Михаил Яковлевич Геллер - К началу. История Российской Империи
В 1078 г., примерно через год после возвращения, Изяслав погибает в бою с половцами, которых привел его племянник Олег, бежавший в свое время в Тмутаракань. Киевский стол наследует третий сын Ярослава - Всеволод. В годы его правления, длившегося 15 лет, и правления пришедшего после него Святополка (сына Изяслава), сидевшего на троне 20 лет, основными событиями были войны с половцами и князей между собой. Остаются важными отношения с Византией, но междоусобицы, ослаблявшие власть киевского князя, разрушали единство внешней политики. В отношениях с Константинополем это выражалось, в частности, в желании каждого княжества иметь автокефальную церковь, собственного митрополита. Для этого было необходимо согласие патриарха, который мог вести в интересах империи тонкую игру, направленную против Киева. Сохраняются связи с Западом, которые являются ответом на византийские «игры». Всеволод выдает свою дочь за маркграфа Генриха Штаденского. Быстро потеряв мужа, молодая вдова венчается с императором Генрихом IV. Брак не был удачным: покинув супруга, императрица разоблачала его сатанинские практики на соборах в Констанце и Пьяченце. Как объясняет Лев Гумилев, «Евпраксия была женщина русская. Она не выдержала немецких безобразий»44. Не вдаваясь в семейную ссору, следует признать факт бракосочетания между императором и дочерью киевского князя свидетельством значения Киевской Руси.
Однозначное осуждение русскими историками половецких набегов не может удивлять: ежегодно степняки отправлялись в поход на Русь, разоряли, жгли, грабили, уводили в рабство поселян. Основную тяжесть борьбы с половцами несут княжества Черниговское, Северское и Переяславское. Продолжительность конфликта, кажущаяся невозможность справиться с врагом, защититься от него, объясняются не только военными достоинствами степных всадников, но, прежде всего, использованием половцев в борьбе русских князей между собой С одной стороны, князья воюют с «погаными». Северские предпочитают оборонительную тактику: организуют военную колонизацию окраин, строят укрепленные линии по рекам. Переяславские - особенно открытые со стороны степи - выбирают политику регулярных княжеских набегов, отбрасывавших врага подальше от границ. С другой стороны - они заключают союзы с половцами, наводят их на братьев и других родичей, вместе с ними грабят села и города, берут в рабство население. Русские князья часто роднятся с половецкими ханами, берут их дочерей в жены. Но родственные узы не мешают степнякам, как не мешают они потомкам Ярослава Мудрого.
Набеги за добычей - образ жизни степных кочевников - недостаточное объяснение более чем столетней войны с половцами. Василий Ключевский, излагая историю древней Руси, подчеркивает два момента: степи - бич киевского государства, благосостояние этого государства покоилось на рабовладении. В постоянных войнах, следовательно, были заинтересованы купцы-работорговцы, составлявшие главную силу в городах, имевшие решающие голоса на вече. Еще больше были заинтересованы княжеские дружинники, которые, по старым норманнским обычаям, участвовали в купеческих предприятиях и были чрезвычайно заинтересованы в победах и добыче, ибо получали от князя денежное жалованье. В летописях говорится, что некоторые князья имели дружины, насчитывавшие по 2-3 тысячи воинов. Принятым окладом жалованья было 200 гривен (не менее 50 ф. серебра). Князь, следовательно, нуждался в крупных денежных суммах, если хотел иметь дружину. Но только большая и сильная дружина могла обеспечить ему эти средства, В отличие от Западной Европы дружинники (прежде всего старшие, которые требовали высокое жалованье) в XII в. не хотели иметь в качестве вознаграждения землю. Объясняется это прежде всего «подвижностью» князя, т.е. очередным порядком наследования - ротацией. Не было смысла получать землю, которая могла остаться в руках боярина всего лишь короткое время - до перехода князя в другой город.
Влиятельные силы были заинтересованы в походах за добычей, и война шла. Тем более, что основной противник - половцы - был чужой (язычники, поганые). Селившиеся в пределах русских княжеств побежденные степняки (торки, черные клобуки) - назывались «наши поганые». Отношение к ним было благожелательное, но линия религиозного раздела позволяла видеть в «неверных» вечного врага. Впрочем, междоусобные конфликты, ставившие друг против друга своих, православных, были не менее жестокими. В постоянных войнах не могли формироваться мягкие, чувствительные натуры. Век был жестоким, а впереди ждали еще более страшные перемены.
Понадобилось два княжеских съезда в 1100 и 1103 гг., чтобы Владимир Всеволодович, наследник третьего сына Ярослава Мудрого, уже прославленный военными талантами, сумел убедить князей объединиться для похода против половцев. Война шла с переменным успехом: победы перемежались разрушительными набегами половцев. В 1111 г. русские дружины наголову разбили врага: половцы ушли в степи, чтобы отдышаться и потом вернуться снова.
В 1113 г. умер великий князь киевский Святополк. 20-летнее правление, отмеченное прежде всего половецкими войнами, вошло в историю жестоким, даже для своего времени, поступком князя. Он приказал ослепить брата Васильке, мешавшего его политическим целям. По странному совпадению киевский князь носил то же имя, что и его дальний родственник, прозванный за убийство братьев Бориса и Глеба «Окаянным». Ослепление Василько произошло в 1097 г., и Святополк продолжал княжить в Киеве еще 16 лет. После его смерти киевляне не пожелали принять в князья потомка Святослава, как полагалось по очередному порядку. Вспыхнуло восстание. Киевляне призвали Владимира Всеволодовича, звавшего себя Мономахом - по имени деда с материнской стороны, византийского императора Константина Мономаха.
Апогей и упадок
Владимиру было 60 лет, когда он занял «золотой киевский стол», на котором оставался до смерти в 1125 г. Правление его сына Мстислава продлится семь лет. Два десятилетия - 1113- 1132 гг. - были апогеем Киевской Руси. Василий Татищев, автор первой «Истории Российской с самых древнейших времен» (1768), говорит о непрерывном распространении русского государства от Рюрика до Мстислава - на протяжении 250 лет. Завоевание Мстиславом Полоцкого княжества, продвинувшее границы Киева далеко на Запад, заслужило князю имя Великого. Он был канонизирован. Авторитет Владимира Мономаха и его сила прервали княжеские усобицы, почти совсем прекратившиеся на 20 лет. Затихли на время и столкновения с половцами. И в этом была заслуга князя, известного своими воинскими победами. Летопись насчитывает 83 похода Владимира Мономаха против «поганых», 200 убитых половецких ханов.
Мятеж киевлян, отвергших в 1113 г. законного преемника Святополка, и призвавших Мономаха, сопровождался еврейским погромом. Историки по разному видят причины восстания жителей города: социальные, экономические, религиозные. Указывают на тяжелое положение городских низов, на возмущение «прозападной» политикой князя и поддержкой, которую он оказывал евреям-ростовщикам, пополнявшим его казну. Главный источник сведений о погроме - «История» Василия Татищева, ссылавшегося на позднее исчезнувшие документы. По его мнению, жертвами киевлян были хазары, принявшие еврейскую веру. Лев Гумилев, без ссылки на источник, полагает, что громили немецких евреев, «хитрых ростовщиков, приехавших через Германию в Польшу». Василий Татищев сообщает также, что в 1124 г. по предложению Владимира Мономаха съезд князей решил изгнать евреев. Историки резко расходятся в оценке этого сообщения, не подкрепленного известными сегодня документами. Летописи регистрируют восстание киевлян в 1113 г., сопровождавшееся избиением евреев, и пожар города в 1124 г., когда также пострадали евреи. Невозможно вернуться на восемь столетий назад и - без достаточных источников - точно восстановить, «как это было», что по словам Леопольда фон Ранке является целью историка. Но отношение последующих поколений к событию определяет его значение в истории народа. Василий Татищев, рассказав о погроме и выселении евреев, восхваляет веротерпимость России, которая «не токмо разных исповеданий христиан, но и магометан и язычников многим числом наполнена»45. Россия в это время была уже официально империей, следовательно, но определению, государством веротерпимым. Русский историк делает, однако, исключение для двух народов: «Едины жиды от Владимира II (Мономаха) до днесь не терпятся… как и цыганов не для веры в государстве терпеть не безвредно». Татищев видит опасность в цыганах «не для веры», т.е. по причинам не религиозным, а национальным. Относительно евреев он колеблется: иногда говорит, что «не для веры», а из-за «злой природы», иногда осуждает веру. Советский историк Апполон Кузьмин в 1981 г. склоняется к мысли о зловредности верования, делая при этом ссылку на авторитетнейший источник: слова Маркса, назвавшего еврейскую религию «своекорыстной» и «эгоистической»46. Лев Гумилев, принимая как достоверные сообщения В. Татищева, видит значение события в «распрямлении» зигзага истории, породившего «этническую химеру», т.е. Хазарию. Исчезла опасность отравления для «этносов Восточной Европы», история которых «вернулась в свое русло»47. Владимир Мономах, таким образом, завершил дело, начатое его предком Святославом: хазарское государство перестало окончательно существовать, евреи не могли больше вредить.
