Сергей Балмасов - Белоэмигранты на военной службе в Китае
Также под патронажем японцев находился Дальневосточный союз военных, откуда они черпали кадры для подрывной деятельности на территории СССР. В его состав входило около 4 тысяч человек в возрасте от 16 лет и старше. Главная база организации, охватывающая весь Дальний Восток белой эмиграции, находилась в Харбине. Там же и на станции Сунгари-2 размещались военные училища, принадлежащие Дальневосточному союзу военных, а на станции Ханьдаохедзы – юнкерская школа. Кроме того, здесь работали курсы для переподготовки старого командного состава, которые 24 января 1941 г. были преобразованы в Общество ревнителей военных знаний, в котором особое внимание уделялось вопросам изучения авиации и танков. Подготовка самых молодых членов организации велась в «кружках военной молодежи» при районных филиалах Дальневосточного союза военных. После их окончания молодежь шла в охранные отряды, железнодорожную, лесную полицию и т. д.[1478]
Однако многие русские эмигранты тяготились своей службой Японии и кончали жизнь самоубийством. Особенно такие случаи участились с разгромом союзницы Японии, нацистской Германии. Эти люди, понимая, что большинство их соотечественников боролось насмерть против внешнего врага, пока они служили его союзникам, испытывали угрызения совести. Нередко это доводило их до самоубийства, как это произошло с командиром охранного взвода Владимиром Ефлаковым в мае 1945 г.[1479]
К тому времени отношение русских к японцам заметно ухудшилось, что было связано с отказом первых принять культ японской богини Аматерасу, который навязывался им из-за давления ряда военных и политических деятелей Японии. М. А. Матковский добился отмены этого нелепого постановления о необходимости почитания Русской православной церковью японской богини, но исправить положение было уже нельзя[1480]. Духовные чувства русских эмигрантов были очень сильно оскорблены.
В 1932 г. японцы открыли в Харбине специальные курсы для русских эмигрантов, которых предусматривалось заслать в СССР. На этих курсах обучали управлять разными машинами, готовили радистов, механиков, под руководством офицеров японских спецслужб курсанты изучали приемы разведывательной работы[1481]. Для выполнения особо серьезных заданий отобранные агенты обучались в строго законспирированных школах. Другие агенты проходили особые курсы при обществе «Кео-Ва-Кай», разведывательной организации с центром в Харбине, где преподавали лучшие специалисты «по русским делам» и ведению разведки, например генерал Кисабуро Андо. Во главе русского отдела данной организации в Харбине находился Като, «совмещающий одновременно должность советника Бюро по делам российских эмигрантов». Его помощниками были видные русские эмигранты: генерал Л. Ф. Власьевский, В. Абрамов, исключенный из Русской фашистской партии; В. С. Барышников, глава молодежной эмигрантской организации Союз мушкетеров, и Н. Давыдов. Из русских преподавателей в разведывательной школе этой организации был известный на Дальнем Востоке русский генерал В. А. Кислицын[1482]. Георгиевский кавалер, за время своей службы он был ранен 17 раз. На момент прихода японцев в Маньчжурию Кислицын был лидером местного отдела монархистов-кирилловцев. Японцы проявляли к этой организации враждебность, Кислицын предал возглавляемых им людей и подверг гонениям[1483]. Видимо, настоящее мужество может быть не столько военным, сколько гражданским.
Железнодорожная охрана
Несмотря на то что Кислицын уже являлся начальником Бюро по делам российских эмигрантов, в 1935 г. его назначили главой 7-го военного отдела этой организации, членом президиума и советником ее главного отдела, а также начальником Союза военных Маньчжоу-Ди-Го и командиром русских полицейских отрядов на железных дорогах[1484].
Особый размах вербовка русских в такие отряды приняла в 1937 г., с активизацией партизан, усиливших действия против японцев. Бывший помощник министра по морским делам в правительстве Колчака Ильин писал об этом так: «Сейчас среди русской молодежи усиленно набирают в охрану железной дороги в бывших коммерческих участках, обучают строю и прочему. Затем эти дураки отправляются охранять японскую дорогу и японские интересы, подставляя свои глупые лбы под пули. Конечно, платят им гроши, они не обеспечены, страховок никаких, и тем не менее их много. Им втерли очки, что они борются с Коминтерном вместе с «Ниппон». Что тут можно поделать? Ничего, конечно – пускай погибают. В конце концов, что их жалеть?»[1485]
Тот же Ильин пишет: «Старый охранник, бывший чин Заамурской пограничной стражи, рассказал про службу у японцев на железной дороге – на вокзале и в сопровождении поездов. Охранник дежурит 30 часов. Т. е. сутки и 6 часов, причем не только не имеет права спать, но и даже присаживаться. Мы долго доказывали японцам, что такие требования – бессмысленные, долго уверяли, что это выше человеческих сил, дежурить на ногах 30 часов, – все тщетно! Кое-как добились того, что можно сидеть во время обхода охраняемого склада. И ведь они знают, что эти требования – чрезмерные, но они издеваются, им особенно приятно, что все это они могут проделывать с нами, русскими. Они нам говорят: китайцы могут караулить 30 часов, сможете, значит, и вы. Ночью они обходят посты, часто издеваются – подойдут вплотную – и прямо в глаза электрический фонарь. Нельзя передать, как тяжело! Служу 2 года, получаю гроши – 42 гоби и единственно, о чем мечтаю, – уйти… Но куда денешься? А между тем нет сил иметь с ними дело. Я заметил, что они тупы, злопамятны и нас ненавидят. У них могут только служить те, кто унижается перед ними, или люди совершенно безличные. И вот знаете, несмотря на все это, все-таки в палачи желающих среди русских никого не нашлось пойти. «В какие палачи?» А у них при полицейском управлении, при жандармском, при уголовном железнодорожном розыске существуют пытки. Обвиняемых, как только схватят, первым делом пытают. Т. к. пытают и русских, то хотели нанять и нашего палача. Жалование приличное, 75 иен, но так ничего и не смогли найти. Записывающий, т. е. тот, кто пишет показания пытаемого, нашелся, ему тоже платят 75 иен, а в палачи никто не пошел, взяли китайца»[1486].
Кислицын также вербовал русских эмигрантов в охранные отряды. Агенты вели разведку на территории СССР, переходя границу Китая, в том числе и из Трехречья. Например, в 1933–1935 гг. второй секретарь Союза монархистов-легитимистов из Трехречья, полковник Закржевский Д. И., выполнял разведывательную миссию в СССР[1487].
После смерти Кислицына в мае 1944 г. на его место был назначен А. П. Бакшеев, возглавлявший созданный японцами из русских эмигрантов Захинганский казачий корпус, по численности равнявшийся полку[1488]. В его составе было всего несколько сотен казаков[1489].
В то же время он печально прославился своими карательными операциями по подавлению партизанского движения в Китае и Корее[1490]. В антипартизанских акциях против китайских и корейских партизан активно участвовали белоэмигрантские отряды генерала Косьмина, насчитывавшие сотни бойцов. Особенно активно и удачно они действовали против партизан между Владивостоком и Харбином, в районах Хайлиня и Мулина. В эти отряды пошли главным образом казаки и монархисты[1491].
Однако далеко не все эмигранты горели желанием положить свою жизнь на алтарь японского милитаризма и тянулись к СССР, победы которого вызывали у них все большее уважение. В ответ на это японцы предпринимали карательные меры «за нелояльность». Так, в начале 1945 г. японская жандармерия арестовала больше 200 русских эмигрантов «за контакты с советскими гражданами и разведкой СССР». Репрессии не давали желаемого для японцев результата. Скорее наоборот, многие эмигранты из-за этого уходили в партизанские отряды, боровшиеся против японских войск[1492].
Отделы «Кео-Ва-Кай» покрывали плотной сетью места проживания русских эмигрантов, поэтому данную организацию называли «глазами и ушами Маньчжурии».
Русские эмигранты и советские спецслужбы
Между тем разведывательные организации, созданные японцами из русских эмигрантов или при их участии, сами становились объектом пристального внимания со стороны советской разведки. Так, известный эмигрант Гордеев, иркутский казак, занимавший высокую должность в Бюро по делам российских эмигрантов, впоследствии оказался советским шпионом[1493]. Таким образом, среди русских эмигрантов, завербованных японцами для работы против СССР, были двойные агенты даже среди самых высокопоставленных лиц. По данным некоторых источников, смерть видного белогвардейца на Дальнем Востоке Кислицына тоже была не случайной. Есть версия, что японцы раскрыли его как агента советских спецслужб и, не желая широкой огласки, предложили ему самому покончить с собой, что он и сделал[1494].
