Всесоюзная академия сельскохозяйственных наук - О положении в биологической науке
Будучи не в силах возражать против мичуринской критики по существу, защитники менделизма-морганизма в последние годы часто говорят о том, что их зажимает Лысенко, что с Лысенко нельзя дискуссировать. В докладе Президента по этому поводу дан исчерпывающий ответ. Морганисты всеми силами старались задержать развитие мичуринского учения. Они не давали хода молодым научным работникам, в прошлом стоявшим на позициях хромосомной теории наследственности, но, под давлением полученных в экспериментах фактов, приходившим к согласию с тем или иным принципом мичуринского учения. Особенно отличался в этом отношении профессор Н.П. Дубинин.
Так, например, он не жалел сил для того, чтобы опорочить докторскую диссертацию Н.И. Нуждина (1944 г.). Почему это было ему нужно? Да потому, что некоторые опыты Н.И. Нуждина, поставленные с дрозофилой (с излюбленным морганистами объектом), опровергали менделизм-морганизм и говорили в пользу принципов мичуринского учения. С этим Дубинин никак уже не мог примириться. На заседании ученого совета, где Н.И. Нуждин защищал свою диссертацию, Н.П. Дубинин дошел до того, что заявил: пусть диссертант снимет главу, где идет речь о неугодных ему (Дубинину) фактах, и тогда он готов коренным образом пересмотреть свой отзыв о диссертации. Иными словами – пусть диссертант отречется от фактов, говорящих против менделизма-морганизма, и я, Дубинин, буду стоять за присуждение Нуждину докторской степени. Такой прием борьбы достоин только морганистов, а не истинных ученых.
От морганистов часто можно слышать, что с академиком Лысенко нельзя дискуссировать, что он «зажимает» критиков. В нашей стране мичуринское направление в агробиологической науке стояло и стоит для морганистов поперек дороги. В свете действенности мичуринского учения особенно очевидна бесплодность морганизма, поэтому морганисты и кричат о зажиме.
С приходом академика Лысенко во Всесоюзную академию сельскохозяйственных наук имени В.И. Ленина там начал осуществляться один из великих принципов науки.
К.А. Тимирязев выразил существо этого принципа следующими словами: «Работать для науки – писать для народа». Т.Д. Лысенко последовательно проводит в жизнь этот научный принцип. Но он его дополняет еще более действенным ленинским принципом. Ленин в свое время замечал, что конкретный анализ конкретной ситуации – душа диалектики.
У Т.Д. Лысенко, у мичуринцев все исследования подчинены решению той или иной важной практической задачи. На этой основе растет и крепнет мичуринское учение.
Живое дело – враг формализма. В свете живого мичуринского дела, крепнущего в нашей стране, особо стала очевидной схоластика, метафизика, бесплодность морганизма. Это и оказалось зажимом для морганистов. Они не хотят заняться живым делом, которое быстро бы излечило их от формализма. Исследование же никчемных вопросов, вроде тех, что интересуют Дубинина и о чем шла речь в докладе Президента, только усугубляют формализм.
Наука – живой организм, которым развивается истина, говорил в свое время Герцен. Советская наука – тем более живой организм, потому что она – наука народа. И этот живой, здоровый организм сумеет освободиться от мертвящего, реакционного вейсманизма.
Свидетельство тому – настоящая сессия Академии, носящей имя бессмертного Ленина, Академии, оберегаемой отеческой заботой великого Сталина. (Аплодисменты.)
Академик П.П. Лобанов. Слово имеет академик И.И. Презент.
РЕЧЬ И.И. ПРЕЗЕНТА
Академик И.И. Презент. Уважаемые товарищи академики! Уважаемое собрание! Уважаемый товарищ Президент!
На настоящей сессии подводятся итоги тому, к чему пришла, куда идет и по каким путям пойдет дальше биологическая наука. Подводимые на сессии итоги путей биологической науки отнюдь не исчерпываются лишь небольшим отрезком времени. По существу здесь поставлен и, я смею быть уверен, нашел свое разрешение вопрос о больших путях биологической науки на протяжении многих и многих десятилетий.
В докладе нашего Президента академика Т.Д. Лысенко дано широкое полотно положения в биологической науке, и в этой связи есть резон в нескольких словах прежде всего бросить ретроспективно взгляд на пройденный биологической наукой путь.
Если посмотреть на прошлую историю биологической науки в России, то бросаются в глаза исключительно сильные материалистические тенденции, которые в ней имели место. Этому есть свои специфические причины, и объясняется это тем, что именно в России было столь сильно влияние великих просветителей и революционных демократов Герцена, Белинского, Чернышевского, Добролюбова, Писарева, которые подготовили общественное мнение России таким образом, что передовая интеллигенция быстро и легко восприняла наиболее передовое в свое время учение, созданное великим Дарвином.
Следует еще отметить, что анализ трудов таких крупных русских ученых, как, например, Северцова и Бекетова, показывает, что эти ученые своими собственными трудами и открытиями предуготовили передовых ученых России к восприятию, и притом критическому восприятию, дарвиновского учения. С первых же шагов освоения дарвиновского учения передовые русские ученые предприняли очистку этого учения от известных плевел, которые в нем действительно имели место.
Чрезвычайно характерно, что великие русские биологи, даже неспециалисты в области генетики, не обходили коренного вопроса биологической науки о наследовании приобретаемых свойств и Давали этому вопросу правильное решение. Такой ученый, как И.. М. Сеченов, работавший, казалось бы, в далекой от генетики области – физиологии, ставил и правильно разрешал этот кардинальный вопрос, стоящий в центре внимания и нашей сессии:
«Дальнейшим фактором в преемственной эволюции животного организма является, как известно, наследственность-способность передавать потомству видоизменения, приобретенные в течение индивидуальной жизни… эта черта… подчинена общим условиям эволюции: накопление в преемственном ряду видоизменений, приобретенных в разбивку отдельными членами ряда, хотя и достигается только вмешательством наследственности, но переходит в действительность только при условии продолжения тех видоизменяющих явлений, которыми обусловлено уклонение от первоначальной формы. Степень и прочность видоизменения стоят всегда в прямом отношении с продолжительностью действия видоизмененных внешних влияний (или условий существования), или с тем, как часто они повторяются…» (И.М. Сеченов, Элементы мысли. Собрание сочинений, том II, отд. 1, 1908 г., стр. 287).
Не генетик, не специалист в области генетики, но поистине великий ученый материалист, как мы видим, правильно решает коренной вопрос о преемственности, о наследуемости индивидуально приобретаемых, в связи с условиями жизни, уклонений. Сеченов за наследование приобретаемых свойств. Сеченов за связь наследуемых уклонений с условиями существования. Сеченов за увеличение силы наследственности в зависимости от продолжительности Действия видоизмененных внешних влияний.
И как печально, по сравнению с тем, что читаешь у Сеченова, слышать от нашего советского ученого академика Немчинова, тоже, правда, не генетика, работающего в области статистики, однако являющегося руководителем Тимирязевской сельскохозяйственной академии, что он отстаивает идею особого наследственного вещества, идею, которая является основной в менделизме-морганизме (вейсманизме). Именно эту основу основ вейсманизма считает нужным защищать академик Немчинов.
В настоящее время окончательно определился водораздел между менделевско-моргановским (вейсманистским) направлением и противоположным ему мичуринским направлением. В этой связи чрезвычайно важно рассмотреть имевшие место здесь на сессии и за ее пределами попытки найти русло примирения этих двух направлений. Возможно ли это?
Нужно сказать, что линия «примирения», пожалуй, возможна. Но для этого надо морганистам и тем, кто им симпатизирует, и тем, кто пытается «статистически» как-то их оправдать (смех в зале), отказаться от признания, что есть две истории, из которых одна, филогенетическая, независима от другой – от истории индивидуального развития организма, и что последняя ни в какой степени не определяет первую. Надо отказаться от утверждения, что развитие пород и сортов ни в какой степени не определяется особенностями образа жизни и особенностями условий развития индивидуума. Надо отказаться от ложной идеи особого «вещества наследственности», обладающего своей особенной и независимой от тела сущностью, в отношении которого все остальное тело является индиферентным, не влияющим со специфическим эффектом. Надо отказаться от положения, что гамета является чистой и сохраняет свою чистоту в неприкосновенности от влияний, идущих со стороны тела и условий его жизни. Надо отказаться от того, чтобы считать мифическое «наследственное вещество» состоящим из отдельных изолированных элементов, локализованных в этом веществе, могущих лишь временно суммироваться и перемещаться, сохраняя при этом свою собственную, полную неизменность и независимость Друг от друга.
