Игорь Бестужев-Лада - Очень уж краткая история человечества с древнейших времен до наших дней и даже несколько дольше
И армию, так блестяще начавшую и завершившую свой поход, постигли ужасные бедствия — словно в наказание за бездумную авантюру. Ибо великий полководец оказался никудышным государственным деятелем. Сначала обескровленная сражениями армия без воды и пищи с величайшим трудом прошла через пустыню от Инда к Евфрату и Тигру. Затем несколько лет она бессмысленно бездействовала в Месопотамии, в центре новообразованной империи. В 323 году до н. э. последовала внезапная смерть полководца, на личности которого, собственно, и держалось все предприятие. Началась яростная борьба за власть среди его приближенных, в ходе которой погибли любимые жена и сын полководца. И затем — почти две сотни лет прозябания разорванной на куски греко-македонской державы. В ожидании своего завоевателя.
Конечно, по сравнению с только что закончившейся героической эпохой состояние Греции было жалким, но оно было никак не хуже ее бедственного положения в ходе Пелопоннесской войны. Но при этом никуда не делась греческая культура. Были построены великолепные города, дворцы, библиотеки. Первый звездный атлас неба чего стоит! Напомним, что именно в эти два столетия были построены два последних из Семи чудес света. И что эти два столетия вошли в историю мировой культуры под гордым названием «эллинизм». В признание заслуг греков, а не кого-нибудь еще, за это развитие именно их культурных достижений.
4А теперь переходим ко второй части античной цивилизации — кстати, сыгравшей в культуре России вряд ли намного меньшую роль, чем Греция. Во всяком случае порой складывается впечатление, что многие цензурные слова у нас (включая само слово «цензура») — если не из Греции, то именно оттуда.
Абсолютная истина в последней инстанции: Ирония Истории сильнее, чем Наука Истории и Философия Истории вместе взятые. Иногда даже кажется, что История состоит из одной Иронии, то есть насмешки над человечеством.
Если бы сегодня какой-нибудь оголтелый фантазер принес в редакцию рукопись, где описывалось бы, как работу отстающего студента представили на соискание премии в Нобелевский комитет или как хилый замухрышка, которого шпыняли все кому не лень, вдруг стал чемпионом мира по боксу, его выставили бы за дверь без объяснений. В лучшем случае объяснили бы, что такой вздор не укладывается даже в рамки фантастики.
Между тем нечто подобное произошло две с лишним тысячи лет назад, во второй половине первого тысячелетия до н. э., в самой сердцевине Средиземноморья. В то время как на Балканах, Ближнем и Среднем Востоке разыгрывались гремевшие на весь цивилизованный мир (кроме разве что Китая) героические и трагические события, описанные выше, — Апеннины, равно как и Иберия (нынешняя Испания), являли собой жалкое захолустье, в котором не происходило ничего заслуживающего внимания историка.
Так, на территории современной Италии увязли в непрерывных войнах за земли, рудники и рабов три разбойника.
Первый разбойник — греческие колонии, раскинувшиеся по берегам Южной Италии и Восточной Иберии. В Южной Италии и Восточной Сицилии их было настолько много, что эта область, в отличие от метрополии, именовалась Великой Грецией. В силу разрозненности эти колонии, как и метрополия, были слабы, и у них со временем появились два соперника, постоянно досаждавшие им.
Главный соперник (и это второй разбойник) — город-государство Карфаген (в переводе на русский — Новгород), основанный в 825 году до н. э. выходцами из финикийского города-государства Тира. Постепенно карфагеняне завоевали все северное побережье Африки почти до самого у Египта, а также южное побережье Иберии, Западную Сицилию, Сардинию, Корсику, Балеарские и прилегающие к ним острова. Их экспансия набирала силу от века к веку, и противостоять ей было практически некому.
Третьим разбойником были племена Средней и Северной Италии: япиги, оски, латины, этруски, лигуры, умбры, сабеллы, венеты, кельты и другие. Заметим, что латины относились к числу наименее значительных и не шли ни в какое сравнение, скажем, с этрусками или кельтами. Все эти племена находились на разных стадиях разложения первобытной общины. У них выделилась племенная аристократия, появились вожди, носившие гордое имя «правитель» (у латинов, например, «рекс», а его супруга — «регина»). Их по традиции часто именуют «царями» — как мы делали это выше по отношению к персидским и иным монархам, — но цари (Цезарь, Кесарь, Кайзер) появились чуть ли не тысячелетием позже и отличались от «рекса» тем, что царь правил государством, тогда как за «рексом» мог стоять всего лишь совет старейшин племени.
Но в качестве грабителей-разбойников перечисленные племена ничуть не уступали цивилизованным грекам и карфагенянам.
Наиболее сильным объединением племен на Апеннинах были невесть откуда взявшиеся этруски (возможно, они стали результатом смешения нескольких племен).
Они овладели большой областью Тоскана к северу от Рима и подчинили себе племена от Рима до Неаполя, а также в бассейне реки По, за что историки стали образно именовать их «федерацией». Эта «федерация» в крошечном городке под названием Рим установила правящую династию одного из подчиненных племен — латинов.
Как господствующие иноземцы, этруски, видимо, долго (больше столетия!) держали латинов, что называется, «в черном теле». И те наконец восстали. Поводом к восстанию, согласно исторической легенде, послужило насилие сына «рекса» над одной из знатных женщин, которая покончила с собой, воззвав к мщению.
Этруски, которые были уже «умирающим» народом, столкнулись — в лице латинов — с народом «рождающимся». И пали жертвой своего «старения».
Иноземное иго было свергнуто, и в 509 году до н. э. город Рим стал республикой. Но так как любая республика «без царя в голове» — нежизнеспособна, римляне создали свое собственное государственное устройство, заимствованное впоследствии многими государствами мира.
Высшей государственной инстанцией стал совет старейшин (сенат), количество членов которого постепенно увеличилось с 300 до 900. Правительство возглавляли два консула, которые избирались ежегодно и правили поочередно (чтобы не допустить возврата тирании). Консулы назначали чиновников по разным секторам управления государством и были полностью подотчетны сенату, который одновременно являлся и высшей судебной инстанцией. Эта система оказалась, как увидим, очень эффективной при сложившихся обстоятельствах. И сделалась беспомощной (через несколько столетий), когда обстоятельства изменились.
Уже давно миновало героическое прошлое Греции. Уже раскололась великая греко-македонская держава. А римляне все еще пребывали в ничтожестве несильного, попираемого соседями племени где-то на задворках Апеннин.
Преимущества нового государственного строя сказались не сразу. Латинам пришлось выдержать длительную борьбу с этрусками, отразить несколько нападений соседей, причем в одном случае они спаслись чудом: нападавшие всполошили гусей, и те своим гоготанием подняли на ноги уснувшую стражу. Латинам также пришлось пережить несколько тяжких поражений, откупаться от торжествующих победителей, выдержать унизительную процедуру прохода, согнувшись, под копьями противника. Забегая вперед, отметим, что римская армия дважды была почти целиком уничтожена в сражениях. Но встали новые бойцы, которые сумели победить первоклассных профессионалов. Потому что сражались за родной город, потому что — как и у греков — главным всегда было Чувство Человеческого Достоинства, исчезавшее у высокого профессионала, если он был всего лишь наемником или рабом своего господина.
Сохранилась легенда о подвиге захваченного в плен римлянина. Его уже собрались подвергнуть пыткам, чтобы склонить к предательству. Но он добровольно положил руку в костер и выдержал неимоверную боль, чтобы показать верность Родине. Думается, в этой легенде — ключ к тайне будущих побед Рима.
Стоит добавить, что попутно римляне сделали один важный шаг вперед в военном и военно-морском искусстве.
Они отказались от греческой фаланги, как от слишком громоздкой и неповоротливой. Свою армию римляне разделили на легионы (полки) численностью от 4,2 до 6 тысяч воинов каждый. Легион представлял отдельную войсковую часть и мог вести боевые действия самостоятельно. Где бы он ни останавливался — хоть на одну ночь, он обустраивал укрепленный лагерь и застигнуть его врасплох было практически невозможно. Первоначально легионов было всего четыре, и этого оказалось вполне достаточно для масштабов Апеннинского полуострова. Позднее количество их перевалило за тридцать, — и с такой армией Рим стал господином мира.
Легион делился на манипулы (батальоны) по две центурии (сотни) в каждой. Перебрасывая подвижные манипулы на главное направление удара, римляне легко достигали численного перевеса, необходимого для прорыва, и добивались победы.
