Мир в XX веке: эпоха глобальных трансформаций. Книга 2 - Коллектив авторов
Поколение 1968 г. было первым послевоенным поколением европейцев, которые не находились под влиянием тяжелого опыта экономической депрессии и войны. Послевоенный пик рождаемости в Западной Европе пришелся на 1947 г., к 1968 г. дети, родившиеся после войны, достигли совершеннолетия. В центре их внимания оказался не прогресс в социально-экономической сфере, а моральная, по их мнению, ущербность современного буржуазного общества потребления. При этом огромное значение в развернувшихся событиях имела молодежная субкультура — не случайно британский историк Э. Хобсбаум указывал на то, что эта субкультура стала матрицей культурной революции, важного феномена всего десятилетия.
Благоприятные политические и социально-экономические факторы периода «просперити» обернулись на Западе рождением нового кризисного сознания, породившего волну самокритики. Студенты считали свои протесты в 1968 г. против социальной несправедливости логическим продолжением Французской революции конца XVIII в. Не случайно именно Париж стал центром «восстания» против буржуазности, которое прокатилось практически по всему миру: Берлин, Нью-Йорк, Беркли, Рим, Прага, Рио-де-Жанейро, Мехико, Варшава и другие города были вовлечены в беспорядки. По существу 1968 г. был первой глобальной «революцией», охватившей не только Запад, но и отчасти социалистические страны (Чехословакию, Польшу, Югославию), а также страны Третьего мира. Э. Хобсбаум отмечал, что 1968 г. был первым знаком того, что «золотой век» экономического бума, модернизации и внутренней стабильности уходил в прошлое.
Первоначально кризис проявился в студенческой «революции» 1968 г., которая практически одновременно прокатилась по всем западноевропейским странам и Северной Америке. Центром молодежных бунтов в Европе были университетские центры. К 1970 г. в университетах Европы обучались 4 млн студентов. За предыдущие десять лет количество студентов в ФРГ выросло со 196 тыс. до 376 тыс., во Франции — с 202 тыс. до 615 тыс. Университеты не справлялись с таким наплывом студентов — не хватало преподавателей, аудитории не вмещали всех желающих, в кампусах не хватало жилья, что создавало определенное напряжение. Но это напряжение выступило только одним из факторов студенческих волнений — главное в этом протесте было другое: студенты инициировали протестную волну, которая изрядно подорвала веру в западноевропейские ценности, институты либеральной демократии, а также капитализм как хозяйственную систему. Неуверенность Запада в себе и самокритика в период расцвета студенческого движения 1960-х годов находятся в совершенном контрасте с той уверенностью и безоговорочным признанием ценностей западной цивилизации, которое наблюдается в Европе и Америке через поколение, в начале XXI в.
В «революции» 1968 г., так сильно повлиявшей на эволюцию западного общества, ярко выраженным был протест молодежи против ценностей старшего поколения. Особенно заметно это было в ФРГ. Один из студенческих активистов Й. Фишер (впоследствии член Партии зеленых и министр иностранных дел Германии), оправдывая радикализм движения 1968 г., называл его «демократией снизу», окончательно покончившей с остатками нацизма в западногерманской политической культуре. Надо отметить, что в странах с тоталитарным прошлым — Германии и Италии — студенты требовали, чтобы старшее поколение ответило за совершенные преступления времен фашизма и нацизма, о которых к тому времени уже не принято было вспоминать. По сути чувство покаяния за преступления нацизма и фашизма распространилось в обществе после 1968 г.
Конфликт поколений в 1960-е годы был усилен высокими темпами развития экономики и общества. Лишения военных лет и послевоенная разруха жестко контрастировали с новыми условиями, в которых молодое поколение наслаждалось благами цивилизации, более широкими возможностями для получения образования и профессионального роста, изобилием новых и дешевых товаров. В 1960-е годы технические новшества не только предлагали человеку увлекательную и разнообразную гамму впечатлений, но и способствовали уходу от сложившихся норм социального общежития.
Молодежная контркультура, сформировавшаяся как оппозиция буржуазным ценностям, отворачивалась от потребностей индивидуализма в поисках новой идентичности и нового чувства общности. Но у этой контркультуры оказалось мало шансов перед натиском мира коммерции и «общества потребления». В целом сочетание консюмеризма, материального процветания и отсутствия веры в существующий социальный порядок сильно осложнили отношение молодого поколения к прошлому и настоящему.
Слово «революция» применительно к уличным беспорядкам и волнениям 1968 г. употребляется в кавычках по той причине, что студенты не имели никакой политической программы и внешне все выглядело как неконструктивный протест, «бунт ради бунта» с лозунгами «запрещено запрещать», «хотим всего и сейчас», «самое разумное — требовать невозможного» и т.п. Общественность к этому бунту относилась снисходительно, поскольку считалось, что молодежи надо «перебеситься». Наиболее ярко эту внешнюю сторону бунта молодежи и его психологические нюансы передают художественные произведения, например романы американских писателей Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи» и К. Кизи «Полет над гнездом кукушки», фильм итальянского режиссера Б. Бертолуччи «Мечтатели».
Студентов не устраивала не только система образования — в Западной Европе был довольно устойчив антиамериканизм, особенно в связи с войной во Вьетнаме. Например, немецкий писатель П. Вайс в пьесе «Вьетнамский дискурс» доказывал, что присутствие американцев во Вьетнаме было злом, подобным нацизму. Лидер западноберлинских студентов Р. Дучке заявил на одном из митингов: «Скажите американцам, что настанет день, когда мы выгоним их, если они сами не избавятся от империализма». После покушения на Дучке Й. Бахмана 11 апреля 1968 г. уличные бои продолжались пять дней. Среди 230 студентов, арестованных в Берлине, оказался сын В. Брандта Петер. Он заявил, что разочаровался в отце с тех пор, как тот вошел в правительство, и что между ними нет согласия. Левые идеи тогда были особенно популярны в студенческой среде. Легкие наркотики, рок-музыка и сексуальная революция обусловили молодежное движение в той же степени, как и цитатник Мао Цзедуна, который издали в 1967 г. тиражом 350 млн, а до конца 1968 г. — тиражом 740 млн экземпляров на 22 языках.
Протесты молодежи во многом были оправданны, например, когда речь шла о необходимости практических преобразований в университетах или о протестах против произвола полиции, угрожавшего гражданским свободам. При этом она наивно полагала, что сможет возродить троцкистское или анархистское революционное направление с целью разрушить старое общество. Огромное воздействие на молодежь оказала романтика революций в странах Третьего мира, особенно Кубинская революция 1953-1959 гг., которая по-настоящему вдохновляла левых на Западе. У Кубинской революции были все необходимые для этого атрибуты: романтика и ликующие толпы, яростные бои в городах под началом студенческих вожаков с их юношеским бескорыстием, и все это в тропическом раю,
