Участники Январского восстания, сосланные в Западную Сибирь, в восприятии российской администрации и жителей Сибири - Коллектив авторов -- История
Картина тяжелого юридического и материального положения ссыльных поляков в Тобольской губернии, нарисованная тобольским губернатором генерал-майором Соллогубом[523], конечно, не являлась исключительной принадлежностью только одной Тобольской губернии.
В таком же печальном положении находились поляки и в других сибирских губерниях и областях, в том числе — и Семипалатинской. Совет Главного управления Западной Сибири, принимая во внимание донесение Соллогуба, а также его сообщение «о безуспешности мер, принимавшихся ко взысканию податей и повинностей с политических ссыльных из поляков, причисленных в мещанское сословие окружных городов Тобольской губернии», а также, не имея в виду закона, освобождавшего от исполнения денежных и других повинностей лиц, приписанных к податному состоянию, признал и с своей стороны крайне необходимым установить для этих ссыльных более продолжительные льготы в податях и повинностях, чем допускаются таковые законом, а именно: вовсе освободить от сего польских переселенцев на все то льготное время, какое назначено 59 ст[атьей] XII т[ома] ч[асти] II, т[о] е[сть] на восемь лет, а лиц, сосланных на житье и вообще причисленных к городским сословиям — до тех пор, пока не осуществится предположение о замене в Западной Сибири подушной подати с мещан налогом с городских недвижимых имуществ, и с тем при том, чтобы в случае утверждения сего предположения накопившаяся недоимка на живущих в городах политических ссыльных была с них безусловно сложена. А потому совет Главного управления полагает: «1) обстоятельство это через список с настоящего журнала сообщить на утверждение министра внутренних дел и 2) копии с сего журнала препроводить для сведения 41 губернаторам». Настоящее постановление совета Главного управления Западной Сибири состоялось 20 марта 1870 года. Основываясь на вышеприведенном постановлении Главного управления Западной Сибири, Семипалатинское областное правление, ознакомив с этим постановлением усть-каменогорское хозяйственное управление и городскую полицию, предписало последней 1 июня 1871 года, чтобы она «отсрочивала на более или менее продолжительное время» взыскание «податей и недоимок, накопившихся по несостоятельности на политических ссыльных, причисленных к городским обществам, соображаясь в каждом отдельном случае с положением этих ссыльных, количеством накопившейся недоимки и средством к уплате оной». Таким образом, вопрос о взыскании с поляков податей и повинностей разрешился для них более или менее благоприятно.
[…]
Положение ссыльных в Сибири определялось целым рядом манифестов, появлявшихся в разное время. Так, следует указать па Высочайшие повеления 1866 и 1868 гг[одов], — касавшиеся права переезда ссыльных, оставшихся в Сибири на более или менее продолжительное время после получения разрешения возвратиться на родину, и на манифест 1871 года. Министерство внутренних дел разъяснило, что ссыльные, не воспользовавшиеся в свое время, по неимению средств или по другим причинам, от них независившим, правом переезда в Европейскую Россию, могут возбуждать ходатайства о применении к ним Высочайшего повеления 13 мая 1871 года[524], и что министерство «не будет отказывать в даче движения по просьбам подобных ссыльных». Надзор над ссыльными поляками и другими политическими преступниками в Сибири регулировался распоряжениями правительства.
4 августа 1874 г[ода] Министерство внутренних дел уведомило семипалатинского губернатора[525], что «бывшим политическим ссыльным, освобожденным от надзора полиции, уже разрешена государственная служба, вследствие чего не встречается препятствий к разрешению означенным лицам и службы общественной в тех местностях, где им дозволено свободное жительство». Этим разрешением воспользовались некоторые из оставшихся в Семипалатинской области на постоянное жительство ссыльных поляков. Высочайшим повелением 28 марта 1875 Цо-да] лицам, высланным из Царства Польского и Западного края за участие в польском мятеже 1863 г[ода] «на водворение», было даровано право, в случае их одобрительного поведения, приписки к городским сословиям той губернии, где они были водворены, без согласия общества, причем такие лица в тоже время освобождались от полицейского надзора и им разрешалось для приискания себе заработков свободно разъезжать по губернии, в которой они были водворены на жительство. Временные же выезды в другие местности (губернии) разрешались ссыльноводворенцам, освобожденным от надзора полиции, лишь по особо уважительным причинам: как то, для лечения болезни, закупки товаров, свидания с родными, но не иначе, как с разрешения всякий раз сибирских генерал-губернаторов.
Несколько таких ссыльноводворенцев из поляков с надлежащего разрешения прибыли из Тобольской губернии в Семипалатинскую область, где обзавелись семействами, хозяйством и нашли для себя определенные занятия, дававшие им средства к жизни. Но тобольская администрация подняла вопрос о незаконности проживания таких лиц в Семипалатинской области и потребовала их высылки в Тобольскую губернию — к месту первоначального их поселения. Высылаемые из области поляки обратились в Министерство внутренних дел с ходатайством о дозволении им временного жительства в Семипалатинской области по паспортам, полученным от подлежащего начальства Тобольской губернии.
Входя в положение поляков, для которых выселение из области с семействами было бы крайне разорительным, министр внутренних дел, по соглашению с главным начальником 3-го отделения, признал возможным, в виде исключения из установленного правила, разрешить ссыльноводворенцам полякам проживать в соседних, по месту их водворения, губерниях и областях Сибири, при условии безукоризненного их поведения. Таким образом некоторые из поляков избежали разорительной для себя высылки из Семипалатинской области в Тобольскую губернию; часть же их все-таки была выслана из области.
Кроме ссыльных поляков — в Семипалатинской области находились на службе в разных учреждениях еще поляки чиновники. Каково было положение этих лиц — видно хотя бы из дела о Рукензакеле. Дело это возникло по инициативе сергиопольского окружного начальника майора Муравлева[526]. Последний в рапорте своем на имя семипалатинского губернатора от 25 февраля 1865 г[ода], указывая на значительное количество нижних чинов из польских политических преступников в войсках Сергиопольского военного округа, находил не безопасным иметь у себя в округе письмоводителем почтового отделения поляка Рукензакеля. «Такая важная обязанность, как почтовая часть, — писал в своем рапорте начальник округа — в руках поляка вообще многознаменательна, особливо в руках письмоводителя Рукензакеля, за преданность и благонадежность которого едва ли можно ручаться». В виду этого начальник округа ходатайствовал
