Неожиданный Владимир Стасов. ПРОИСХОЖДЕНИЕ РУССКИХ БЫЛИН - Александр Владимирович Пыжиков
а) Выводы отрицательные:
1. Русские былины не имеют права называться "былинами"
2. Былины не заключат в коренной основе своей ничего русского
3. Напрасно искать в действующих лицах былин характеристики тех личностей, чьи имена они носят
4. Напрасно искать действительные русские местности под географическими названиями былин
5. Напрасно искать в былинах характеристики русских народных сословий описываемой тут эпохи
6. Былины не заключат описания действительных татарских набегов на Русь
7. Былины не заключают действительной картины христианского элемента на Руси при князе Владимире
8. Былины не дают нам возможности делать заключение о непосредственном происхождении их от тех или других поэтических первообразов Востока
б) Выводы положительные:
1. Былины очень многое утратили сравнительно со своими восточными первообразами
2. Несмотря на коренную односоставность свою со сказками, былины заключают некоторые особые элементы, которых нет у сказок
3. Былины заключают всего более сходства с поздними и буддийскими восточными первообразами, преимущественно с поэтическими созданиями восточных народов, географически более близких к Руси
Рассмотрение частных подробностей:
а) жилище, палата, терем и убранство их (убранство корабля с теремом)
б) пир княжеский, питьё, еда
в) вооружение, конь, плеть
г) одежда
д) подробности богатырской жизни, быта и действий: детский возраст; учение грамоте; родительское благословение при отъезде; умывание водой; побратимство; справление даней; способ сражаться; музыка и пение; игра в тавлеи
е) камни самоцветные
ж) эпические выражения: "конь бежит — земля дрожит", "выше дерева стоячего", "дрожит матушка сыра земля" (при выстреле), "мать сыра земля всколебалась" (при богатырском покрике), "бабий волос долог, а ум короток"
з) собственные имена, название "богатырь"
и) числа: 3, 12, 7, 9, 30, 40, тридевять
4. Самобытный народно-русский элемент в былинах:
а) особенность выбора материала
б) место действия
в) действие
г) бытовые подробности: священнодейство и волхвование; земные поклоны; ласкательные прозвища; отсутствие религиозности; волосы женщин и мужчин; питья медвяные; предметы полотняные и деревянные
д) особенности языка
5. Рассмотрение вопроса об общеарийском корне и происхождении былин
6. Вопрос о переходе восточных рассказов, составивших основу былин, из Азии в древнюю Русь
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Результаты настоящего исследования несходны с общепринятыми издавна результатами по вопросу о русских былинах. Если они будут хотя сколько-нибудь способствовать дальнейшему и более правильному рассмотрению и изучению былин, моя цель и все мои желания выполнены. Но не могу при этом не выразить убеждения, что во всяком случае дальнейшая судьба вопроса о наших былинах в руках наших ориенталистов и что от них должно зависеть рассмотрение и решение всего касающегося этого предмета. К несчастью, до сих пор они вовсе не обращали на него внимания и устремляли все свои блестящие и глубокие знания на изучение одних только собственно исторических или филологических произведений Востока. Нельзя не сожалеть об этом исключительном направлении, точно так же как нельзя, впрочем, не радоваться успехам, которые здесь получены ими до сих пор. Поэмы и сказки Востока не суть произведения, где играла только одна праздная фантазия и на которые позволено было бы смотреть как на ценные, но пустые игрушки. Нельзя признавать игрушками таких созданий, которыми питались как интеллектуальною и художественною пищею в продолжение столетий и, может быть, тысячелетий бесчисленные людские поколения; нельзя считать игрушками такие создания, куда эти поколения вложили выражение своих верований, понятий, мыслей, чувства и вкуса, и роль этих созданий, конечно, ни под каким видом не меньше той, какую играют рассказы о войнах, восшествиях на престолы и нисшествиях с них или торговых сношениях народов. В поэтических созданиях народов выражается их внутренняя жизнь, а эта внутренняя жизнь навряд ли стоит меньше внимания и изучения, чем внешняя. Но наши ориенталисты, при всех своих, без сомнения, значительнейших услугах перед наукой, давно сознаваемых всею научною Европою, почему-то оставляли до сих пор в тени именно всю поэтическую деятельность Востока, так что тот, кто у нас хотел изучать создания эти, не будучи сам ориенталистом, должен был обращаться к переводам иностранным. Но величайшие ориенталисты Запада иначе глядели на поэмы и песни Востока, чем наши ориенталисты, не изучали исключительно одну историческую сторону восточной жизни и нашли время и нужду не только писать трактаты о великих или примечательных азиатских поэмах и песнях, но и переводить их на свой родной язык, на языки немецкий, французский, английский, итальянский. Станем надеяться, что и мы доживём до этого и что наши ориенталисты, изменив прежний взгляд свой, станут изучать и переводить создания монгольской, калмыцкой, киргизской, башкирской, армянской, грузинской поэзии, а также сказания, поэмы и песни разных сибирских и кавказских племён и народов. Это не только долг наш вообще перед наукой и перед Европой, но ещё более перед собственным нашим отечеством и собственною нашею наукою. Здесь дело идёт не только о новых данных для истории восточной литературы, но и о многом другом, ещё более для нас важном и существенном. Здесь дело идёт о новых материалах для самой русской истории: первые страницы нашей летописи в большинстве случаев могут оказаться точно таким же повторением восточных легенд и рассказов, как и наши былины.
(Вестник Европы, 1868, № 1, 2, 3, 4, 6 и 7, с. 168–221, 637–708, 225–276, 651–677, 590–664 и
