Эрик Чемберлин - Эпоха Возрождения. Быт, религия, культура
Купец эпохи Возрождения был смелым человеком с богатым воображением, который часто объединялся с единомышленниками в крупных предприятиях, но предпочитал работать в одиночку. Независимо. Однако наряду с такими личностями все еще продолжал существовать гигантский Ганзейский союз, родившийся в Средние века, но по-прежнему во многих городах сильный соперник купцам нового времени. Ганза начиналась в XIII веке с торгового альянса между Любеком (см. рис. 34) и Гамбургом, а затем постепенно выросла и распространила свою власть на всю Европу, и все это только ради наживы, точнее, добычи, до той поры считавшейся уделом королей-воинов.
Своего наибольшего расцвета Ганза достигла во второй половине XIV столетия, когда около 70 городов образовали союз. Их контроль над городами — членами союза зиждился на силе бойкота. Однажды город Бремен нарушил запрет на торговлю с Фландрией. Он был исключен из союза и «в последовавшие тридцать злосчастных лет полностью обеднел, улицы заросли травой, нищета и уныние воцарились в его пределах». Позднее был подобным образом наказан Брунсвик и восстановлен в правах лишь после того, как десять самых видных его граждан прошли босыми через весь Любек и униженно, на коленях, попросили прощения у Ганзейского совета. Тем не менее для осуществления ганзейских монополий рекрутов всегда хватало, так что никакого серьезного соперничества не входящие в союз города составить ему не могли. Это был исключительно замкнутый Европейский союз, в точности отражавший старую систему европейской торговли. Он совершенно игнорировал новые торговые пути и новый тип торговли, расцветший после географических открытий, предоставляя их развитие новому классу купцов.
Ганзейские товарные склады, или «фактории», обосновались в 130 городах Европы, самыми крупными из которых за пределами Германии были Нижний Новгород в России, Брюгге в Бельгии, Берген в Норвегии и Лондон в Британии. В слабых городах ганзейские представители вели себя с грубой и надменной наглостью. В Бергене компания, насчитывающая три тысячи решительных крепышей, вертела городом как хотела. Они имели право первого выбора любых поступающих в город товаров, отказывались платить налоги, пользовались причалами и улицами как вздумается и в конце концов вынудили жителей построить новый город на окраине старого. Даже в таком могущественном и богатом городе, как Новгород, Ганза смогла получить для себя особые условия, не последним из которых было решение, что в случаях банкротства долги ганзейским купцам выплачивались в первую очередь. Более жестко их контролировали в Англии (см. фото 8), причем их лондонская фактория на Темзе была любимой мишенью толпы во время всяческих бунтов, — такую «сердечную любовь» испытывали к этим «пришельцам с Востока» не только купцы, но и горожане.
Служащие Ганзы, хоть и бахвалились и вели себя как завоеватели, по сути, сами становились пленниками коммерции. В большинстве городов они обязаны были соблюдать безбрачие и вести монашескую жизнь за высокими стенами факторий. Им запрещалось вступать в светские контакты с местными жителями. Днем и ночью они находились под присмотром старших наблюдателей. Подмастерьев набирали только из родных немецких городов. Но, несмотря на суровую жизнь, возможности для личного обогащения были огромны, так что недостатка в новобранцах не наблюдалось. На деле число возможных подмастерьев было столь велико, что придуманы были очень жестокие обряды инициации (посвящения) с целью отпугнуть слабаков. На протяжении более двухсот лет Ганза доминировала в любой выбранной ею отрасли торговли, пренебрегая религиозными и политическими конфликтами, если они не мешали доходам.
Упадок ее начался к концу XVI века. Одной причиной этого не объяснишь, за исключением общего закона, что все живое должно когда-то умереть. Падение спроса на рыбу после Реформации, видимо, тоже сыграло свою роль. Так что ганзейские купцы зря игнорировали новую торговлю Запада: они сделали это себе в ущерб. В 1608 году какой-то английский купец злорадно написал: «Большая часть их зубов выпала, а остальные сидят во рту некрепко». Многим не терпелось занять место умирающего гиганта.
Домашняя жизнь
Дома, придающие сегодня старинным городам Европы средневековый колорит, почти всегда принадлежат купцам. Это солидные здания, вид которых должен был демонстрировать богатство и надежность своих владельцев, а потому пережить их. Исчезают в веках хижины бедняков, дворец богача становится музеем или муниципалитетом, а дом купца часто остается просто домом. Владелец им гордился: это было наглядное свидетельство его успеха. Художники, писавшие его портрет в роскошной одежде, изображали на заднем плане детали обстановки с той же тщательностью, что и черты его лица. И вовсе не случайно, что большинство интерьеров принадлежат домам северных купцов. Даже итальянцы, привыкшие к расточительной роскоши дворов своих государей, признавали, что их собратья по профессии жили как принцы, богатея на доходах портов вдоль побережья Атлантики и Балтики. И точно так же, как, покровительствуя художникам, искали себе славы и бессмертия принцы, жаждали этого купцы… даже если по иронии судьбы дома переживали забытые имена хозяев.
Здания обычно строили двухэтажными. Хотя в больших городах или там, где земля слишком дорого стоила, они могли вознестись на три или более этажа. Главная дверь — мощный заслон, окованный железом, снабженный массивным замком и засовами с цепями.
Такая дверь способна была выдержать и выдерживала при необходимости прямую атаку. Каждый человек старался защитить себя и свое имущество. Дверь открывалась сразу в главную комнату, а внутренность дома — видно с первого взгляда — представляла собой единый зал, разделенный на более мелкие помещения деревянными перегородками. Тут не было никакой возможности, да и нужды в личном уединении, какой-то частной жизни. Комнаты примыкали непосредственно друг к другу, — съедающий пространство коридор можно было использовать лишь в очень больших зданиях. Спальня одновременно служила гостиной, это было общепринято, а члены семьи или даже гости небрежно ходили вокруг постели, пустой или занятой. В богатых домах кровать была массивным сооружением, почти маленькой комнатой. Вошедшее в общее употребление в XVI веке ложе с балдахином стало существенным шагом вперед по сравнению с громоздкими и высокими, открытыми со всех сторон кроватями прежних дней (см. рис. 35).
Ложе со всех сторон скрывали занавески, не только защищавшие людей от сквозняков, но и дававшие им некоторую долю уединения. Под ним обычно держали кровать меньшего размера, которую выдвигали на ночь для ребенка или слуги.
Другие комнаты первого этажа также играли двойную роль. Отдельная столовая появилась много позже и лишь в домах богачей. И готовили, и подавали еду в одной и той же комнате (см. рис. 36).
Простота трапезы сохранялась до конца XVI столетия. В день ели дважды: обедали в 10 часов утра и ужинали в 5 часов вечера. Количество столовой посуды и приборов было ограниченно. Одни и те же тарелка, нож и ложка использовались для всех перемен блюд. Стекло было редкостью, обычно пили из кружек и кубков из металла. В середине XVI века появился питьевой шоколад, а чуть позже кофе и чай, но прошло много времени, прежде чем они проникли в нижние слои общества. Общепринятыми напитками для женщин и мужчин всех возрастов и классов были эль и легкое вино. Галлон в день считался разумным количеством выпитого, и пили их скорее по необходимости, чем по желанию. В городах, как и на кораблях, найти хорошую чистую воду было почти невозможно.
Главным источником тепла был открытый огонь, на нем же стряпали. В очаге мог встать в полный рост мужчина. Горящие поленья лежали на железных подставах, форма которых не менялась на протяжении двух столетий. Изобретение дымохода где-то к концу XIII века стало, наверное, самым большим достижением домашнего прогресса в Европе, так как позволило даже бедным семьям готовить еду дома, не прибегая к услугам общих булочных. Особым вкладом эпохи Возрождения в домашнее хозяйство было создание закрытой кухонной плиты (см. рис. 38). Ее придумали в Германии, а затем она распространилась по всему континенту, принеся в дома средство сохранения тепла, то есть экономного расходования топлива. Внутри домов было темновато. Стекло для окон стали использовать уже с начала XIII века, но даже в XVI стеклодувы не шли дальше производства небольших мутноватых пластин. Чтобы застеклить ими большие оконные проемы, их требовалось вставить в свинцовые полосы, что создавало красивые узоры, но уменьшало поток проходящего света. Однако даже при таком ограничении север Европы обгонял юг. В Италии долгие месяцы прекрасной погоды делали ненужными дорогие большие и плоские стекла. Оконные проемы закрывали ставнями, часто затягивали богатыми тканями. Зимой в дом проникало очень мало света, потому что надо было либо терпеть холод, либо запирать ставни. На севере полы обычно покрывали раскиданным тростником. Это делалось на протяжении столетий. Он был дешев, хорошо впитывал влагу, служил грубой теплоизоляцией, и… в нем отлично разводились всякие паразиты. Несмотря на всеобщее пренебрежение гигиеной, большинство домов могло похвастаться баней, точнее, лоханью для мытья (см. фото 9), которую обычно ставили в спальне. Часто ею пользовались два человека одновременно, чтобы сберечь горячую воду. Единственным доступным топливом в большинстве городов были дрова. Средневековая привычка мыться в общественных банях совершенно вышла из обихода, видимо из-за боязни заразы. Домовладелец поэтому должен был сам заботиться о своей бане и дровах для ее нагрева, что в большинстве городов оказывалось дорогим удовольствием.
