Вадим Кожинов - История Руси
Первое упоминание о князе-иноке Вассиане у Иосифа Волоцкого относится ко времени не ранее 1511 года, а с другой стороны, современник свидетельствовал, что сам "князь-инок" начал публично заявлять о себе лишь после Ниловой кончины: "Как не стаяло старца Нила, и ученик его князь Вассиан Косой, княж Иванов сын Юрьевича, и нача сей князь вельми побарати по своем старце Ниле"7. Кроме всего прочего, нельзя не признать, что вообще чрезвычайно неправдоподобна версия, согласно которой князь-инок еще до 1509 года, находясь на положении ссыльного, сочинял и распространял свои достаточно острые послания и "слова".
В либеральной публицистике, начиная с середины прошлого столетия, фигура "князя-инока" (словосочетание звучит весьма романтично!) по существу почти целиком заслонила живой лик преподобного Нила Сорского, которому были без всяких оснований приписаны стремления, высказывания и даже поступки Вассиана Патрикеева (в этом соединении монашеского имени и мирского прозванья опять-таки заключена формула "инок-князь"). Поэтому необходимо пристально вглядеться в эту фигуру.
* * *
Князь Василий Иванович Патрикеев, родившийся, по-видимому, около 1470 года, был, без сомнения умнейший и наделенный многими дарованиями человек, однако сближать его хоть в каком-либо смысле с преподобным Нилом Сорским едва ли правомерно. Он был сыном князя Ивана Юрьевича Патрикеева, являвшего собой первое по значению (после, разумеется, великого князя Ивана) лицо в русском государстве конца XV века, к тому же он был крупнейшим землевладельцем. Карьера Ивана Патрикеева опиралась, во-первых, на предельно высокородное происхождение - его отец был правнуком самого Гедимина, притом по линии старшего сына последнего, Наримонта; с другой стороны, мать его была сестрой отца Ивана III, Василия II Темного, и он, таким образом, приходился первому Царю всея Руси двоюродным братом. Сын Ивана Патрикеева, князь Василий, с юных лет состоял при отце, а в 1490-х годах уже сам нередко играл руководящую роль в воинских, посольских, судейских делах и, надо думать, был уверен, что унаследует отцовское место в государстве.
Однако в 1499 году князей Патрикеевых постигло жестокое крушение: они, вместе с зятем (мужем дочери) Ивана Юрьевича князем Семеном Ряполовским, были приговорены к смертной казни, и лишь заступничество тогдашнего митрополита Симона спасло их от злой кончины (Ряполовский же был казнен...). Патрикеевых "в железах" постригли в монахи, и Василий под именем инока Вассиана оказался в Кирилло-Белозерском монастыре - по существу, в заточении.
Причины краха Патрикеевых не выяснены до конца. Одни историки полагают, что они сделали ставку на внука Ивана III Дмитрия (сына его рано, в 1490 году, умершего старшего сына Ивана и Елены Волошанки), между тем как сам великий князь неожиданно решил все же наследовать власть своему второму сыну (от Софии Палеолог) Василию; другие - что Патрикеевы в качестве дипломатов совершили некое предательство, поступившись интересами Руси ради родины своих предков Литвы. По всей вероятности, и в том и в другом объяснении есть своя доля истины. Но особенно основательное понимание причин острого конфликта Патрикеевых с Иваном III наметил еще В. О. Ключевский8, а в наше время развил Р. Г. Скрынников: "После покорения Новгорода (т. е. после 1478 года.- В. К.) казна стала обладательницей огромных богатств... Следуя традиции, дума поначалу распределила конфискованные в Новгороде земли среди знати... Крупные владения достались двоюродному брату Ивана III боярину князю И. Ю. Патрикееву. Обширные земли получил зять Патрикеева С. И. Ряполовский" (оба они играли руководящую роль в покорении Новгорода). Однако позднее, в 1490-х годах, продолжает Р. Г. Скрынников, "власти приступили к организации поместной системы землевладения. Почти все бояре (Бельский, Патрикеевы, Ряполовский и др.) утратили новгородские владения"9.
И именно эта ситуация легла в основу конфликта князей с Иваном III, а также, в конечном счете, определила позднейшую борьбу князя В. И. Патрикеева (уже в качестве "старца Вассиана") с монастырским землевладением. Как говорит в другой своей работе Р. Г. Скрынников, "Вассиан Патрикеев, в недавнем прошлом крупнейший землевладелец России, стал самым беспощадным критиком положения дел в монастырских селах"10,- то есть князя лишили его громадных земель, и он стал бороться против крупных землевладений Церкви...
Все эти - может быть, кажущиеся уводящими в сторону - факты необходимо знать для того, чтобы ясно увидеть глубочайшие различия (и даже несовместимость!) между князем-иноком и якобы близким ему преподобным Нилом Сорским.
В возрасте примерно тридцати лет, на взлете блистательной карьеры, князь Василий Патрикеев вдруг лишен всего и заточен в монастырь. Но придя в себя он, в сущности, начал свою новую, иную карьеру, в которой опирался на авторитет уже имевшего высшее признание святого старца Нила. Ему удалось завязать взаимоотношения с "безмолвствующим" в своем скиту старцем (в частности, получить от него послание), по-видимому, потому, что в 1501 или 1502 году в Кирилло-Белозерском монастыре принял пострижение находившийся уже в преклонных летах (в 1503 году он, по всей вероятности, скончался) государев дьяк Андрей Федорович Майков - старший брат Нила Сорского (который в юности был вместе с ним на государственной службе). Майков не раз участвовал в посольствах, возглавлявшихся отцом и сыном Патрикеевыми и, надо думать, помог князю-иноку войти в доверие к своему уже обретшему высокое прославление брату. Объявив себя учеником и последователем преподобного, князь-инок устроил себе скит неподалеку от Нилова.
Однако Василий Патрикеев был, без сомнения, мнимым учеником скитского старца,- об этом совершенно ясно говорит все его позднейшее жизненное поведение. Ведь вскоре после кончины преподобного, в 1509 году, он бросает свой скит и добивается "перевода" в Москву, в Симонов монастырь,- эту, по сути дела, придворную обитель,- где он сумел вступить в самую тесную связь с Василием III и заняться активнейшей "большой" политикой. И теперь, как свидетельствовал современник, "ядаше же мних Васьян приносимое ему брашно от трапезы великого князя"11. Все это абсолютно не соответствовало заветам Нила Сорского своим ученикам... Речь, разумеется, не о том, чтобы вообще "осудить" князя-инока за его образ жизни после кончины Нила Сорского, но только о том, что при таком образе жизни он не имел оснований называть себя (как он постоянно делал) последователем преподобного.
Впрочем, еще и в Белозерском крае князь-инок Вассиан занимался деятельностью, чуждой истинным ученикам преподобного. Он сумел объединить вокруг себя в своего рода партию немалое количество местных людей Церкви, которых, по-видимому, очаровывали и знатность этого потомка Гедимина и недавнего верховного вельможи, и - одновременно - статус ученика святого старца Нила. Так, нельзя усомниться в том, что Вассиан заручился всемерной поддержкой влиятельного старца Кирилло-Белозерского монастыря Варлаама, который в 1506 году был призван в Москву, где стал архимандритом Симонова монастыря, куда явно не без рекомендаций Варлаама переселился и князь-инок,- впрочем, теперь уже "князь-старец". А в 1511 году Варлаам был возведен в сан митрополита - вероятно, не без помощи самого Вассиана, быстро ставшего любимцем Василия III.
В Москве - в частности, перед Василием III - Вассиан предстал как негласный вождь целого направления церковных людей, которых публицисты XIX века назвали "нестяжателями"; современники же употребляли названия "кирилловские старцы" или, шире, "заволжские старцы". Одно из первых "нестяжательских" сочинений, связанное так или иначе с Вассианом и направленное против преподобного Иосифа Волоцкого, было озаглавлено именно как манифест целого направления: "Ответ кирилловских старцев".
До недавнего времени считалось, что этот "Ответ" был написан будто бы еще при жизни преподобного Нила Сорского, но ныне А. И. Плигузов и Ю. В. Анхимюк показали, что в действительности "Ответ" появился не ранее 1510-х годов12. Направление, возглавляемое Вассианом, было в то время в высшей степени угодно Василию III. Н. А. Казакова, много лет посвятившая изучению личности и сочинений Вассиана, писала, опираясь на специальные исследования С. М. Каштанова, что "правительство Василия III повело наступление на вотчинные права монастырей", и "Василий III нашел в Вассиане умного и деятельного сторонника политики ограничения феодальных прав церкви"13.
Это означает, что Вассиан превратил глубокое духовное учение о "нестяжании", которое исповедовал преподобный Нил Сорский, в чисто политическую программу и даже в козырную карту в своей собственной борьбе за власть. В известном своем труде "Пути русского богословия" Г. В. Флоровский писал, что Вассиан и его сторонники "оказались запутаны и в политическую борьбу, и даже в политическую интригу"14; однако про самого Вассиана правильно будет сказать, что он по своей собственной воле "запутал" себя в эту борьбу и интригу - и добился на своем новом пути очень многого. Вместе с тем его успехи не имели, конечно же, никакого отношения к подлинному наследию Нила Сорского, хотя Вассиан постоянно взывал к имени преподобного.
