Константин Романенко - Борьба и победы Иосифа Сталина
«Требование отделения окраин от России, — заявил Сталин, —
как форма отношения между центром и окраинами должно быть исключено не только потому, что оно противоречит самой постановке вопроса об установлении союза между центром и окраинами, но прежде всего потому, что оно в корне противоречит интересам народных масс как в центре, так и окраин...»
Указав на пример положения Грузии, Армении, Польши и Финляндии, ставших вассалами других стран и сохранивших лишь видимость независимости, а также на недавнее «расхищение» Украины Германией и Азербайджана Великобританией, он сделал безапелляционный вывод:
«Либо вместе с Россией, и тогда — освобождение трудовых масс от империалистического гнета; либо вместе с Антантой, и тогда — неминуемое империалистическое ярмо. Третьего выхода нет...»
Однако когда Сталин делал эти свои выводы, государства как такового практически еще не было. К окончанию Гражданской войны сложился лишь эскизный макет, который еще предстояло облечь в приемлемую форму, обеспечив этот механизм приводными ремнями управления и всеми атрибутами государственной власти.
Между тем на повестку дня вставало множество новых вопросов. С того рокового рубежа, который обозначился 1914 годом, за шесть с половиной лет практически не прекращавшейся войны, страна откатилась назад. Почти в средневековье. Но даже теперь перед руководством Республики еще не встала во всей грандиозной сложности и исторической неизбежности задача: восстановить разрушенное.
Пока требовалось элементарное. Хотя бы грубо наладить сложную систему управления машиной государства. Те люди, которым предстояло властвовать в стране на разных ее уровнях, пришли к приводам государственной машины в обстановке Гражданской войны. Они учились жизни и духовно складывались в экстремальных условиях; они не имели необходимого опыта, знаний, а часто даже обычного образования.
Наладить управление жизнью на местах из Центра, обеспечить прямую и обратную связь исполнения директив правительства предстояло в первую очередь Сталину. В эти дни он предельно ясно обозначил свою позицию и в вопросе организации контроля за деятельностью уже сложившихся институтов власти и их руководителей.
При этом он осознавал и то, что уже с Октября — и со временем тенденция приобрела еще более острую направленность — в реальную ткань государственного аппарата и даже партии проникало большое число людей, далеких от идеалов революции, но стремившихся обрести те льготы и привилегии, которые объективно давали властные полномочия.
За налаживание механизма управления Сталин взялся решительно. Выступая 15 октября с речью на открытии 1-го Всероссийского совещания Рабоче-крестьянской инспекции, он потребовал: «Не щадить отдельных лиц, какое бы положение они ни занимали, щадить только интересы дела. Задача эта очень трудная и деликатная, она требует большой выдержки и большой чистоты, безукоризненной чистоты со стороны работников (инспекции)».
Человек, имевший огромный опыт организационной работы, он прекрасно знал существо системы любой власти. Поэтому без недомолвок указывал, что «страной управляют на деле не те (люди), которые выбирают своих делегатов в парламенты при буржуазном порядке или на съезды Советов при советских порядках».
Он не оставлял места интеллигентскому «демократическому» словоблудию. «Нет, — решительно подчеркивал он. — Страной управляют фактически те (люди), которые овладели на деле исполнительными аппаратами государства, которые руководят этими аппаратами».
Исходя из этого важного тезиса, Сталин отмечал, что если рабочий класс действительно хочет овладеть вопросами управления страной, то он должен иметь своих представителей как там, где «обсуждаются и решаются» эти вопросы, так и «в тех местах, где эти решения проводятся в жизнь».
Примечательно, что он не идеализировал в обеспечении функционирования государственной системы возможности уже сложившихся рядов правящей партии. Наоборот, уже с первых шагов он ставит вопрос о привлечении к управлению новых сил, свежих кадров из действительно народной среды.
«Основная задача РКИ, — заключил он свою мысль, — состоит в том, чтобы выращивать, подготовлять эти кадры, привлекая к своей работе широкие слои рабочих и крестьян». Рабоче-крестьянская инспекция, резюмировал он, должна стать школой для этих управленческих «кадров из рабочих и крестьян».
Однако реальные условия не позволяли ему сосредоточиться только на сложной и многогранной работе — регулировании механизма управления государством. Впрочем, этим вопросом, во всем его многообразии, ему предстояло заниматься всю последующую жизнь.
В действительности в этот период еще не было в завершенном виде и самого государства. Особенно неопределенное положение Советской власти сложилось на окраинах. В районах с разнонациональным населением. И вскоре Кавказское бюро попросило ЦК командировать его на Кавказ.
Положение дел на Кавказе осложнялось тем, что помимо территорий, на которых установилась Советская власть, здесь существовала образовавшаяся еще в 1918 году, после распада Закавказской федерации, так называемая Грузинская демократическая республика. Во главе ее стояло правительство старого «знакомца» Сталина — меньшевика Ноя Жордания.
Существенным аргументом в положении Грузии являлось то, что через нее проходил нефтепровод из Баку к портам Черного моря. На него вожделенно смотрел Запад. Летом 1918 года глава государства Н. Жордания заключил договор с Германией, практически сделавший Грузию немецкой колонией. Немцы ушли из Грузии только в декабре, но сразу же их место заняли англичане. Их «миротворческий» экспедиционный корпус охранял все тот же нефтепровод Баку — Батум.
Во время Гражданской войны Грузия осуществляла «демократию» в полном объеме. Она вторглась на Кубань, заняв Адлер, Сочи и Туапсе, увозя скот, оборудование; демократы вывезли даже рельсы Гагаринской железной дороги. Летом 1918 года грузинские демократы жестоко подавили восстание осетин и грузин в Цхинвали и крестьян Абхазии.
Сталин никогда не выпускал из своего внимания положение дел в этом регионе. Еще 5 июня 1918 года в телеграмме Чичерину он предложил: «В крайнем случае можно признать независимость Грузии, лишь бы Германия признала официально вопрос о Кубани, Армении и Азербайджане вопросом внутренним для России, на этом надо настаивать решительно и бесповоротно».
Однако на просьбу Чичерина написать воззвание к грузинскому народу Сталин ответил категорическим отказом: «Воззвание к грузинскому народу написать не могу, нет желания обращаться с воззванием к погибшим».
В апреле 1920 года 11-я армия заняла Азербайджан, а в мае был заключен договор между РСФСР и Грузией. В соответствии с ним
Грузия обязалась очистить свою территорию от иностранных войск, но пока она оставалась «независимо»-меньшевистской.
Сталин прибыл в Ростов-на-Дону 18 октября и на следующий день на заседании Кавбюро выступил с докладом о задачах РКП(б) в местностях, населенных народами Востока. 21 октября он выехал во Владикавказ, откуда 27-го передал в ЦК информацию о положении дел. Он прибыл сюда для участия в краевом совещании коммунистических организаций Дона и Кавказа. Совещание прошло с 27 по 29 октября, и он сделал на нем доклад «О политическом положении Республики».
С точки зрения понимания его дальнейшей позиции примечательна мысль, высказанная им в этом докладе: «Некоторые участники Октябрьского переворота были убеждены в том, что социалистическая революция в России может увенчаться успехом... если непосредственно за революцией в России начнется революционный прорыв на Западе. Этот взгляд... был опровергнут... ибо социалистическая Россия, не встретившая поддержки со стороны западною пролетариата и окруженная враждебными государствами, с успехом продолжает свое существование и развитие уже три года».
Это была не первая его филиппика в адрес догматических приверженцев мировой революции, но она означала значительно большее. Практически Сталин публично предъявил уже зарождавшийся в его сознании тезис о возможности построения социализма в одной стране.
Здесь его застала телеграмма Ленина. Она была тревожной: «Антанта пойдет в Баку. Обдумайте и приготовьте спешно меры по укреплению подступов в Баку с суши и с моря, подвоза тяжелой артиллерии и прочее. Сообщите Ваше мнение».
Приехав в Баку, он выполнил поручение Ленина, а 4 ноября на совещании Политбюро ЦК КП(б) Азербайджана и Кавбюро ЦК РКП(б) обсудил положение в Армении и условия переговоров с Грузией. В канун третьей годовщины Октября, 6 ноября состоялся его доклад в Бакинском совете. Вскоре вместе с Серго Орджоникидзе он выехал в Темир-Хан-Шуру.
