Андрей Дворниченко - Отечественная история (до 1917 г.)
Это ярчайшим образом проявилось в событиях 1209 г. В этом году, по сообщению новгородского летописца, новгородцы по призыву Всеволода Большое Гнездо ходили войной на Рязанскую волость. Затем Всеволод отпустил домой новгородцев, «одарив бещисла», но не пустил с ними посадника Дмитра Мирошкинича. Вернувшись, новгородцы «створили вече на посадника Дмитра» и на его братьев. Им предъявлялось обвинение во всякого рода злоупотреблениях властью: введение дополнительных поборов и повинностей. Вызвало гнев жителей Новгорода и его волости также и богатство Дмитра, которое он, видимо, имел склонность расценивать как свое личное. Между тем собственность князей и бояр в Киевской Руси являлась в некоторой мере вариацией общинной собственности, находящейся временно в руках того или иного правителя. Вот почему новгородцы подвергли имущество посадника ритуальному разграблению и коллективному дележу.
События 1209 г. в Новгороде — важное звено в цепи социально-политических противоречий и конфликтов, которыми богата новгородская история начала XIII в. Важно отметить, что эти противоречия отражали дальнейшее движение Новгородского города-государства по пути демократизации. С 1218 г. летопись начинает фиксировать факты межкончанской (между «концами») борьбы. Выход концов на арену внутригородского (внутриобщинного) соперничества является внешним показателем кристаллизации кончанских объединений в качестве структурных единиц общины Новгорода, занимающих промежуточное положение между улицами и сторонами, свидетельством достаточно далеко продвинувшегося процесса формирования новгородской городской общины по линии складывания соподчиненных общинных образований — улиц, концов, сторон, составляющих вкупе городской общинный союз. Процессы, шедшие в социальной и политической жизни Новгорода как бы сконцентрировались в событиях 1227–1230 гг. Тогда в Новгороде вновь появились волхвы. Пустили в ход «многие волхования, и потворы, и знамения». Эти ведуны прельстили очень многих, склонили в свою веру, воспользовавшись тем, что над городом и его волостью навис страшный голод и спутница его Морана — смерть.
Но они не рассчитали: гнев народа обратился вначале против них самих. Во дворе архиепископа устроили судилище, а затем на территории Ярославова дворища волхвов сожгли. Это была не обычная казнь, а приношение в жертву волшебников и магов.
Однако возбуждение горожан после казни волхвов не улеглось. Теперь их гнев обратился против архиепископа Антония. Тот предпочел уйти в монастырь, а на его место пришел себе на беду Арсений.
Но пригородные катаклизмы продолжались, община голодала и тут-то архиепископу пришлось испытать на себе всю тяжесть народного гнева. Новгородцы «створили» вече на княжеском дворе, пошли на двор архиепископа и, заявив Арсению, что причиной столь неблагоприятных природных условий является именно он, как злодея в шею вытолкали со двора. Архиепископом вновь был назначен Антоний, причем контролировать его поставили двух мужей: Якуна Моисеевича и Микифора-шитника. Новгородцы рассматривали должность архиепископа не только как духовную, но и как мирскую, общественную. Эти два мужа должны были не столько следить за самим Антонием, сколько заведовать делами Святой Софии, ведь разветвленное хозяйство архиепископа — это не его личное достояние, а общественное — «страховой фонд» новгородской городской общины.
Но вскоре новгородцы снова взволновались. Что их возбудило снова, трудно понять, но «взмятеся» весь град. Собрали новое вече, на которое пришли в полном вооружении и прямо с веча пошли на тысяцкого Вячеслава и разграбили его двор. Результатом этого выступления стала замена тысяцкого. «Тогда отьяша тысячкое у Вячеслава и даша Борису Негочевичу». Недолго оставалось сидеть на своем месте и князю Ярославу, княжившему в то время в Новгороде. Ему новгородцы тут же выдвинули требования: отменить «забожничье» и не слать судей по волости. Недальновидный князь не сумел перестроиться. В условиях недорода и скудости надо было самому, не дожидаясь указания новгородцев, отменить сбор такого налога, как «забожничье», и не рассылать судей по волости, так как это ложилось дополнительной тяжестью на жителей главного города и пригородов. Пришлось князю покинуть славный северный город и уйти в свой далекий южный Переяславль.
В Новгород пришел князь Михаил из Чернигова и «рады быша новгородци своему хотению». Михаил оказался гораздо более понятливым и сговорчивым, чем Ярослав. Он целовал крест новгородцам «на всей их воли». Тут же проявил заботу о новгородской волости: освободил от уплаты дани сроком на пять лет бежавших за пределы новгородской земли смердов, если они вернутся на старое местожительство. Эти меры должны были способствовать восстановлению государственного хозяйства — ведь даннические платежи смердов являлись важной доходной статьей Новгорода. Не устоял в этих перипетиях и другой представитель власти в Новгороде — посадник. «Отьяша посадничество у Иванка у Дмитровица и даша Внезду Водовику».
Но события на этом не завершились. Антоний в качестве архиепископа так и не прижился, и князь Михаил предложил избрать нового архиепископа. Появилась кандидатура: «черноризец диакон у святого Георгия, именем зовемый Спиридон». Другие предлагали «Иосифа володимирьского, а друзие Гречина». Спор решили самым что ни на есть справедливым путем — жребием. Написали три записки и положили их на святой трапезе. Княжич Ростислав тянул жребий. Избранником судьбы стал Спиридон. Послали за ним в монастырь и привели его, и посадили во дворе.
В следующем 1230 г. новгородскую общину ждали еще большие испытания. Голод разразился пуще прежнего. Новгородцы виновниками бедствий вновь сочли своих правителей. Они стали грабить дворы посадника Внезда Водовика и близких ему людей и избрали посадником Степана Твердиславовича, а тысяцким — Никиту Петриловича.
Разграбленное имущество было поделено между общинниками. Таким образом, община не только удовлетворяла свой праведный гнев, но и проводила в жизнь уравнительные принципы. Конечно, в этой борьбе заметны и межбоярские противоречия. Еще до народного выступления, которое окончилось столь плачевно для представителей власти, завязалась боярская драка. Степан Твердиславович и Иванко Тимощинич «рассорились» с Водовиком, «паробки» которого поколотили Иванко. Но не боярские свары определяли климат политической жизни Новгорода. Смена власти на всех уровнях была прерогативой самих новгородцев.
Рост значения и влияния новгородской волости во второй половине XII — начале XIII в. происходил на ярком внешнеполитическом фоне. В 1170-е гг. Новгородская волость вместе с другими городами-государствами начинает распоряжаться судьбами киевского княжения, постоянно шла борьба с Полоцком, Черниговом. Но главным противником становится Владимиро-Суздальский город-государство. Пик борьбы с ним — знаменитая Липицкая битва 1216 г. Победив воинство Северо-Восточной Руси, новгородцы даже посадили на княжение во Владимире своего ставленника. Это ли не свидетельство могущества Новгородской волости?! Но здесь, как и в других городах-государствах, шли процессы, которые подтачивали волость изнутри. Пригороды Новгорода начинают стягивать определенную территорию, образуются волости, которые стремятся к самостоятельности. Внешне это выразилось в появлении местных княжений. Псков, Новый Торг становятся центрами новых, быстро формирующихся городов-государств.
Так развивалась в домонгольский период Новгородская волость. Сильный северный город-государство, не пострадавший от татаро-монгольского нашествия, опираясь на волостное ополчение, смог остановить вскоре натиск шведских и немецких рыцарей.
§ 5. Владимиро-Суздальская Русь
Северо-Восточная Русь — сложный в этническом плане регион, заселенный восточными славянами относительно поздно. Как считают археологи, славянизация местных финнов здесь продолжалась в XI–XIII вв., а кое-где затянулась до XIV столетия. Долгое время эти земли находились в даннической зависимости от Киева.
В 1024 г. здесь вспыхнуло знаменитое «восстание волхвов», которые «по дьявольскому наущению и бесовскому действию избивали старую чадь, говоря, что они держат урожай» («Повесть временных лет»). В отечественной историографии XX столетия увидели в этом движении классовую борьбу крестьян против своих эксплуататоров. Однако исследования последних лет позволяют утверждать, что это были ритуальные убийства, призванные обеспечить благоденствие общества. Инициаторами этих действий стали волхвы — жрецы языческого культа. Как бы то ни было, Ярослав Мудрый жестоко расправился с волхвами, наведя порядок в даннических областях.
Нечто подобное произошло в Суздальской земле и в 1071 г. Тут объявились два волхва, которые, идя по Волге и появляясь в погостах, требовали себе «лучших жен», которых убивали. За волхвами следовала большая толпа людей. Так они и прибыли на Белоозеро, где столкнулись с киевским боярином Яном Вышатичем и его дружиной, собиравшими дань. Белоозерцы, встревоженные угрозой Яна Вышатича пробыть у них длительное время, выдали боярину местных волхвов. После допроса и пыток родственники убитых женщин расправились с ними.
