Кирилл Резников - Запросы плоти. Еда и секс в жизни людей
«… бог Виргиний развязывает поясок девственницы, бог Субигий помещает ее под мужчину, Према давит вниз … Приап, на чей огромный и звериный фаллос новой невесте, направленной религиозным обрядом, приказано подняться и сесть!».[462]
Августин уверен, что упадок Рима не порочит христианства, ведь столица веры христовой не Рим, а Град Небесный. Есть Град Земной, где люди заняты мирскими делами и утехами, и есть Град Божий, где живут усопшие, живые и еще не родившиеся почитатели истинного Бога. Civitas Dei создан ангелами, а сivitas terrena – творение Сатаны. Книга «О Граде Божьем» Августина Блаженного сняла с христиан вину за гибель Рима. Эта же книга дала начало идеологии и философии христианства.
Августин и Пелагий
Разные они были, уроженец Римской Африки Августин и британец Морган, по-римски Пелагий. Карфагенская кровь дала Августину силу семитского пророка, жесткого и идущего до конца. Человечность Пелагия берет начало в кельтском идеализме, который два века спустя подвиг ирландских монахов насаждать культуру в варварской Европе. Различия во взглядах сделали непримиримыми противниками этих выдающихся теологов и одногодков (Августин – 354–430, Пелагий – 354–418).
Пелагий и Августин по-разному смотрели на природу человека. Согласно Пелагию, человек не несет первородного греха. Младенцы безгрешны. Зло совершается лишь сознательно, по воле человека. Человек может бороться с грехом и достичь праведности, следуя заветам Христа. Заповеди запрещают злое, повелевают доброе и советуют совершенное. Евангелие только советует безбрачие, но предписывает кротость и смирение и запрещает грех и тщеславие. Сам аскет, Пелагий не считал монашеский аскетизм необходимым условием спасения. Человек спасается не внешними подвигами, а постоянным нравственным совершенствованием.
Августин же считал, что воля и поступки не связаны друг с другом. Человек часто грешит вопреки своей воле. Все люди, начиная с Адама и кончая новорожденными, грешники. Зло неодолимо – сколько бы человек ни упражнялся в добродетели, он будет виновен пред Богом. Человек спасается лишь по милости Божией. Августин осуждал секс, даже между мужем и женой. Он писал: «Нет ничего на свете, что так бы разлагающе действовало на мужскую душу, чем привлекательность женщин и телесный контакт с ними».[463] Приемлем лишь секс для зачатия, хотя лучше соблюдать девственность.
Победил Августин, и христианство, хотя в смягченной форме, пошло по пути борьбы с первородным грехом человека и его грешной плотью.
Монашество
Стремление уйти из мира и посвятить себя служению Господу возникло еще в раннем христианстве. В Египте и Сирии появились отшельники. Селились они в пещерах и хижинах. Южные зимы облегчали выживание, но отшельники подвергали себя невероятным испытаниям. Некоторые из них, столпники, жили на столбах с помостами. Наиболее известен Симеон Столпник, простоявший на столпе 37 лет. Другой формой ухода из мира стало монастырское монашество. От монахов требовалось послушание, воздержание и жизнь в молитве, посте и труде. Воздержание запрещало даже помыслить о плотском грехе. Греховным считалась любая забота о теле. Монахи избегали мыться. Осталось свидетельство о женском монастыре, где все 130 монашенок никогда не мыли тело и ноги.
После падения Римской империи в 476 г. н. э. лишь отдаленная Ирландия оставалась островом спокойствия и греко-римской образованности духовенства. В VI в. ирландские монахи-просветители основали на континенте более сорока монастырей. Их активность не нравилась католическому Риму. Папа решил поддержать своих монахов, принявших устав св. Бенедикта. Устав обеспечивал подчинение настоятеля монастыря епископу. Так возник орден бенедиктинцев. В дальнейшем появились другие монашеские ордены – цистерцианцы, францисканцы, доминиканцы. В крестовых походах родились военно-монашеские ордены, в том числе, памятный русским Ливонский орден. В отличие от католической Европы, в православной Византии и на Руси были распространены как монастыри, так и отшельники – пустынники. Православное монашество меньше, чем католическое, зависело от власти церкви, там было проще, душевней и мало политики.
Исповедь и покаяние
Следует помнить, что в конце первого тысячелетия от Рождения Христова большинство христиан Европы были недавними язычниками. Это относится не только к недавним варварам, но к людям, говорившим на романских языках и по-гречески. Дохристианские празднества и обряды, особенно в деревнях, сохранялись столетиями после запрета язычества (383). Да и сама жизнь – не устоявшаяся, но свободная, со страстями и греховными радостями, не позволяла одеть вериги аскетизма на молодые народы.
Отцы церкви прекрасно понимали сложность борьбы с греховной сущностью человека. Не зря сладострастие изображали в виде существа, сидящего верхом на дикой свинье, с венком из роз и со щитом в руке, украшенным образом василиска – зверя с головой петуха, туловищем жабы, хвостом змеи, убивающим одним взглядом. Несмотря на очевидные трудности, католическая и православная церкви решили задачу руководства паствой, не поступившись заповедями о грехе. Паства боялась попасть в ад, но надеялась на спасение. Путь к спасению лежал в исповеди и покаянии. Человек грешил, но он и каялся с надеждой, что Господь простит. Вначале исповеди были публичные, затем тайные: грешник, исповедовался священнику, посреднику между ним и Богом. Грехи Священник налагал епитимью, наказание в виде поста, молитв, изнурения плоти, паломничества.
Наказания за грехи плоти были расписаны подробно. Епитимью назначали за любые отклонения от «богоугодной» позиции – мужчина сверху – женщина снизу. При исповеди священники руководствовались «Постановлением» (1008–1012) епископа Бурхарда Вормского. Там рекомендуется спрашивать исповедующегося мужчину:
«Совокуплялся ли ты с женой или другой женщиной как собака? Если да, то десять дней епитимьи на хлебе и воде. Если совокуплялся с женой во время менструации, то десять дней на хлебе и воде».[464]
Джиованнино де Грасси. Дозволенная поза соития. Tacuinum Sanitatis – средневековое руководство по поддержанию здоровья. XIV в. Милан. Bibliotheca Casanatense Roma. Wikimedia Commons.
Гораздо строже наказывали за содомию и скотоложство. Одиноким мужчинам – семь лет поста, женатым – десять. Мягче наказывали юношей – 100 дней на хлебе и воде. Зато строго взыскивали за оральный секс – семь лет поста на хлебе и воде.
Покаяние и епитимья облегчали прощение грехов. Очень скоро появился материальный момент. В качестве епитимьи стали назначать раздачу милостыни и пожертвования церкви – так сакс Вульфин, зарезавший шестерых священников, по епитимье отправился в Рим, где оплатил семи монахам ежедневные молитвы во спасение его души. Полное отпущение грехов стало возможным во времена Крестовых походов – его давали всем крестоносцам. Позже отпущение грехов начали покупать – появились платные индульгенции. Система индульгенций подорвала авторитет католической церкви и способствовала началу реформации.
В православии, в отличие от католицизма, епитимья есть мера не наказания, а «духовного врачевания». Милостыня и пожертвования на богоугодные дела приветствуются, но ничего подобного индульгенциям в православии не было.
В защиту Средневековья
С легкой руки Петрарки, поддержанного гуманистами Ренессанса и философами Просвещения, Раннее Средневековье (476 – 1000) принято называть «Темными веками» и описывать в мрачных красках, как время развала культуры и одичания. Да и к Высокому Средневековью (1000–1300) отношение поклонников античного Рима было скептическим – его считали периодом жестокости и религиозного фанатизма, несравненно уступающим римской цивилизации.
На самом деле, начиная с VIII в., Средневековье, есть время созидания и творчества. К ХIV в. христианство с его представлениями о душе, грехе, милосердии и письменностью распространилось до Гренландских фиордов и Уральских гор. Были улучшены породы животных и сорта растений, распаханы бесчисленные пашни, построены тысячи городов, сел, монастырей, освоена неизвестная в Риме выплавка стали, изобретены ветряные мельницы и мореходные парусные корабли. Архитектура достигла вершин готики, развилась церковная хоровая музыка, литература дала эпические поэмы, лирику трубадуров, грубоватый юмор городских шванков и фаблио – дурацких песен. К последним примыкает Франсуа Вийон, дебошир и вор, приговоренный к повешенью:
Я – Франсуа, чему не рад.Увы, ждет смерть злодея,И сколько весит этот зад,Узнает скоро шея.[465]
Средневековье отнюдь не было временем массового умерщвления плоти. Крестьяне придерживались добрых старых традиций – посиделок с плясками и уводом парнями девок в окрестные сады, разгула в престольный праздник, когда гуляла вся деревня и пары завершали танцы за ближайшим плетнем. Горожане увлекались не только застольями и танцами, но банями. В те времена мужчины и женщины мылись вместе и амурные игры в банях стали сюжетом фаблио. Совместно мытье в бане было грехом, за который назначалось наказание. Горожане каялись, постились и грешили вновь. В Раннем Средневековье дворянские нравы отличались от крестьянских лишь меньшей грубостью и большими возможностями развлечься с приглянувшейся крестьянкой или горожанкой. Но право первой брачной ночи, когда сеньор лишал девственности крестьянскую невесту, как сейчас установлено, относится к числу мифов.[466] В Высоком Средневековье куртуазные влияния провансальских трубадуров распространились среди европейского рыцарства и появилась изысканная галантность по отношения к дамам благородного происхождения и даже к горожанкам.
