М. Воробьев - Русская история. Часть II
Было два брата: царь Иван Алексеевич и царь Петр Алексеевич. Иван Алексеевич прожил недолго, был женат один раз на Прасковье Салтыковой, считался царем вполне старообразным. У него было две дочери: Екатерина (она была замужем за герцогом Мекленбургским, поэтому напишем: Мекленбургская) и Анна (Курляндская). И Мекленбург, и Курляндия были очень небольшими герцогствами. Курляндия — это район вокруг Риги, а современная Елгава, тогдашняя Митава, была столицей Курляндии. Мекленбург тоже был весьма незначительным государством. Тогда Германия была не единой страной, а состояла из колоссального количества герцогств, королевств, княжеств. В некоторых из них нельзя было стрелять из пушек, потому что ядра улетали к соседям, но, тем не менее, все они имели свои владетельные фамилии. Петр в свое время, желая оказывать влияние на германские дела, устраивал своих племянниц замуж за герцогов этих немецких местечек. У Петра от первого брака был сын, царевич Алексей, у которого тоже был сын Петр (вошедший в нашу историю как Петр II). Это прямая линия от первого брака с Евдокией Лопухиной («монахиней», как выражался Петр). Но мы знаем, что Петр был женат второй раз — по одним сведениям, на прачке, по другим на вдове, если не на жене, какого-то курляндского или шведского кирасира. Достоверно известно, что она была в услужении у пастора Глюка.
Екатерина Алексеевна, вторая супруга Петра, имела 11 человек детей, из которых в живых остались только две дочери: Анна (Голштинская) и Елизавета (которую хотели выдать замуж за французского короля, за прусского короля, еще за кого-то, а впоследствии попытались выдать замуж даже за собственного ее племянника, который был моложе ее).
2. Переворот 1725 г.
Петр умер в 1725 году. Кто должен управлять государством? Заседания Сената начались еще в тот момент, когда Петр агонизировал в соседних покоях. И вот, в комнату, где заседал Сенат, прошли офицеры гвардейских полков и громогласно заявили, что они разобьют голову любому, кто отважится что-нибудь сказать против законной императрицы Екатерины Алексеевны.
Сенат понял, что с гвардией шутить не следует — ни с офицерами, ни тем более с полками. Поэтому императрицей была провозглашена Екатерина Алексеевна — вторая супруга Петра Великого.
Она не была человеком государственных способностей. Щедро угощала водкой гвардейских офицеров и солдат, любила, как пишет Ключевский, проводить время в застольях, а государством вертел фаворит {21} времен ее молодости — Александр Данилыч Меншиков, который, как известно, и пристроил в свое время эту прачку или горничную Петру Алексеевичу. Они хорошо понимали друг друга. Но у Меншикова были проблемы: будучи президентом военной коллегии, он очень плохо ладил с Сенатом. Сенат не желал ему подчиняться, и это можно понять. Если иметь в виду невероятную заносчивость Меншикова и его крайнюю мздоимливость, то станет ясно, почему светлейший князь за короткое время нажил чрезвычайно много врагов. А поскольку покровителя его в живых больше не было, то они пытались как-то укротить его совершенно непомерные аппетиты, которые разыгрались в особенности в отношении казны.
Тогда-то и возникает Верховный тайный совет — своеобразный орган, который должен был как-то уравновешивать Сенат. Он был устроен в 1726 году и состоял всего из шести лиц, пять из которых принадлежали к новой аристократии. На деле к новой аристократии принадлежали четверо, пятым был немец Остерман, который заключил Ништадтский мир, и только шестой был представителем старой знати — бывший киевский губернатор Дмитрий Михайлович Голицын. Совет должен был управлять государством, объяснять Сенату, что он должен делать, исполнять волю государыни — короче говоря, задачи его были очерчены не вполне конкретно, но вместе с тем очень широко.
Кто должен был наследовать императрице? Ее попытка обнародовать свой закон на эту тему не имела успеха и осталась лишь в памяти законоведов. Было очевидно, что у нее остается либо Елизавета, которая была не замужем, либо Петр II. Меншикову нужно было что-то предпринимать, и в результате очень сложной интриги сошлись на том, что Меншиков будет поддерживать кандидатуру Петра II, который женится на дочери Меншикова.
Петра II, правда, об этом не спрашивали. Ему было всего 12 лет, и сложные умозаключения светлейшего князя он оценить не мог.
В 1727 году умерла Екатерина, и престол, вследствие ее предсмертного распоряжения, перешел к Петру II. Такой получился любопытный зигзаг. Петр II оказался императором в 14 лет и достойно правил страной два с половиной года. В 1730 году он умер от оспы. Но за это время произошло немало событий.
Светлейший князь Меншиков был сослан в Рязань, потом арестован. У него было конфисковано не то 6, не то 12 миллионов золотом (больше, чем государственный бюджет России), не считая всего остального, и он был отправлен вместе с семьей — женой, дочерьми и сыном — в Березов. Надо сказать, что он держал себя достойно. Своими руками срубил избу, а когда умерла жена, сам выкопал могилу и похоронил ее. Картина Сурикова «Меншиков в Березове» — удивительное проникновение в суть этой трагической ситуации.
Пока Меншиков некоторое время еще был у власти, он почти успел женить Петра II на своей дочери, но когда Меншикова свалили, этот брак разладился. Новые фавориты юного императора, Долгорукие, не стали изобретать велосипед и пошли проторенной дорогой: Петра стали готовить к свадьбе, но уже с Екатериной Долгорукой. И опять совсем уже было все получилось, но Петр II внезапно умирает, естественно, не оставив никаких распоряжений. Долгорукие, правда, пытались провернуть веселую, я бы сказал, попытку объявить наследницей престола княжну Екатерину, дочь и сестру двух, пожалуй, главных деятелей этой интриги, но Верховный тайный совет отверг это предложение как непристойное, несмотря на то, что было даже состряпано подложное завещание, которое якобы назначало невесту Петра княжну Долгорукую наследницей престола.
3. Государство после смерти Петра II и попытка ограничения самодержавия в России
Но Верховный тайный совет на этот раз уже не состоял из пяти нуворишей и одного представителя старой знати. Пропорция изменилась на прямо противоположную: теперь там заседала исключительно старая знать (Долгорукие и Голицыны) и один-два человека из новой, которые не играли никакой роли. Количественно совет тоже изменился и состоял теперь не из шести, а из восьми персон. Эта-то своеобразная организация, состоявшая фактически из представителей только двух старых боярских фамилий, стала решать проблему: кому теперь быть российским императором?
У Ключевского есть замечательный рассказ о том, кто такой был Дмитрий Михайлович Голицын — главный изобретатель и виновник последующих событий: очень начитанный человек, он в свое время был послан Петром за границу, изучал историю, право, политические науки, владел колоссальной библиотекой на разных языках, неплохо знал историю английского законодательства, читывал какие-то конституции. Короче говоря, он замыслил избавиться от самодержавия и заменить его чем-то вроде конституционной монархии. Поскольку в таком случае полагалось выбирать самого ничтожного из всех ничтожных кандидатов на престол, то он обратил свой взгляд в ту сторону, откуда никак нельзя было ожидать никакого зла.
Герцогиня Курляндская в это время овдовела. Ей было 37 лет, она дурнела, хирела в своей курляндской трущобе, окруженная немцами, имея фаворитом своего бывшего кучера. Но она была представительницей старой династии в чистом виде: царь Иван Алексеевич был женат по христианскому обычаю, все было законно. И она тоже была законной дочерью, в то время как Елизавета родилась на свет Божий еще до того, как ее родители обвенчались. Следовательно, о каких правах тут можно говорить? А учитывая то, что она долго прожила в Курляндии и плохо представляла себе, что творится на родине, ее можно было поставить в соответствующие условия. И вот Верховный тайный совет начинает обсуждать эти кандидатуры и под давлением Голицына выносит решение пригласить герцогиню Курляндскую, Анну Иоанновну («женщину доброго нрава», как говорил Голицын), на российский престол. Но при этом он говорит, что «надобна только воля ваша», обращаясь к своим коллегам, но только «надо бы себе {22} полегчить». «Как полегчить?» — спрашивает его Верховный совет. — «А так, чтобы воли прибавить». Такой свободолюбивый был князь Голицын. — «Надо написать и послать ее величеству пункты».
Тогда и состоялись эти знаменитые пункты, или, как их называли, кондиции, которые весьма любопытны. Бумага была составлена так, будто написана от лица самой Анны Иоанновны: она обещает по принятии русской короны во всю свою жизнь ни в брак не вступать, ни преемника по себе не назначать, а также править вместе с верховным тайным советом в восьми персонах и без его согласия войны не начинать, мира не заключать, подданных новыми податями не отягощать, в чины выше полковника не жаловать и к знатным делам никого не определять, а гвардии и прочим войскам быть под ведением верховного тайного совета. А кроме того, у шляхетства (то есть у дворян) жизни, имения и чести без суда не отнимать, вотчин и деревень не жаловать, в придворные чины ни русских, ни иноземцев без Верховного тайного совета не производить и государственные доходы в расход не употреблять без согласия совета. «А буде чего по сему обещанию не исполню или не додержу, то лишена буду короны российской [13]». Такая бумага посылается в Митаву, и Анна, казалось бы, стоит перед выбором: какая-то там Курляндия — и Россия. Выбирать нечего, все ясно. Она соглашается, и уверенность ее в том, что она поступает правильно, подкрепляется вот чем. Ягужинский (петровский генерал-прокурор Сената) был обижен, что его не пригласили в Верховный тайный совет, и, с одной стороны он яростно поддерживает эти амбиции, громогласно заявляя, что надо все это сделать и что все это очень хорошо. С другой стороны, он посылает своего человека в Митаву с письмом, где абсолютно откровенно пишет: ваше величество, вы не думайте, все это затеяли несколько человек, а гвардия и дворянство не желают ограничения монархии, ограничения самодержавия, они хотят, чтобы ты, матушка императрица, правила самодержавно.
