Виктор Петров - Колумбы российские
Приближался день, когда князю Максутову должны были сообщить о свершившемся факте. И в это же время предстоящая горькая пилюля была подслащена сообщением из главного правления, которое он получил 28 мая 1866 года, где говорилось о производстве его в следующий чин. Директора правления компании сообщали: «Препровождая при сем Высочайший приказ по флоту, которым вы произведены в капитаны 1-го ранга, главное правление имеет честь поздравить вас с таковою Монаршею милостью».
Наступил исторический для Аляски 1867 год. Ничего не подозревавшим о предстоящих событиях жителям Русской Америки пришлось перенести суровую зиму. Казалось, сама природа проливала слезы, предчувствуя скорую перемену, которая должна будет сорвать с насиженных мест сотни русских людей и заставить их уехать в Россию, на далекую родину, которая для многих, родившихся в Америке, была совсем незнакомой.
Вся осень на Ситке до самого нового 1867 года была дождливой и бурной. С моря беспрестанно дул назойливый, нередко ураганный ветер, срывал крыши с сараев… в воздухе часто носились пыль, сухая трава, засохшие листья, а потом вновь начинался такой же нудный, беспрерывный дождь. Люди мокли, чихали, чертыхались и проклинали злую, необыкновенную погоду. А с 1 января 1867 года вдруг грянули морозы, столь необычные для Ситки. Морозы продолжались весь январь с очень небольшими перерывами в холодной, морозной погоде. По крайней мере тогда переставали лить дожди и стояла ясная морозная погода с постоянно дувшими северными и северо-западными ветрами.
Каждый день в Новоархангельске регистрировалась температура воздуха, и показания термометра аккуратно заносились в книгу. Температура держалась низкая, по Реомюру от 12 до 6 градусов, и так продолжалось почти без перемен до самого марта.
«Весь март был ненастный, — заносилось в журнал, — «днем шел дождь, а по ночам морозы, продолжавшиеся почти до апреля». Дальше были записи за апрель: «Апрель холодный, бурный и дождливый».
Так Аляска провожала свою последнюю русскую зиму!
Интересно то, что и предыдущее лето 1866 года тоже было необыкновенным и таким же неприятным из-за постоянных дождей, лишивших поселенцев возможности запастись сеном. Сведения о погоде, занесенные в журнал, отмечали: «Лето прошедшего года было дождливое, и ненастья бывшие во время сенокоса отняли возможность запасти сена в достаточном количестве. Ход рыбы был самый скудный и начался необыкновенно поздно»…
Сама природа словно готовила русское население Аляски к предстоящим переменам.
2
Посланник барон Стекль, вернувшийся в Вашингтон в марте 1867 года с самыми определенными инструкциями от великого князя Константина, с первого же дня после приезда повел энергичные переговоры с государственным секретарем Сьюардом, с которым в конце концов договорился о продажной цене в сумме 7,2 миллиона долларов.
Стекль срочно отправил депешу канцлеру в Петербург с запросом: последует ли согласие государя на продажу Аляски за эту сумму? Утвердительный ответ был получен немедленно — поздно вечером 29 марта, и барон Стекль тотчас поехал в особняк Сьюарда, чтобы известить его о благожелательном ответе. Сьюард понял сразу, что исторический момент наступил, медлить нельзя. Когда Стекль был уже готов откланяться, с тем чтобы на следующий день начать приготовления к составлению документа, государственный секретарь запротестовал:
— Нельзя, дорогой барон, терять ни одной минуты. Если конгресс завтра будет распущен, и все разъедутся по домам, то трудно сказать, с какими мыслями они вернутся обратно. Боюсь, что задержка дебатов о ратификации может повредить нам и даже конгресс может отказаться утвердить соглашение.
В результате барон Стекль остался в резиденции Сьюарда. В русское посольство был послан специальный чиновник с распоряжением посланника привезти секретаря Бодиско и других чинов. Сьюард, со своей стороны, вызвал своих ближайших сотрудников и секретарей из государственного департамента.
До поздней ночи горели огни в доме Сьюарда. Обе стороны писали, отшлифовывали соглашение, стараясь составить его так, чтобы безразлично или враждебно настроенные конгрессмены не могли ни к чему придраться и затормозить утверждение соглашения.
Наконец все готово. Текст документа выработан, соглашение начисто переписано обеими сторонами: со стороны России — посланником бароном Эдуардом Стеклем, со стороны Соединенных Штатов — государственным секретарем Сьюардом.
Несмотря на опасения Сьюарда и Стекля, когда соглашение о покупке Аляски поступило в сенат для его утверждения, то сенат совершенно неожиданно принял его подавляющим большинством в 37 голосов против двух. Трудно объяснить, что помогло получению такого быстрого одобрения соглашения, без каких бы то ни было продолжительных дебатов. Отчасти этому помог председатель сенатского комитета по международным отношениям сенатор Самнер, который до этого с большим сомнением относился к слухам о возможности покупки Аляски. Другой причиной могло быть то, что сенаторы были уведомлены Сьюардом, что русский император заблаговременно одобрил соглашение, и поэтому отказ в его ратификации будет равносилен оскорблению русской нации. Вся Америка все еще помнила моральною поддержку, оказанную императором Александром II северным штатам во время Гражданской войны, а кроме того, в памяти все еще были живы те незабываемые дни 1863 года, когда две русские эскадры вошли в порты Нью-Йорка и Сан-Франциско под радостное ликование населения.
Барон Стекль не терял времени и 19 апреля 1867 года отправил секретаря посольства Бодиско в Петербург с текстом соглашения для ратификации. Император Александр тоже не затягивал дела и ратифицировал договор в начале мая; и Бодиско опять отправился в Вашингтон, где тексты ратифицированного соглашения были обменены Сьюардом и Стеклем 20 июня 1867 года.
На этом дело не кончилось.
Сьюарду пришлось иметь дело с палатой представителей, которая должна была утвердить расходование суммы в 7,2 миллиона долларов в уплату за приобретение Аляски. Билль на ассигнование этой суммы был внесен в палату только 18 мая 1868 года — больше чем через полгода после формальной передачи русских владений в Америке Соединенным Штатам — председателем комитета палаты представителей по международным отношениям генералом Н. П. Банксом. Две недели велись в палате горячие дебаты; многие конгрессмены яростно нападали на комитет, на государственного секретаря Сьюарда за то, что сделка произошла в обстановке полнейшей конспирации, и палата была поставлена перед свершившемся фактом. С большим трудом генерал Банкс отстоял свой билль, который наконец был утвержден палатой большинством в 113 голосов против 43. И тот факт, что за билль было отдано такое подавляющее большинство голосов, можно объяснить личным авторитетом, престижем и влиянием лидера господствующей партии в палате Тадеуша Стивенса.
3
Сообщение о продаже Аляски, полученное в Новоархангельске, было равносильно удару грома. Русская колония вдруг почувствовала себя бездомной. И так же тяжело переживали эту неожиданную новость князь Максутов и его молодая жена. У всех опустились руки. Было получено распоряжение начать приготовления к отъезду. Креолам был предоставлен выбор — выехать в Россию или принять американское гражданство и остаться на Аляске.
Фактический акт передачи Русской Америки произошел не сразу. Обеим сторонам понадобилось немало времени для согласования подробностей церемонии. Официальным представителем России на этой церемонии был назначен капитан Императорского Российского флота Алексей Пещуров, который был послан в Новоархангельск для того, чтобы вместе с князем Максутовым принять участие в передаче Аляски, американскому правительству.
Представителем правительства Соединенных Штатов на этой церемонии был генерал Ловел X. Руссо. Генерал американской армии Руссо и капитан Российского флота Пещуров отплыли из Нью-Йорка 31 августа в Панаму, пересекли перешеек и 22 сентября 1867 года прибыли в Сан-Франциско. Там их уже ожидал американский военный отряд под командой генерала Д. Ц. Дэвиса, состоявший из роты «Ф» Девятого пехотного полка и роты «X» Второго артиллерийского полка, которым поручено было принять участие в церемонии передачи власти в Новоархангельске и затем остаться на Аляске для несения гарнизонной службы в составе первых американских войск этой новой территории, приобретенной Америкой.
Весь отряд был уже погружен на корабли «Ossippee» «John L. Stevens», готовые отправиться в Новоархангельск. 25 сентября оба парохода вышли на север и прибыли в город Новоархангельск 18 октября. В тот же день после полудня была назначена церемония передачи.
Трудно описать чувство подавленности, которое охватило все население русской колонии — и это заметно было не только среди русских жителей, но и среди креолов и «американцев». Многие русские прочно осели на Аляске и Алеутских островах, их дети родились там и, конечно, им было трудно вдруг решиться и оторваться от своего дома. Перспектива выезда на родину, в Россию, им мало импонировала. Только те, кто приехал на службу в компании на короткое время, радовались возможности скорого возвращения домой прямым путем из Новоархангельска прямо в Кронштадт. Что касается креолов и алеутов, то их дом был на Аляске, и мало кто из них выразил желание выехать на «родину».
