Алексей Исаев - От Дубно до Ростова
Шапошников:
„Развитие действий танковых частей с кременчугского плацдарма можно было ожидать. По имеющимся сведениям, отсюда должна действовать группа Клейста, по-видимому, для соединения с ромненской группой, поэтому необходимо бомбить переправы и плацдармы на северном берегу Днепра в районе Кременчуг и восточнее, а равно и скопления подходящих частей Клейста на правом берегу Днепра. 12.9 в 14.55 Кирпонос на Ваше имя передал следующую телеграмму: „В район Ромны противник продолжает накапливать силы. До подхода 289 с*трелковой** д*ивизии** и 7 мед *мотострелковой дивизии, переформируемая в стрелковую 7–я моторизованная дивизия постоянно называется в документах по-старому** я лично ничего не могу ему противопоставить в этом районе. Прошу одну из т*анковых** бр*игад** подчинить мне для использования ее на ромненском направлении“. По этой телеграмме Верховный Главнокомандующий указал — одну из бригад подчинить Кирпоносу для использования ее на ромненском направлении. Не знаю, известна ли Вам эта телеграмма и какое решение Вы по ней приняли“.
Тимошенко:
„Телеграмма Кирпоноса получена. Решение Вам передано сейчас, Кавкорпус усиливается танковой бригадой и действует, как просил Кирпонос. Две танковые бригады из района Решетиловка действуют в южной группировке, то есть Кременчугской. Все“.
Шапошников:
„Ясно. Я считал, что у Вас только две бригады. Приказ сейчас будет передаваться. Все. До свидания. Б. Шапошников“»[627].
В переговорах видно запоздалое сожаление: «Развитие действий танковых частей с кременчугского плацдарма можно было ожидать». Однако вместе с сожалением пока не пришло решение о порядке действий в изменившейся обстановке. Советское командование продолжало действовать по инерции. Видимо, существовала уверенность в том, что войска Юго-Западного фронта смогут продержаться до подхода резервов ВГК. К тому моменту они уже действительно начали поступать. В районе Лебедина и Ахтырка началась выгрузка 100–й стрелковой дивизии и двух танковых бригад (1–й и 129–й), насчитывавших около 100 танков. 2–й кавалерийский корпус 13 сентября находился на ночлеге в районе Диканька — Милорадово и готовился к дальнейшему переходу в район Зенькова.
13 сентября немецкое наступление продолжилось. 9 танковая дивизия фон Хубицки продвигалась на Лохвицу на соединение с 3 танковой дивизией Вальтера Моделя. 16 танковая дивизия повела наступление на Лубны:
«Авангард, оставляя Хорол слева, достиг восточного берега Сулы южнее Лубн. 120 км были позади. Хорол оставался в руках врага; длинные колонны русских покидали город в направлении на северо-восток. Около 14.00 пикировщики атаковали восточную часть города, наступление 64–го полка было приостановлено и к Лубнам подтянуты батальоны (так в оригинале, видимо, идет речь о танковых батальонах дивизии. — А. И.). К этому времени танки, мотопехота и саперы 3–й роты 16–го саперного батальона взяли налетом мост через Сулу и под защитой дымовой завесы проникли в Лубны, чтобы захватить плацдарм на западном берегу. Теперь сопротивление неприятеля стало жестче. Цивилисты (имеются в виду, видимо, истребительные отряды в гражданской одежде. — А. И.) сражались с танками при помощи бутылок с горючей смесью, „коктейлями Молотова“, шла стрельба из окон, с чердаков. Метательные бомбы, „наземные Штуки“ (крупнокалиберный реактивный миномет на шасси бронетранспортера, имевший прозвище Stuka zu Fuss, буквально „штука пешком“. — А. И.) 8 роты 64 полка выли в воздухе и оглушительно разрывались в районе городских казарм. Здесь всякое сопротивление угасло. Появившийся на фланге русский бронепоезд (скорее всего охраны тыла НКВД. — А. И.) был уничтожен танками и саперами. Однако на болотистых берегах Сулы и даже на мостах через реку русские еще держались»[628].
Встретив ожесточенное сопротивление в Лубнах, Хубе решил не торопить события и закрепиться на левом берегу реки, образуя внутренний фронт окружения:
«Затем командир дивизии приостановил наступление, только одна рота осталась как передовое охранение на высотах по ту сторону реки. Основная часть дивизии заняла позиции на восточном берегу Сулы, где русские полевые укрепления с фронтом на запад оказались для этого весьма кстати. Линия обороны дивизии начиналась в 15 км северо-восточнее города возле Тишек (населенный пункт на реке Удай. — А. И.) и тянулась через Гребище, Березоточка (искаженное название деревни Березоточа. — А. И.) и Пески вдоль берега реки»[629].
Вечером 13 сентября (по некоторым данным, уже ночью 14 сентября) начальник штаба Юго-Западного фронта генерал-майор В. И. Тупиков отправил в Генеральный штаб и главкому Юго-Западного направления рутинную оперсводку, которую завершил фразой, ставшей вскоре крылатой:
«Положение войск фронта осложняется нарастающими темпами:
а) Прорвавшемуся на Ромны, Лохвица и на Северный Подол, Хорол противнику пока, кроме местных гарнизонных и истребительных отрядов, ничто не противопоставлено, и продвижение идет без сопротивления. Выбрасываемые на это направление 279–я и 7–я дивизии будут только 14.9, и то лишь с оборонительными задачами — воспрепятствовать обороной узлов Пирятин и Прилуки удару по неприкрытым тылам войск фронта.
б) Фронт обороны Кузнецова взломан окончательно, и армия фактически перешла к подвижной обороне.
в) Армия Потапова также не может стабилизировать фронт и ведет подвижную оборону. В стык с 37–й армией прорвался на Кобыжчу противник.
г) 37–я армия сопротивляется более устойчиво, но и у нее обстановка нарастает не в ее пользу.
д) Началось перемешивание тылов 5–й и 21–й армий. Сейчас линия фронта идет:
Гайворон, Вердер, Ивангород, Сиволож, Евлашовка, Веркиевка, Григорьевка, Адамовка, Кобыжча, Даневка, Валевачи и далее по Десне и Днепру.
е) Войска 21–й армии и 5–й армии, будучи не в состоянии сдержать противника, отходят на стык войск 37–й и 26–й армий.
Начало понятной вам катастрофы — дело пары дней» (выделено мной. — А. И)[630].
Несколько позднее практически идентичный текст уже был отправлен за подписями всего Военного Совета Юго-Западного фронта. Только отсутствовала фраза о катастрофе, пункты «а» и «б» шли в одном абзаце, соответственно перечисление сдвинулось вверх и освободившийся пункт «е» был занят конструктивным предложением:
«е) По-прежнему считают наиболее целесообразным выходом из сложившейся обстановки немедленный вывод войск из КИУР и за этот счет укрепление фронта Кузнецова, Потапова, переход наступление Бахмач, Кролевец, *в** последующем — общий выход *скорее всего пропущено „из окружения“. — А. И.**. Чтобы это оказалось посильным, необходимо помочь авиацией и переходом к активным действиям на глуховском направлении Брянского фронта»[631].
Донесение В. И. Туликова вызвало следующую реакцию в Генштабе:
«Командующему ЮЗФ,
копия Главкому ЮЗН
Генерал-майор Тупиков представил Генштаб паническое донесение. Обстановка, наоборот, требует сохранения исключительного хладнокровия и выдержки командиров всех степеней. Необходимо, не поддаваясь панике, принять все меры к тому, чтобы удержать занимаемое положение и особенно прочно удерживать фланги. Надо заставить Кузнецова (21 А) и Потапова (5 А) прекратить отход. Надо внушить всему составу фронта необходимость упорно драться, не оглядываясь назад, необходимо выполнять указания тов. Сталина, данные Вам 11.9.
Шапошников»[632].
Начальник штаба Юго-Западного фронта на самом деле высказал прямо то, о чем все подумали, но промолчали. Однако офицер столь высокого ранга не мог себе позволить эмоциональной оценки, тем более в официальном документе. Осмысленное предложение во второй версии документа выглядит более уместным. Угроза окружения уже стала реальностью, и требовалось не бросаться словами, а искать выход из положения. И так в расположении фронта начинался хаос. Одним из самых распространенных источников паники и дезорганизации в таких условиях являются невооруженные, но многочисленные учреждения тыла. 13–14 сентября начали появляться грозные признаки хаоса в тылу. Огромные массы войсковых, армейских и фронтовых транспортов, автомобильных и конных, госпиталей и лазаретов начали метаться; вначале они хлынули с юга на север и с севера на юг, а затем все устремились к району Пирятина, где и образовалась непроходимая толчея, явившаяся мишенью для немецких бомбардировщиков. По воспоминаниям очевидцев, машины шли к Пирятину в пять рядов. В отличие от приграничного сражения, никто уже не бросался в поле или лес при налетах бомбардировщиков. Движение прекращалось лишь для того, чтобы сбросить в кювет машины, потерявшие способность к передвижению, и те, в которых были убиты водители. Масса машин от горизонта до горизонта на дороге в Пирятин стала одним из кругов ада, через который пришлось пройти многим солдатам и офицерам Юго-Западного фронта.
