Коллектив авторов - История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II
К тому времени в руководстве РКП(б) возникли серьезные разногласия относительно перспектив дальнейшего социалистического строительства. Отсутствие мировой революции все настоятельнее выдвигало вопрос: возможно ли построение (победа) социализма в СССР в условиях капиталистического окружения? Точка зрения Троцкого и троцкистов в этом вопросе заключалась в следующем. Социализм возможен лишь по достижении страной, где победила революция, высочайшего уровня развития производительных сил, и такой уровень в общих чертах уже известен – это тот рубеж, к которому подошли передовые империалистические страны (ведь империализм, продолжали полагать большевики, – высшая и последняя стадия капитализма, канун социалистической революции). Поэтому Советская Россия должна была как можно быстрее преодолеть разрыв, отделявший ее от наиболее развитых государств. Троцкий, в частности, предлагал энергично и эффективно использовать все возможности, которые открывал перед СССР мировой рынок. Однако даже преодоление разрыва, считал он, не могло еще означать построение социализма: для «торжества» последнего нужны были гарантии от реставрации капиталистических отношений извне, т. е. все та же мировая революция, в которую Троцкий продолжал верить слепо и безоговорочно.
По-иному ответил Сталин. Он прекрасно понимал, что большевицкая власть в СССР не выдержит состязательности, конкуренции с капиталистическим миром и если не через 10, так через 15 лет советская власть рухнет. Поэтому единственный способ сохранить власть заключался в том, чтобы превратить страну в огромный цех по производству оружия и, хорошо вооружившись, силами идеологически выдрессированных миллионных масс советизировать Европу – то есть распространить большевицкую власть на весь европейский континент. Принципиальное разногласие с Троцким было лишь в тактике: Троцкий метался по всему миру, считая, что нужно разжигать революционные очаги там, где уже тлеет. Сталин же полагал, что нужно перестать заниматься ерундой и, хорошо подготовившись в военном отношении, вторгнуться в Европу в тот момент, когда противоречия между победителями и побежденными в Первой мировой войне достигнут максимальной остроты.
Концепция «осажденного лагеря социализма» давала прекрасный повод уничтожить не только внутрипартийную оппозицию, но и саму возможность ее появления в принципе. Уничтожить социальную среду, которая бы могла порождать оппозицию. Политика Сталина – это политика сохранения власти в отдельно взятой стране ради будущей советизации Европы. Политика Троцкого – это политика немедленного принесения страны в жертву мировой революции.
Теоретическое обоснование программа Сталина нашла в концепции построения социализма в отдельно взятой стране – в СССР.
Ее истоки можно найти уже в идее «врастания в социализм», впервые в общей форме сформулированной Бухариным в ноябре 1922 г. В феврале 1924 г. Бухарин развил эту идею. Однако ее концептуальное изложение принадлежит Сталину, выдвинувшему в конце 1924 г. в своей работе «Октябрьская революция и тактика русских коммунистов» соответствующий политический курс.
Историческая справка
Резкое расхождение данной теории со всей марксистской традицией вынудило Сталина при ее мотивировке прибегнуть к прямой фальсификации. В основу своей «научной» аргументации он положил ряд превратно истолкованных ленинских цитат, вырванных из контекста соответствующих работ. В ссылках на Ленина он был гораздо более безапелляционен, чем Бухарин; последний тоже использовал авторитет умершего вождя для обоснования своих концептуальных построений, но при этом оговаривался: «В[ладимир] И[льич] этого точно не формулировал». Сталин опирался всего на три цитаты из трех произведений Ленина: «О лозунге Соединенных Штатов Европы» (1915 г.), публичного выступления на пленуме Московского Совета 20 ноября 1922 г. и «О кооперации» (январь 1923 г.). Из первой работы он позаимствовал мысль о том, что при неравномерности экономического и политического развития в условиях капитализма «возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране». Из второй – то место, где Ленин, указывая, что «социализм уже теперь не есть вопрос отдаленного будущего», выражал уверенность в превращении за несколько лет «России нэповской» в Россию социалистическую. Из третьей взял положение о государственной собственности на крупные средства производства, диктатуре пролетариата и союзе этого пролетариата со многими миллионами мелких и мельчайших крестьян как о всем необходимом и достаточном для построения полного социалистического общества. Действительно, каждая из цитат в отдельности и все они вместе создают впечатление, что Сталин, сформулировав лозунг победы социализма в СССР, лишь обобщил ленинские идеи. На самом же деле Ленин не имел к концепции Сталина ни малейшего отношения. Он оставался предан идее зависимости победы социализма в отдельной стране от перспектив мировой революции всю свою жизнь, вплоть до тех пор, пока окончательно не потерял работоспособность. Именно этой проблеме были посвящены заключительные страницы его последней работы «Лучше меньше, да лучше». В статье же «О лозунге Соединенных Штатов Европы», равно как и в написанной год спустя «Военной программе пролетарской революции» (она также использовалась сталинистами для обоснования их теории), под словами «победа социализма» (в одной стране) и «победивший социализм» Ленин имел в виду только победу в одной стране социалистической революции, а не социализма как системы. И здесь он ничуть не был оригинален: данное положение, как уже отмечалось, впервые в российской социал-демократии было высказано не кем иным, как Троцким, за несколько лет до Ленина. Что же касается его речи на пленуме Моссовета, а также заметок «О кооперации», то в них он просто сознательно концентрировал все внимание на внутренних проблемах СССР, оставив в стороне международную тему не потому, что считал ее второстепенной, а так как в те конкретные моменты хотел привлечь внимание аудитории именно к вопросам хозяйственного и культурного строительства. Однако и в том и в другом случае он дал на сей счет соответствующие объяснения, о чем ни Бухарин, ни Сталин не вспоминали! «В отношении внешней политики… нам ничего менять не приходится, – сказал он, в частности, в Моссовете. – …В этом отношении у нас не было, так сказать, если употребить старое выражение, никаких пересадок, ни на другие поезда, ни на другие упряжки». Изменилась политика внутренняя. За полтора года до того был введен НЭП. Вот почему Ленин весь дальнейший рассказ посвятил характеристике направлений хозяйственного развития страны. То же, что построение социализма в СССР в конечном счете зависит от результата мировой революции, им не пересматривалось. Так же он поступил и диктуя записки о кооперации. Посвятив всю статью анализу внутренних тенденций социалистического преобразования Советского Союза и особо выделив вопросы о власти, собственности, союзе пролетариата с крестьянством и о той роли, которую должна сыграть в социалистической трансформации кооперация, невозможная без «целой культурной революции», он в то же время специально заметил: «Я готов сказать, что центр тяжести для нас переносится на культурничество, если бы не международные отношения, не обязанность бороться за нашу позицию в международном масштабе. Но если оставить это в стороне и ограничиться внутренними экономическими отношениями, то у нас действительно теперь центр тяжести работы сводится к культурничеству». Что касается соответствующих положений работы «О кооперации», то здесь нельзя не принять во внимание и те объяснения, которые дал этим положениям Троцкий, полемизируя со Сталиным. «Владимир Ильич, – говорил он на XV конференции ВКП(б) в ноябре 1926 г., – …перечисляет условия государственные, условия собственности и организационные формы кооперации. Только!.. Но, товарищи, ведь мы знаем и другое определение социализма у Ильича, которое говорит, что социализм, это – советская власть плюс электрификация. Так вот, прочтенная мною цитата отменяет электрификацию или нет? Нет, не отменяет. Все остальное, что Ильич говорил о построении социализма [то есть и тезис о зависимости этого построения от результатов мировой революции]…этой цитатой дополняется». Но все это не смущало Сталина. Авторитет Ленина был ему нужен, а потому, выдвинув соответствующий курс, он провозгласил в Заключительном слове по докладу «О социал-демократическом уклоне в нашей партии» 3 ноября 1926 г.: «Именно Ленин, а не кто-либо другой, открыл истину о возможности победы социализма в одной стране».
Сталин в брошюре «Об основах ленинизма» (апрель 1924 г., лекция в Свердловском университете) еще отрицал возможность построения социализма в отдельно взятой стране. Генсек утверждал: «Можно ли… добиться окончательной победы социализма в одной стране, без совместных усилий пролетариата нескольких передовых стран? Нет, невозможно. <…> Революция победившей страны должна рассматривать себя не как самодовлеющую величину, а как подспорье, как средство для ускорения победы пролетариата в других странах». Тогда принципиального различия во взглядах между Сталиным и Троцким не было. Были лишь претензии на верховную власть, на ленинское наследство. Свою теорию, заимствованную у Бухарина, Сталин объявил только в конце 1924-го – в 1925 г.
