Великая война. 1914–1918 - Джон Киган
Внутри дота Воган обнаружил раненого немецкого офицера. Появились санитары с носилками, на которых лежал британец. Он слабо улыбнулся Эдвину. «Куда вас ранило?» — спросил Воган. «В спину, рядом с позвоночником. Не могли бы вы вытащить из-под меня противогаз?» Воган срезал сумку и вытащил её. Потом раненый попросил сигарету. Данхем, сослуживец Вогана, дал ему сигарету — лежащий на носилках взял её губами. Воган чиркнул спичкой и поднёс её к сигарете, но она уже упала несчастному на грудь — он был мёртв. Эдвин Воган вышел из дота и наткнулся на группу немцев с поднятыми вверх руками.
Пленные окружили меня, подавленные и измученные. Они рассказывали о трудностях своей окопной жизни. «Nichts essen, Nichts trinken!»[596] И взрывы, взрывы, взрывы… Я не мог выделить сопровождающего, чтобы отвести их в тыл, и распределил по воронкам вместе с моими людьми, которые тут же засуетились и стали делиться с пленными своим скудным пайком.
В темноте из других воронок со всех сторон доносились стоны и крики раненых. Слабые, протяжные и прерывистые стоны, исполненные муки, и пронзительные вопли. Я с ужасом понял, что десятки тяжелораненых, наверное, заползли в новые воронки от снарядов в поисках укрытия, а теперь вода поднимается, и они, неспособные двигаться, могут захлебнуться. Перед моими глазами стояли жуткие картины — искалеченные лежат там. Они верили, что товарищи найдут их, а теперь умирают мучительной смертью, одинокие среди мёртвых, в непроницаемой тьме. А мы ничем не могли им помочь… Данхем тихо плакал рядом со мной. Все были под воздействием этих жалобных криков…
День 27 августа заканчивался для лейтенанта Вогана поистине кошмаром. Незадолго до полуночи на смену его части пришла другая, и Воган повёл выживших назад, на позиции, которые они оставили 25 августа.
Мы шли, спотыкаясь, по дороге. Крики раненых почти стихли, и причина была очевидна — вода дошла до края воронок. <…> Я с трудом узнал [штабной блиндаж], в него попали несколько снарядов, и у входа лежала груда тел. Толпы [солдат] бежали сюда в поисках укрытия и были сражены шрапнелью. Мне пришлось перебираться через них, чтобы попасть в штаб. И тут ко мне протянулась рука и вцепилась в мундир. Охваченный ужасом, я выдернул из горы трупов живого человека.
Следующим утром Воган начал осматриваться на позициях.
…Мои наихудшие опасения подтвердились. У походной кухни стояли четыре маленькие группы растрёпанных, небритых мужчин, которых штабные расспрашивали, кого они видели убитыми или ранеными. Это был ужасный список… от нашей маленькой сплочённой банды из 90 человек в живых остались только 15[597].
История, рассказанная Эдвином Воганом, типична для того, что происходило во время Третьей битвы при Ипре. Потери были меньше, чем на Сомме за такой же период, — с 31 июля 18.000 убитых и пропавших без вести (большинство последних составляли раненые, утонувшие в воронках от снарядов) и 500.00 раненых, но сражение становилось все гибельнее. Укрыться от вражеского наблюдения на местности, где уже не было ни растительности, ни строений, и к тому же размокшей от дождя, стало невозможно. На обширных пространствах, полностью затопленных водой, снаряды прицельно падали почти без перерыва и превращались в смертельный шквал при любой попытке атаки на цели, которые казались близкими, но становились недостижимо далёкими по мере того, как неудача следовала за неудачей.
4 сентября Хейга вызвали в Лондон, чтобы он обосновал продолжение наступления, даже ограниченного, как предлагал осторожный Пламер. Ллойд Джордж, анализируя ход войны в целом, заметил, что Россия практически вышла из игры, а Франция лишь удерживает собственные позиции, поэтому со стратегической точки зрения им лучше поберечь своих солдат и ресурсы до прибытия в 1918 году американцев. Хейг, которого поддерживал Робертсон, настаивал, что Третья битва при Ипре должна продолжаться именно из-за слабости союзников. Аргументы его были неубедительны — Людендорф уже перебрасывает дивизии с Западного фронта, чтобы помочь австрийцам, но у Ллойд Джорджа они оказались ещё слабее — необходимо одержать победу против турок и на Итальянском фронте. Словом, Хейг настоял на своём. Генри Уилсон, бывший заместитель начальника Генерального штаба и убеждённый западник, с характерным для него цинизмом отметил в своём дневнике, что план Ллойд Джорджа состоял в том, чтобы дать Хейгу верёвку, на которой тот повесится. Вероятно, подозрение, что премьер-министр хотел сместить своего главного подчинённого из числа военных, но не решался это сделать, пока тот не скомпрометирует себя полным провалом, не лишено оснований[598]. Тем не менее очевидного преемника у Хейга не было, и, несмотря на его неудачную стратегию и влияние этой стратегии на измотанную армию, приходилось ждать появления подходящего человека. Или более подходящего плана.
«Пошаговая» схема Пламера, подготовкой к которой служил перерыв в начале сентября, задумывалась трёхэтапной. На каждом этапе продвижению вперёд на 1.5 километра силами дивизий, развёрнутых каждая на участке в 1 километр, то есть по 10 пехотинцев на 1 метр, должен был предшествовать продолжительный артиллерийский обстрел. После трёх недель такой артподготовки 1-я и 2-я австралийские дивизии вместе с 23-й и 41-й британскими атаковали дорогу на Менен к востоку от Ипра. Заградительный огонь обрушился на полосу глубиной 1 километр, и град снарядов заставил немцев отступить. Такие же результаты были достигнуты в бою у Многоугольной рощи — небольшого леса между Ипром и Зоннебеке — 26 сентября и у Бродзейнде 4 октября. Тактика Пламера «откусывать по кусочку» оказалась успешной. Наконец союзникам удалось захватить плато Гелювельт. Ближайшие окрестности Ипра были очищены от немецких наблюдателей, но войска по-прежнему выходили из города с западной окраины и двигались на поле боя кружным путём, как и всё прошедшее время после стабилизации обстановки на выступе в 1915 году, чтобы не попасть под обстрел дальнобойной артиллерии на дорогах, приподнятых над заболоченной равниной. Теперь предстояло решить, оправданно ли продолжение тактики «кусочков». Три атаки, особенно у Бродзейнде, нанесли врагу серьёзный урон. Артиллерия Пламера 4 октября обрушилась на резервные немецкие дивизии, слишком далеко выдвинувшиеся вперёд. Потери у них, особенно в 4-й гвардейской, были очень большими[599]. В результате немцы снова решили усовершенствовать свою систему обороны. Перед боем у Бродзейнде они придвинули резервные части вплотную к зоне боёв, чтобы встретить британскую пехоту сразу после того, как она выйдет из-под защиты своей артиллерии. Это решение, подставившее их под огонь более крупнокалиберных и более дальнобойных британских орудий, оказалось ошибочным, и Людендорф кардинально изменил тактику: численность войск на передовых
