Николай Шпанов - Поджигатели (Книга 2)
Он был старым солдатом я знал, на что идет; он не собирался цепляться за жизнь. Но мог ли он подумать, что не сумеет сдержать слово, данное генералу Матраи, - довести до последнего дня повесть - дневник бригады, сделать то, на что сам генерал не считал себя вправе тратить время?..
Огонь осторожно лизал листы, нехотя сворачивал их в трубку, словно не желая показать писателю, как закипают чернила написанных им слов, как исчезают, сливаясь в одну черную рану, строки.
Один за другим сгоревшие листы либо уносились комком в черный зев очага, либо, выброшенные обратно порывом ветра, опадали прозрачными, красными, как раскаленный металл, лепестками. Энкель притрагивался к ним концом штыка, и они распадались впрах. Он не хотел, чтобы врагу, если он придет сюда, досталось хоть одно слово.
Ветер пронзительно взвизгивал над крышей и постукивал грубо сколоченной дверью. В хижине было темно. Только огонь очага бросал красные блики на черные от копоти стены, на серое одеяло в углу, мерно вздымавшееся от дыхания лежавшего под ним человека. Когда вспыхивал очередной лист, блики делались ярче, потом тускнели, укорачивались, гасли. Так до следующего листа.
Энкель был уверен, что лежащий в углу командир штабного эскадрона, ставшего теперь, как и вся бригада, пешей командой, спит. Он не знал, что Варга внимательно следит за каждым его движением. Не видел, каким негодованием горят глаза мадьяра, не видел, как сдвинуты его брови, как сердито топорщатся знаменитые на всю бригаду гусарские усы Варги.
Когда распался пепел последнего листа, Энкель взял переплет и после секунды раздумья аккуратно переломил его на четыре части и тоже бросил в очаг. Не глядя на то, как огонь охватывает картон, он застегнул походную сумку и перекинул ее на ремне через плечо. При свете последних языков пламени посмотрел на часы.
- Не тужи, Людвиг, - неожиданно послышалось за его спиною. - Я верю, что настанет день, когда мне удастся вернуться в Венгрию и ты приедешь ко мне!
- Если буду к тому времени жив.
- Будешь, - уверенно бросил Варга и, поднявшись на локте, принялся скручивать сигарету. - Я отведу тебе комнату наверху, с окном на виноградник, за которым видны горы. Ты будешь смотреть на них, потягивать вино моего изделия и, слово за словом, вспоминать все, что сжег сегодня!
Энкель слушал с сосредоточенным лицом. Он редко улыбался, и даже сейчас, когда слова Варги доставили ему искреннее и большое удовольствие, он не мог воспринять их иначе, как с самым серьезным видом.
Подумав, он сказал:
- Это неверное слово, Бела: "вспоминать". И я и ты тоже - мы оба, наверно, будем думать о том, что происходит здесь. Ибо мы уходим отсюда, но сердца наши остаются здесь, с этим замечательным народом.
Варга с удивлением посмотрел на всегда холодного немца: слово "сердце" он слышал от него в первый раз.
- Хорошо, что ты так думаешь, Людвиг. Если испанцы будут знать, что все мы, побывавшие здесь, душою с ними, им будет легче.
- А разве они могут думать иначе? Какой залог мы им оставляем: прах наших товарищей - немцев, и венгров, и болгар, и итальянцев, и поляков лежит ведь в испанской земле. Я верю, Бела, мы еще когда-нибудь вернемся сюда, чтобы возложить венок на их могилы. И не тайком, а с развернутыми знаменами.
- Да будет так! - торжественно воскликнул Варга.
- Мы уходим, но это не значит, что прогрессивное человечество бросает испанскую революцию на произвол судьбы. Помнишь? Гражданская война - это "тяжелая школа, и полный курс ее неизбежно содержит в себе победы контрреволюции, разгул озлобленных реакционеров..." Временные победы! Энкель по привычке поднял палец. - Временные, Бела! Конечная победа непременно будет за нами. So!
- Я никогда не отличался терпением.
- Тот, кто делает историю, должен видеть дальше завтрашнего утра.
- Может быть, ты и прав, ты даже наверно прав, но я всегда хочу все потрогать своими руками. Я думаю, что мы будем свидетелями полной победы над фашизмом.
- А ты мог бы усомниться в этом?
Варга не ответил. Они помолчали.
- А Зинна все нет... - Варга обеспокоенно взглянул на часы. - Куда он мог деться?
- Он с Цихауэром ищет скрипача, - помнишь, того, что аккомпанировал певице.
- Француз, которому оторвало пальцы?
- Они хотят держать его ближе к себе, чтобы не потерялся в горах.
- Надо пойти поискать Зинна. Вокруг нашего лагеря всегда шныряет разная сволочь. Того и гляди, пустят пулю в спину!
Варга сбросил одеяло и с неожиданною для его полного тела легкостью поднялся на ноги. Словно умываясь, чтобы разогнать сон, потер щеки ладонями. Раздался такой звук, будто по ним водили скребницей.
- У тебя, видимо, нет бритвы? - спросил Энкель.
- Не буду бриться, пока не попаду в Венгрию!
И Варга рассмеялся, потому что это показалось ему самому до смешного неправдоподобным, но Энкель не улыбнулся и тут.
Поддев штыком уголек, Варга старался прикурить от него сигарету.
- Проклятый климат, - ворчал он между затяжками. - Или пересыхает все до того, что мозги начинают шуршать от каждой мысли, или отсыревает даже огонь... А у нас-то, в Венгрии... - мечтательно проговорил он.
Сигарета затрещала и выбросила пучок искр.
Варга в испуге прикрыл усы и рассмеялся.
- Все фашистские козни... Петарды в табаке!
И рассмеялся опять. В противоположность Энкелю он мог смеяться постоянно, по всякому поводу и в любых обстоятельствах.
- Пойду поищу Зинна, - повторил он, когда, наконец, удалось раскурить сигарету, и, подобрав концы накинутого на плечи одеяла, вышел.
Его коротенькая фигура быстро исчезла из поля зрения Энкеля, стоявшего у хижины и молча смотревшего на север, стараясь восстановить в памяти сложный рельеф тех мест, по которым предстояло итти бригаде. Он был ему хорошо знаком по карте.
Ветреная и не по-весеннему холодная ночь заставила его поднять воротник и засунуть руки в карманы. Он стоял, слушал рокот горного потока, доносившийся так ясно, словно вода бурлила вот тут, под самыми ногами, смотрел на звезды и думал о печальном конце того, что еще недавно рисовалось им всем, как преддверие победы. Они думали, что многое простится их несчастной родине за то, что они, тельмановцы, водрузят свое знамя рядом с победным стягом Испанской республики... Тельмановцы! Сколько человеческих жизней! Неповторимо сложных в своей ясности и простоте. Сколько больших сердец! Тельман! Для многих из них он был олицетворением самых светлых мечтаний о жизни, которая придет за их победой, - он, носитель идей, завещанных Лениным, идей Сталина... Он, знаменосец, которого они мысленно всегда представляли себе идущим впереди их батальона...
В темноте послышались шаги, стук осыпающихся камней. Энкель хотел было по привычке окликнуть идущего, но услышал перебор гитары и хриплый голос Варги:
Товарищи, мы обнимаем вас.
Прощаемся с испанскими друзьями
Возьмите чаше боевое знамя,
Шагайте с ним в сраженье в добрый час
Во имя братства, что связало нас...
Из темноты вынырнул силуэт Варги.
- Посмотри-ка, что за инструмент. - И Варга придвинул к самому лицу Энкеля гитару, на которой тускло поблескивала инкрустация из перламутра.
...Два жарких года схваток и побед
Мы с вами честно шли сквозь смерть и пламя,
В сердцах боев жестоких выжжен след.
И где могил любимых братьев нет!
Так жили мы, так умирали с вами...
Варга умолк, прислушиваясь к утихающему звону струн. Негромко повторил:
И где могил любимых братьев нет!..
И Энкель так же тихо:
И горе у живых в груди теснится,
Нам незачем сегодня слез стыдиться...
- А Варга неожиданно резко:
- Слез нет!.. Нет, и не будет!..
- Нет... не будет... А где Зинн и другие?
- Тащат своего цыпленка.
Варга исчез в хижине и через минуту сквозь звон гитары весело крикнул:
- А ты знаешь, Людвиг, моего эскадрона прибыло! Они ведут сюда еще и того чешского летчика Купку, которого, помнишь, вытащили из воронки... - Он расхохотался. - Бедняга тоже безлошадный, как и я. Говорит, что, как только вырвется отсюда, раздобудет новый самолет и перелетит обратно в Мадрид... Вообще говоря, неплохая идея, как ты думаешь?
- Вопрос о выводе добровольцев решен, - размеренно произнес Энкель, - и мы не можем...
- Ты не можешь, а мы можем! - нетерпеливо крикнул Варга. - Чорт нам помешает!.. Вернемся - и больше ничего... Плевать на все комитеты! Только бы вывести отсюда немцев, а там, честное слово, вернусь в Мадрид! Непременно вернусь!
- Верхом? - иронически спросил Энкель.
- Чех возьмет меня с собою на самолете.
Пальцы Варги проворней забегали по струнам.
- Эх, нет Матраи!.. Без него не поется.
Из темноты хижины до Энкеля донесся жалобный гул отброшенной гитары. Он пожал плечами и сказал:
- Пожалуйста, минуту внимания, майор... Я изменяю порядок движения бригады. Твои люди поведут лошадей с больными.
В дверях выросла фигура Варги.
