, но и скандальные истории, которые были с ним связаны. А городские власти больше всего боялись каких бы то ни было скандалов, которые могли нарушить покой и устоявшийся образ жизни горожан.
Там же, где власти были, в общем-то, не против пригласить Парацельса, решительно восставало католическое духовенство. Церковь следила за каждым его шагом, за его суждениями, слишком смелыми и категоричными, не согласующимися с тем, чему учили духовные пастыри. И уж лучше пусть он будет где-нибудь подальше, чтобы не оказывать пагубного влияния на умы прихожан. Да и протестанты считали его нежелательным лицом.
И вдруг Парацельсу неожиданно улыбнулось счастье, которое так редко улыбалось ему на протяжении жизни. В Ульме, а затем в Аугсбурге напечатали его труд «Большая хирургия». Книга заставила просвещенные круги заговорить о нем как о выдающемся медике. Одно дело — передаваемые из уст в уста рассказы о его искусных методах лечения, а другое — печатный труд, вызывающий невольное уважение к автору. Тут все налицо. Тут не скажешь, что свои снадобья он готовит под покровом ночи, встречаясь с дьяволом.
Парацельса принимают в лучших домах, к нему обращаются знатные вельможи. Он лечит маршала Богемии Иоганна фон Лейпника. В Вене его удостаивает вниманием король Фердинанд. Он получает самые лестные предложения. И среди них приглашение архиепископа Эрнеста поселиться в Зальцбурге, где высокий церковный иерарх обещает ему свое покровительство. Это не только лестно, но для него означает, что он может работать, не опасаясь козней духовенства. Покровительство епископа — надежная защита. И Парацельс выбирает Зальцбург.
Наконец-то у него свой дом. Свой кабинет, в котором он может сколько угодно просиживать за столом, записывая свои идеи, от которых теснится голова. Он убежден, что выработанные им приемы лечения некоторых заболеваний, впервые введенные в лечебную практику лекарства, методика хирургических операций, которую он разработал, окажут немалую помощь медикам. Он дает описание изобретенных им лекарств, таких, как препараты ртути, серы, железа, утверждает, что такое ядовитое вещество, как мышьяк, оказывается целительным в малых дозах. Парацельс предлагает лечить больных с помощью минеральных ванн. Он убежден, что в будущем во всей полноте раскроются лечебные свойства магнита. «Если бы вместо того, чтобы похваляться, доктора взяли в руки магнит, они сделали бы больше, чем всей своей ученой болтовней», — пишет он.
Он высказывает немало интересных догадок, которые медицина сможет оценить только со временем. Одна из них — лечение гипнозом. Он наблюдал в одном из картезианских монастырей, как монахи отвлекают внимание больных различными блестящими предметами, погружая своих пациентов в полусонное состояние и убеждая их в том, что после этого они почувствуют облегчение.
У него не хватает времени все осмыслить, да и знаний в ту пору было еще недостаточно для того, чтобы проникнуть в глубь процессов, которые станут доступными для ученых несколько столетий спустя. Но Парацельс проявляет удивительную наблюдательность, смело отходит от установившихся представлений, если они приходят в противоречие с практической деятельностью. Он — враг всяких канонов. Он — искатель.
В маленьком домике на окраине Зальцбурга Парацельс оборудовал лабораторию, где мог спокойно заниматься алхимическими опытами. Он следует своему принципу: «То, что природа оставила несовершенным, должно быть усовершенствовано алхимией, будь то металлы, минералы или что-нибудь еще другое».
С точки зрения церкви, подобные заявления — уже крамола. Бог создал мир совершенным, на то он и божественное творение. Но за плечами у Парацельса — могущественный покровитель, и это оберегает его от нападок.
Впрочем, от недругов и завистников уберечь его никто не мог. И не следует думать о том, что в Зальцбурге он чувствовал себя спокойно и безмятежно. Вокруг него плелись интриги. Местные врачи чувствовали себя ущемленными тем, что оказались на втором плане. Парацельс не очень считался с ними, публично их высмеивал, называя в глаза неучами. Врагов и здесь у него было предостаточно. Но они не могли, как прежде, изгнать его из города, открыто расправиться с ним. У них был единственный путь…
В 1541 году Парацельс скончался. До сих пор причина его смерти не известна. По одним сведениям, его столкнули с кручи, по другим — он был выброшен из окна слугами одного из врачей. Известно лишь то, что он погиб насильственной смертью. Это был единственный путь избавиться от него у тех, кто ненавидел его.
Как коротка жизнь! Всего 48 лет было отпущено ему судьбой. Он сделал много, но мог бы сделать гораздо больше, если бы не гонения, не скитания, на которые обрекли его те, кто панически боялся нового, судорожно цепляясь за вековые взгляды и представления, — враги знания, поиска истины.
6На могиле Парацельса в Зальцбурге поставили большой камень. Резчик высек на нем надпись: «Здесь погребен Филипп-Теофраст, превосходный доктор медицины, который тяжелые раны, проказу, подагру, водянку и другие неизлечимые болезни тела идеальным искусством излечивал и завещал свое имущество разделить и пожертвовать беднякам. В 1541 году на 24 день сентября сменил он жизнь на смерть».
Наконец-то недруги Парацельса могли вздохнуть спокойно. Смутьян, который не давал им покоя, ушел навсегда. Вздох облегчения вырвался и из груди церковных иерархов. Парацельс для них всегда был опасным человеком. Уже одно то, что он не признавал никаких авторитетов, служило почвой для самых вольных суждений, которые далеко не всегда соответствовали интересам церкви.
Когда архиепископ Эрнест, пфальцграф Рейнский и герцог Баварии, узнал о смерти Парацельса, он дал указание похоронить его с почетом. Имя его могло очень пригодиться церкви. Не нужно было слыть провидцем, чтобы понять, каким выдающимся ученым был Теофраст Парацельс. И конечно, имя его — это хорошо понимал архиепископ — не исчезнет вместе с ним. Ведь остались книги Парацельса, громкая слава его, хотя и пришедшая слишком поздно. А раз так, то надо было позаботиться о том, чтобы не отдать это имя вольнодумцам и свободомыслящим, которые могли использовать его в своих нападках на христианство, на святую церковь.
Но расчет церковников не оправдался. Несмотря на все усилия, им не удалось посмертно сделать Парацельса примерным христианином. Даже сочиненные легенды о Парацельсе как ревностном религиозном фанатике не дали церкви желаемого. Вымыслы эти так и остались вымыслами, а правда была сказана всей жизнью ученого, его трудами.
Парацельс был искателем. Он был мечтателем и необузданным фантазером. Он отдавал дань и мистике, и суеверным представлениям, высказывал наивные суждения, которые сегодня могут вызвать лишь улыбку. Человек, рассуждавший о первооснове всего материального мира, мог с такой же серьезностью рассуждать о гномах и сильфидах — сказочных духовных существах древнегерманской и кельтской мифологии, с горячностью убеждать своих собеседников, что он не раз встречался с ними, поддерживал добрые отношения, а в одну из сильфид был даже как-то влюблен… Раздумывая о новых способах лечения болезней, он мог неожиданно искать их в… свете звезд, ибо был убежден, что небесные тела оказывают влияние на человека.
Путь Парацельса к познанию пролегал через поразительные фантасмагории, созданные его неуемным воображением. Необузданный темперамент искателя не знал границ. Но не будем забывать, в какое время он жил. В те времена смешивались воедино знание и незнание, опыт и мистика, разум и интуиция. Крупицы знания добывались в потоке заблуждений, которые не могли миновать и Парацельса.
