Грани «русской» революции. Как и кто создавал советскую власть. Тайное и явное - Андрей Николаевич Савельев
Всего советское государство посредством высылки избавилось от нескольких десятков выдающихся ученых, многие из которых получили мировую известность, а в России о них вспомнили только после краха коммунистического режима.
Много ли «философии» было на «философском пароходе»? Вроде бы, не так много – не более двух десятков представителей этого интеллектуального «цеха». Но это практически всё, чем мы сегодня располагаем для строительства русского национального мировоззрения.
Всё, что могло ещё стать русской философией, в стране Советов было просто уничтожено или существовало в рамках университетского преподавания истории философии (например, А.Ф. Лосев).
Русские – самый философский народ в мире после немцев. У немцев философия – это профессия, у русских – либо идеология, либо бытовое увлечение. Немцы сделали философию своим национальным достоянием. После того как философия закончилась, сама немецкая нация отошла в прошлое. Русские свою философию расстреляли, выслали и проболтали на кухнях. В обоих случаях остались произведения, которые едва-едва изучают в университетах. Неведомые не только среднему, но и изрядно образованному европейцу, включая русских образованцев.
Философский пароход – символическое прощание России с философией, которую отправили доживать свой век за границей. Революция почему-то устала убивать и спровадила тех, кто завершил русскую философию, подальше от России и русской читающей публики.
Иван Ильин писал: «Философия больше чем жизнь: она есть завершение жизни. Но жизнь первее философии: она есть её источник и предмет». Вместе с той жизнью, которая породила русскую философию, закончилась и сама русская философия. У неё есть последователи, но все вместе они не составляют какого-либо продолжения завершенного, поскольку связаны не с жизненным первоисточником русской философии, а только с её текстами.
О чём думал Ленин, когда вдруг раздумал расстреливать невинных и предложил просто вывезти несколько десятков интеллектуалов за рубеж? Скорее всего, он просто вспомнил свои собственные философские штудии в эмиграции и предложил такую же судьбу немногим интеллектуалам. Война закончилась, и Советскую Россию могла убить другая напасть – экономика и сопряженная с ней общественная теория, которую Ленин расценивал как «мелкобуржуазную», не представляя себе никаких других моделей социалистического управления, кроме тиранических.
Почему-то Ленину взбрело в голову показать «демократизм» установившегося режима. Конкурентов на поле социалистической мысли он истребил в большом количестве, но теперь решился отправить уцелевших подальше от России – может быть, для того, чтобы социализм теперь пустил корни в Европе.
В 1921 году Ленин писал: «Пусть едет за границу тот, кто желает поиграть в парламентаризм, в учредилки, в беспартийные конференции». Притом что многие из высланных философов выступали на стороне Советской власти, считая её вполне русской, а большевизм – в крайнем случае, болезнью, после которой русская душа получит новые возможности для духовного роста.
Может быть, по замыслу (или безотчетному порыву) Ленина, вирус социализма должен был вернуться в Европу в том виде, когда он ещё не может быть узнан и изобличен как чума, изничтожающая государства и нации. Но вышло по-другому. Русское зарубежье оставило болезнь на родине, а на чужбине особенно остро переживало разрыв с Отечеством и становилось все более русским, национальным, в нём не осталось социализма. Русской философии повезло не раствориться в задачах социалистического строительства, которые оказались временными. Советская философия исчезла в мгновение ока, как только лишилась государственной поддержки, её останки – это набор предрассудков из школьных учебников.
Кадры внешней политики
Штатный состав внешнеполитического ведомства Империи не поддержал большевиков: никто не хотел позорить своё честное имя. По этой причине большинство дипломатических «кафедр» досталось прохвостам самого разного происхождения, отличавшихся разве что знанием языков. Всё это люди с беспокойной биографией и массой кличек и поддельных имен.
В Берлине в состав большевистского посольства входил человек по имени Феликс. Это был некто Раков[200], правая рука Радека-Собельсона (38). Другой называл себя Джейкобом, это был доктор Райх[201], глава нелегального западноевропейского секретариата, живущий на широкую ногу благодаря щедрому бюджету, поступающему из нищей России. Герр Генрих, он же Зюскинд [202], который был навязан «Rote Fahne» в качестве редактора. Герр Лео, он же Борохович[203]; он был арестован и подлежал депортации. Другими членами этого сообщества были мистер Бергер по кличке Маслов[204], мистер Шмидт, бывший Гуральский [205], фрау Рут, на самом деле, миссис Фридляндер [206].
Советская Россия совершала коловращение своих кадров, которые меняли места, имена и документы, иногда вообще исчезая в никому не известном направлении.
На Дальнем Востоке советское правительство в качестве своего представителя держало Краснощокова-Тобелсона[207], в Персии — Ротштейна[208], друга Троцкого, в Швейцарии – братьев Шерман…
Главой мирных переговоров как с Германией, так и с Польшей, был Адольф Иоффе (68) с женой; посланником в Риге был Фюрстенберг-Ганецкий (55); в Вене – ВаршавскийБронский [209] и Лифшиц; в Праге – Гиллерсон; в Риме – Воровский (52); в Милане – Мендельсон; в Ревеле – Литвинов (601); в Лондоне – попеременно Либерман (560), Рыбальский, Красин (61). Большим дипломатическим и нелегальным талантом считался Карл Радек-Собельсон (38).
Советский дипломат Якуб Ганецкий (Фюрстенберг) в молодые годы и в период работы одним из высших советских чиновников
Карл Радек
Также следует упомянуть мастера того же типа Литвинова [210], вышедшего из криминальной среды.
В то время, когда Империя не позволяла таким людям поднимать голову, он сколотил банду грабителей, был осужден за соучастие в ограблении почтового отделения в Тбилиси 13 июня 1906 года. Бежал из-под суда в Париж. В его доме был проведен обыск, и украденные вещи найдены.
Разгульная жизнь за рубежом была для большевиков своего рода отпуском из голодающей, нищей, несчастной России, замученной террором большевиков.
Литвинов
Большевик Карахан (65) появился Варшаве с почти 500 сотрудников обслуживающего персонала. В Риге поселился Фюрстенберг-Ганецкий (55) с таким же большим штатом. В то время как посольства великих держав состояли примерно из 10 человек, Фюрстенберга-Ганецкого окружали 167 человек, плюс 586 «курьеров», 130 из которых привезли с собой свои семьи. Летом 1921 года посольство купило шесть великолепных вилл на рижском пляже; сам Фюрстенберг разъезжал
