Елена Прудникова - Берия, последний рыцарь Сталина
Голоса. Правильно.
Арутинов. Я, товарищи, долго не затяну. Я вспомнил тот период, в котором я был в курсе дела и какие черты антипартийные он проявлял тогда. И должен сказать, что сейчас Президиум Центрального Комитета может быть крепко уверен, что вся партия поддержит это решение Центрального Комитета партии, которое сегодня-завтра будет вынесено, и в том числе партийные организации Закавказья и трудящиеся закавказских республик единодушно одобрят и еще теснее будут сплачивать свои ряды вокруг ленинско-сталинского Центрального Комитета и нашего советского правительства. (Аплодисменты.)
Хрущев. Слово имеет товарищ Андрей Андреевич Андреев. Подготовиться товарищу Тевосяну.
Андреев. Товарищи, я считаю правильным, что наш Президиум не ограничился простым сообщением, а решил провести по делу Берия обстоятельное обсуждение, для того чтобы выявить действительное лицо этого врага, его цели, его тактику и извлечь из этого все необходимые уроки.
Берия – это необычного типа враг, с которым имела дело наша партия, и он проводил необычную тактику, с которой раньше встречалась партия в борьбе с врагами.
Верно, что он был (вчера товарищ Завенягин, выступая, говорил об этом), он был груб, циничен, плохо, нехорошо относился к людям, но это было бы слишком простым объяснением лица этого врага. Мне кажется, что из тех очень ясных, достаточно исчерпывающих сообщений, которые сделал товарищ Маленков в докладе, и выступлений членов Президиума видно, что в лице Берия мы имели старого провокатора, которым он был несомненно задолго до приезда в Москву, до перевода в Москву. Очевидно, что и его литературный труд, который так превозносился некоторое время, он был лишь подходом к началу его широкой вражеской работы. Так что это старый провокатор. старый авантюрист.
Я не согласен также с товарищем Завенягиным, что он был недалекий человек. Нет, товарищи, мы не должны преуменьшать. Это был умный, очень ловкий враг, иначе он давно бы был разоблачен, а он продержался смотрите сколько времени. И затем видно, что это матерый политический враг международного масштаба, агент империалистов. Я думаю, что в этом сомневаться не приходится, он был не одиночка.
Голоса. Правильно.
Андреев. Если он у нас в стране не мог иметь более или менее большое количество своих сторонников, он опирался безусловно на какую-то силу, и эта сила его толкала, оснащала, диктовала. Он безусловно был международным агентом империалистов. И я думаю, что из него надо вытянуть все жилы, чтобы была ясная картина его отношений с заграницей, тогда нам откроется очень многое. Мы далеко еще не все знаем о нем, следовательно, должны раскрыть все стороны его вражеской работы. Но и сейчас то, что рассказали товарищи члены Президиума, ясно, что он имел разработанный, конечно, не одним им, а продиктованный его хозяевами план ликвидации советского строя в нашей стране. Безусловно, такой план он имел.
В чем заключался план Берия? В отличие от того, что враги проводили раньше, этот план был несколько другой. Идти путем раскола нашей партии – это дело гиблое, проверено на практике. Идти путем террора, вывода из строя отдельных руководителей, это тоже дело проверенное в том смысле, что партия после этого еще больше сплачивается. Этим я не хочу сказать, что враги отказались от террора, они будут проводить террор. План Берия в этом смысле отличался от плана предателей советского народа, прежних врагов. Как теперь ясно, этот план состоял в чем?
Во-первых, втереться во что бы то ни стало в доверие товарища Сталина. Это главный ключ для своей деятельности, потому что. получая доверие товарища Сталина, можно делать все. И вот он всякими способами втирался в доверие товарища Сталина. Добился ли он этого? Безусловно, добился. Это первый огромный вред, который был нанесен. Тут товарищи говорили о том, что товарищ Сталин имел слабость такую. Товарищ Сталин – великий человек, но такую слабость имел – доверчивость.
Значит, у него был план прежде всего втереться в доверие товарища Сталина. и он этого добился.
Вторая задача, которая была у него в плане, – это разбить большевистское ядро. Вы знаете, что все наши враги давно уже стремятся как-нибудь поколебать, разбить большевистское ядро. И вот эту задачу Берия, очевидно, и поставил как главную задачу – разбить большевистское ядро, подорвать доверие отдельных руководителей у товарища Сталина, посеять рознь.
Добился ли он кое-чего в этом отношении? Кое-чего, безусловно, добился.
Здесь товарищ Ворошилов говорил в отношении товарища Орджоникидзе. Это был честнейший, благороднейший большевик, и можно не сомневаться, что он стал жертвой интриг Берия…
Голос. Правильно.
Андреев.…преждевременно погиб от руки этого интригана и врага. Он погубил Орджоникидзе, вывел из строя.
Дальше. Все мы, старые цекисты, да и новые, знаем, какая была теплая дружба между товарищем Сталиным и товарищем Молотовым. Дружба хорошая, мы все радовались такому положению. Но вот появился Берия в Москве – и все коренным образом изменилось, отношения у товарища Сталина с товарищем Молотовым совершенно испортились. Товарищ Молотов стал подвергаться незаслуженным нападкам со стороны товарища Сталина. Очевидно, Берия добился подрыва доверия товарища Сталина в отношении товарища Молотова. Это было его, конечно, серьезным достижением.
Возьмем другие факты в отношении товарища Маленкова. Берия знал, что товарищ Сталин целиком и полностью доверял товарищу Маленкову, считал его своим другом. И вот Берия нужно было подбить товарища Маленкова, Прикидываясь другом, на самом деле он ловко состряпал дело Шахурина и Новикова, не он, конечно, лично, но он шефствовал над органами государственной безопасности. Это, безусловно, было сделано Берия.
Голоса. Правильно.
Андреев. Известно, что в трудные годы восстановления транспорта и во время войны товарищ Каганович многое сделал для успешной работы транспорта. Всем известно также, как Берия добивался шефства над транспортом, как товарищ Каганович был освобожден от транспорта и вместо него посажен Хрулев, который ничего не понимает в вопросах транспорта.
Возьмем такой вопрос. Все знают, что такое Ворошилов, каков его удельный вес в нашей партии, и все знают о тесной дружбе товарища Сталина с Ворошиловым. С появлением Берия положение совершенно меняется, дружба нарушена, товарищ Ворошилов затерт, фактически некоторое время без работы. Это было дело рук Берия.
Ворошилов. Работал, работал.
Андреев. То же можно сказать и о других членах Политбюро, например в отношении Хрущева, в отношении Микояна, которые тоже подвергались большим нападкам. Я хочу этим сказать, товарищи, что он добивался всячески, чтобы все члены Политбюро были отмечены, чтобы были с пятнами, а он чист. И на самом деле, смотрите, к нему ничего не предъявишь – чист. (Смех в зале.) Это был тонкий расчет. Я считаю, что это надо рассматривать как новый метод работы врагов. Раньше они шли более или менее в лоб, у наших врагов имелись ослиные уши, были какие-нибудь оппозиции, у него – ничего. Только в последнее время на германском вопросе сказалась его перерожденность. Он осуществил новую тактику врагов – быть верным соратником, а свое черное дело делать.
Значит вывести из строя отдельных руководителей, дезорганизовать руководство, разбить сложившуюся дружбу в ядре нашей партии, подорвать доверие товарища Сталина к отдельным членам Политбюро, это значит подорвать их доверие и в стране, – это, собственно, была его задача. Кое-что ему на время удалось, но он не смог добиться своей цели.
Это мы отлично видим на настоящем Пленуме, когда наше руководящее ядро большевиков является крепким и единодушным как никогда. (Аплодисменты.) Враги все время метили на то, чтобы разрушить это ядро, как атомное ядро, но не получилось, все УСИЛИЯ врагов остались безрезультатными. Ядро нашей партии оказалось сильнее ядра любого атома, его нельзя разрушить.
Вот это один план. Следующий ход Берия, как из всех материалов видно, заключался в том, чтобы дезорганизовать работу правительства, Совета Министров. Многие министры, заместители, бывшие и настоящие, которые туг присутствуют, знают, что с появлением Берия в Совете Министров, и особенно когда он начал председательствовать, обстановка резко меняется. Обстоятельное обсуждение вопросов стало исключением, а правилом стал конвейер. Намечается 40–50 вопросов, зачтение заранее подготовленных предложений и сдача вопросов в комиссию. Я должен сказать, что хотя я не обладал уже хорошим здоровьем, – а раньше было ничего, – мне иногда хотелось высказать свои соображения. Куда там! Обрывает. Вопрос – в комиссию. Ну что тут спорить?
В результате была сознательно организована, – я в этом убежден, – сознательно организована бесконечная волокита важных вопросов в Совете Министров. Проходили быстро лишь те вопросы, которые лично докладывались отдельными членами Политбюро товарищу Сталину. Остальные вопросы месяцами залеживались и не решались.
