Арнольд Тойнби - Постижение истории
Родиной индского общества, чему есть достаточно свидетельств, были долины Инда и Ганга. Отсюда общество распространилось по всему Индостанскому полуострову. Территория, которую занимало индское отеческое общество на закате своей истории, также не совпадает с пределами индуистского сыновнего общества. Последнее, заняв весь полуостров, устремилось затем через море на восток, в Индонезию и в Индокитай [94]. Таким образом, географическая удаленность индуистского общества от индского сравнима с удаленностью арабского общества от сирийского.
Древнекитайское общество
Нам остается исследовать общество, исторически предшествовавшее еще одному из живых обществ. Прародина его – Дальний Восток. И здесь нетрудно выявить типические признаки. Универсальное государство – империя, созданная Цинь Шихуанди в 221 г. до н.э. и существовавшая под началом династий, известных как Старшая и Младшая Хань, в течение четырех веков [95]. Вселенская церковь – это махаяна, разновидность буддизма. Движение племен – набеги кочевников Великой степи, начавшиеся после падения универсального государства [96]. Междуцарствие, предшествовавшее возникновению современного дальневосточного общества, наступило по крайней мере за столетие до начала движения племен. Универсальное государство развалилось к 172 г. н.э., хотя Младшая Хань продолжала влачить существование до 221 г. Период междуцарствия – это полвека бессилия, затем полвека раздробленности и междоусобиц, раздиравших местные государства-преемники, вошедшие в историю как «троецарствие», и, наконец, век варварских государств-преемников, совпавший с периодом промежуточного воссоединения Западной Цзинь [97].
Если бросить ретроспективный взгляд на предшественников универсального государства, созданного Цинь Шихуанди. легко заметить черты смутного времени. Эти следы остались даже в самом названии «чжаньго», т.е. «борющиеся царства», которым китайские историки определяют период с 479 г. до н.э. (смерть Конфуция [98]) до 221 г. до н.э. (принятие титула Шихуаиди «первый властелин мира» циньским царем Чженом). Победа Цинь над Ци завершила долгий процесс разрушительных войн между множеством местных государств и способствовала объединению их в одно универсальное государство. Пламя милитаризма, разгоревшееся в постконфуцианскую эпоху, вспыхнуло задолго до того, как философ обратился к осмыслению дел человеческих. Уже в 546 г. до н.э. состоялась конференция по разоружению, на которой было представлено четырнадцать стран [99]. Отголоски этих процессов можно почувствовать в мирском консерватизме Конфуция и отстраненном квиетизме Лаоцзы [100]. Оба мыслителя понимали, что в истории их общества век роста остался далеко позади. Как же назвать это общество, на прошлое которого один мудрец смотрел благоговейно, подобно Эпиметею, а другой, подобно христианину, упорно отворачивался от него, как от града погибели? Условно это общество можно назвать «древнекитайским».
Теперь заметим, что махаяна – церковь, через которую древнекитайское общество стало отеческим современному дальневосточному обществу, – напоминает христианскую и отличается от ислама и индуизма тем, что источник жизни ее не был местного происхождения. Христианство возникло в пустынях Сирии и было занесено на эллинистическую ночву насильственно депортированными сирийцами, ставшими внутренним пролетариатом эллинистического общества. Махаяна появилась на индских просторах, принадлежавших сначала греческим царям Бактрии, потом «грекофильствующим» кушанам, но зародилась она в бассейне реки Тарима в провинциях Кушанской империи до того, как эти провинции были завоеваны и аннексированы китайским универсальным государством Младшей Хань в конце I в. н.э. [101]. Отсюда пошло распространение махаяны, религии, охватившей все китайское общество и особенно популярной среди внутреннего пролетариата его.
Родина древнекитайского общества находилась в бассейне Желтой реки. Позже оно распространилось и на бассейн Янцзы. Бассейны обеих рек стали родиной сыновнего дальневосточного общества, которое распространилось на юго-восток вплоть до океанского побережья Китая, а на северо-востоке – до Кореи и Японии [102]. Таким образом, территориально дальневосточное общество отстоит от отеческого древнекитайского не столь далеко, как, например, западное от эллинского или иранское от сирийского. Здесь ближе аналогия с арабским обществом или с индуистским.
Реликтовые общества
Данные, полученные нами в результате исследования сыновне-отеческих связей в истории, позволяют идентифицировать не только живые, но и мертвые общества, о которых до нас дошли лишь отдельные археологические свидетельства.
Иудеи и парсы – реликты сирийского общества эпохи Ахеменидской империи, нормальная жизнь которой была неожиданно и насильственно прервана походами Александра Великого и, как следствие, засильем эллинизма. Монофизиты и несториане – продукт реакции сирийского общества на это чужеродное вторжение в ситуации, когда внутренний пролетариат покоренного общества был достаточно силен, чтобы оказать сопротивление и избежать полной ассимиляции, но не настолько силен, чтобы изгнать чужеродный элемент полностью. Несторианская и монофизитская ереси – это последовательный протест против синкретизма и адаптации, которые несло в себе христианство. Несторианство и монофизитство – это попытки удержать религию сирийского происхождения как фамильную черту сирийского наследия. Однако христианство к V в. н.э. было настолько пропитано эллинистическими влияниями, что не могло уже служить эффективным средством в борьбе с эллинизмом. Поэтому несторианское и монофизитское движения были обречены на поражение. Изгнание эллинизма из сирийского мира и создание собственной религии, созвучной исканиями сирийского внутреннего пролетариата, – таковы были роль и задача ислама – «тоталитарной» сирийской религии, антиэллинской по своему духу.
Ламаистская махаяна Тибета и Монголии в чем-то соответствует несторианству и монофизитству, будучи примером бессильной, незрелой реакции. Ламаистская, или тантрическая, форма махаяны [103] – это отголосок тщетного усилия повернуть развитие религии вспять, попытка обратиться к первоначальной индской религии. Тантрическая махаяна была половинчатой, а поэтому неудачной преемницей индуизма – «тоталитарной» индской религии, из которой внутренний пролетариат индского общества создал свою вселенскую церковь.
Эти реликты не ведут нас к прояснению и идентификации каких-либо других обществ того же вида, но они позволяют рассмотреть ошибки, деформации и стратификации, которые происходят при столкновении двух или более обществ. Ниже мы рассмотрим этот аспект «социальной геологии» более подробно.
Минойское общество
Обратимся к мертвым обществам, которые мы ранее идентифицировали с помощью ряда признаков, выявленных на основании анализа обществ живых. Если попытаться рассмотреть исторические основания какого-либо не существующего ныне общества, то можно обнаружить в более древних слоях все те же типические признаки, что указывая на наличие у исследуемого нами уже умершего общества исторического предшественника.
Так, позади эллинского общества обнаруживаются признаки общества еще более древнего. Морская держава, контролировавшая со своей базы на Крите Эгейское море, вполне соответствует понятию «универсальное государство». За Критом в эллинской традиции закрепилось название «талассократия (морское владычество) Миноса» [104]. Это общество оставило по себе память в виде дворцов в Кноссе и Фесте, которые были обнаружены в начале XX в. западными археологами. Через призму памятников древнегреческой литературы, «Илиады» и «Одиссеи», можно различить неясные следы движения племен. Эти поэмы создают впечатление позднейшего свода или квинтэссенции некогда существовавшего эпического цикла, который складывался вокруг двух сюжетов: «Осада Трои» и «Семеро против Фив». Окончательную форму, ту, в которой поэмы дошли до нас, они получили не позднее VI в. до н.э. как результат длительного литературного процесса [105] Однако движение племен, которое сквозь века вдохновило поэзию Гомера, известно также и из официальных египетских документов эпохи Нового царства. И хотя эти документы не относятся непосредственно к тем событиям, которые описывает Гомер, они, тем не менее, дают картину исторической ситуации, где события такого рода вполне могли иметь место и которая полностью подтверждается археологическими свидетельствами. Движение племен началось вторжением варваров – ахейцев и им подобных – с европейских берегов Эгейского моря. Стихия варварского нашествия преодолела сопротивление критских «талассократов». Разрушенные варварами критские дворцы – материальные свидетельства эпохи, которую археологи называют «поздний Миной II» [106]. Движение племен достигло своего апогея в эпоху Нового царства [107], когда на Египет и империю Хатти [прим16] [108] в Анатолии двинулась людская лавина с побережья Эгейского моря и с островов, Хетты были сметены этой лавиной. Египтяне уцелели, с тем чтобы в будущем слагать легенды о своем былом процветании.
