Георгий Кнабе - Древний Рим — история и повседневность
Отношения господства и подчинения, пронизывающие этот мир, не воспринимаются как несправедливость. Напротив того, они выражают ту структурность бытия, которая составляет залог его справедливости. Справедливость присуща природному устройству общинного мирка, ибо "ниже расположенный участок за те выгоды, которыми он поступился, должен иметь от участка, лежащего выше, какое-либо иное возмещение: так, хотя воды, стекая на него, причиняют ему ущерб, но с ними же перемещается вниз и наиболее плодородная почва".
Там, где природа не обеспечивает справедливости, об установлении ее заботится закон: если условия эксплуатации нижнего участка гарантированы специальным правовым документом, а верхний участок особенно обилен водой, то владелец нижнего имеет право сооружать завалы и рыть каналы на непосредственно ему не принадлежащем верхнем участке. В пределах общины, другими словами, частная собственность на землю не абсолютна, интересы общинного общежития сильнее ее и вносят в нее определенные коррективы.
В изложенном титуле "Дигест" говорится почти исключительно о дождевой воде и последствиях, которые может вызвать ее переизбыток. Речь идет, таким образом, не о природных водах, заданных природой местности, входящих в ее субстанцию, наличных постоянно, а водах, появляющихся и исчезающих, случайных, так сказать, не субстанциальных, а акцидентальных. Они воздействуют на жизнь крестьян, но не входят в конститутивное бытие общины и питающей ее природы. Естественные же воды принадлежат здешней земле, общине, неотделимой от ее природных условий, и потому входят в сферу не столько права как такового, сколько сакральных установлений, мироустройства — того, что римляне называли "fas".
Дождевая вода — "пришлая", использование ее целиком зависит от деятельности человека, и именно поэтому она в гораздо большей мере, чем вода почвенная или проточная, составляет объект права, подчинена юридическим правилам общежития — тому, что римляне называли "jus". Правила же эти лишь в своем верхнем, позднем слое отражают отношения взаимно обособленных личностей, в нижнем, более глубоком слое они отражают нормы общинного существования. В установлениях, регулировавших в Риме использование колодезной и особенно водопроводной воды, то есть тоже воды добытой, появившейся, "пришлой", обнаруживаются те же принципы: с одной стороны, учет чисто личных интересов, с другой — живое влияние общинных традиций, в результате их взаимодействия — противоречивое единство fas и jus. Именно в этих принципах находят себе объяснение выглядящие столь нелогично и странно особенности римского водоснабжения — громоздкость его технического устройства, его правовой статус, принципиальная неэкономность.
Существование при каждом castellum'e друг от друга независимых водопроводных сетей объяснялось тем, что сама поступавшая в castellum вода была, так сказать, водой разных иерархических уровней и имела три совершенно разных назначения: "именем Цезаря", "для частных лиц", "на общественные нужды". Вода, распределявшаяся "именем Цезаря", шла только в публичные бани, в большие парадные бассейны и нимфеи, во все сооружения, подаренные населению императорами и служившие для удовольствия публики и украшения города. В италийских и провинциальных городах эта вода имела то же назначение, хотя, по-видимому, так не называлась. Вторая система труб подавала воду только в частные дома. Вода "на общественные нужды" шла в казармы, для общественных работ, в уличные водоразборные колонки и на местные культы.
Неравноценность этих трех видов использования воды выражалась в самой технике водораспределения. В камере castellum'a поступавшая вода сразу делилась на три рукава, устроенных так, что при нормальном, среднем поступлении они были заполнены все три, но стоило уровню упасть, как это сказывалось на дебите в обоих крайних каналах — "именем Цезаря", "для частных лиц"; дебит же среднего, "на общественные нужды", оставался неизменным. Точно так же и при чрезмерном увеличении объема поступавшей воды весь излишек сливался только в средний канал. Смысл устройства заключался в том, чтобы обеспечивать во всех случаях только и именно жизнедеятельность города как целого в тех ее проявлениях, которые к I в. во многом утратили свое былое значение, но некогда составляли основу существования общины — оборону, общественное строительство, удовлетворение нужд околотка.
Некогда вся водопроводная вода предназначалась только и исключительно для общественных нужд в указанном выше смысле этого слова, и еще в конце I в. н. э. Фронтин писал об этой системе как всем памятной, достойной и правильной. В согласии с ней частным лицам вообще разрешалось пользоваться лишь той водой, которая переливалась за края уличного бассейна или фонтана, то есть оставшейся сверх неприкосновенного и постоянно возобновляемого водного запаса общины. Комфорт и роскошь общедоступных портиков, форумов, терм, обеспечение водой семейной кухни или перистиля в особняке играли в практической, сегодняшней жизни римлян I–II вв. несравненно большую роль. Но в подсознании народа еще сохранялась уверенность в том, что все это — излишество и баловство и только выживание общины составляет смысл жизни. И хотя такая уверенность почти не опиралась уже на актуальный опыт, хозяйственный, политический или идеологический, именно эта генетическая память определяла распределение поступавшей в город воды. Сохранявшейся установкой на то, что в принципе и в идеале вся вода принадлежит общине как целому и составляет условие ее выживания, объяснялись, во-первых, возложение ответственности за доставку и распределение воды на высших магистратов города, во-вторых, сохранение и рост уличного водоразбора и, в-третьих, особые условия включения частных домов в систему общественного водоснабжения.
40. Термы Диоклетиана в Риме. 302 г.
42. Термы в Бате в Англии
43. Термы Диоклетиана. Главный зал тепидария, в 1563 г. превращенный Микеланджело в церковь Санта Мариа деи Анджели
Управление римским водоснабжением — явление для древнего мира исключительное. В государствах Востока вода составляла предмет государственных забот в той мере, в какой она была необходима для общественного производства, в частности для земледелия. За высшей администрацией здесь сохранялось управление лишь главными каналами: отводными каналами ведали местные общины, а за правильное использование их воды отвечали отдельные общинники. Сохранившиеся тексты законов показывают, что и в Ассирии и в Вавилоне II тысячелетия до н. э.[103] отношения между общинниками при использовании воды строились на юридической основе, а не на представлениях о солидарности общины, моральной ответственности и т. п. Сведений о том, чтобы правители государства занимались водоснабжением городов с целью обеспечить их эстетическое оформление и комфорт, мало[104].
На ту же в основном производственную ориентацию водоснабжения и на очень далеко зашедшее разложение общинных отношений в области использования воды указывает и древнегреческий материал, прежде всего эпиграфический[105]. В сельской местности вода, как почвенная, так и водопроводная, образовывала неотъемлемую принадлежность земельного участка и как таковая входила в частную собственность его владельца. При некоторых пережиточных ограничениях частной собственности основой использования воды оставалась здесь именно она. Широко распространена была продажа воды, в которой участвовали даже храмы; правовые отношения между арендатором общинной земли и общиной строились на том, что он обязан предоставить колодец на своем участке в общее пользование (а не на том, что он допускается к общественным колодцам); загрязнение водных устройств рассматривалось как нарушение общественной гигиены, а не как святотатство.
Города в Греции были, как правило, хорошо обеспечены водой и для бытовых нужд и для общественного комфорта. Доставленная водопроводами вода поступала в открытые бассейны, а так как последние располагались по естественному рельефу местности и соединялись между собой трубами, то она свободно перемещалась из вышележащих районов в нижние и обеспечивала весь город. При этом, однако, городское водоснабжение в целом рассматривалось как частная область коммунального хозяйства, а эксплуатация системы и руководство ею, соответственно, — как дело чисто техническое, поручаемое работникам низшего ранга[106]: "Служба поддержания порядка имеет множество отраслей, каждой из которых в многолюдных городах ведают отдельные смотрители-блюститель городских стен, распорядитель, ответственный за источники воды, начальник портовой охраны"[107]. По-другому роль и место водоснабжения в административном устройстве никто в Греции себе и не представлял — в идеальном государстве Платона "городские смотрители" также должны были обеспечивать приток воды, распределять ее по бассейнам и следить, "чтобы она была чистой и служила украшению и пользе города" наряду с починкой дорог и инспекцией хозяйственных построек[108].