Ирина Карацуба - Выбирая свою историю. «Развилки» на пути России: от рюриковичей до олигархов

Зарубежное радиовещание на СССР давало картину событий в стране и мире, в корне отличную от той, что преподносила советская пропаганда. «Есть такой обычай на Руси — вечерами слушать Би-би-си», — говорили «совграждане», настраиваясь на короткие волны своих радиоприемников в надежде сквозь вой глушилок и помехи эфира услышать «Голос Америки», «Немецкую волну» или другие западные радиостанции. Наутро на работе, как правило, шел обмен новостями и оживленное обсуждение услышанного.

Наконец, коммунистическая власть 1 августа 1975 г. нанесла сама себе мощный удар, подписав Хельсинкские соглашения. Ирония судьбы была в том, что СССР пошел на их подписание, в частности, для обеспечения свободы действий при подавлении антикоммунистического сопротивления в социалистических странах Европы. Взамен же Брежнев был вынужден подписать документы по правам человека. Их публикация в центральных советских газетах произвела на значительную часть общества впечатление разорвавшейся бомбы. В 1976 г. в Москве была создана группа содействия выполнению Хельсинкских соглашений в СССР, которую возглавил Юрий Орлов.

В экономической области все более становилась ясна полная несостоятельность советской хозяйственной системы. Темпы роста производительности труда падали даже по официальным данным. Так, в 1966–1970 гг. они составляли в среднем за год 6,8 %, в 1971–1975-х — 4,4 %, в 1976–1980-х — 3,8 %. Фактически же за эти периоды они составили 4,1, 1,4 и — 0,3 % соответственно. Но во второй половине 70 годов началось абсолютное падение производительности труда и объемов производства.

Потребительский спрос оставался неудовлетворенным. Например, в докладе комиссии академика Кириллина в 1979 г. утверждалось: «Трудно найти такую товарную группу, на товары которой спрос удовлетворялся бы полностью… По ориентировочным оценкам, в 1970 году 20 %, а в 1978 году — уже 53 % прироста сбережений образовалось в результате неудовлетворенного спроса». В 1980 году, по подсчетам ленинградского математика и экономиста Е. Я. Крола, неудовлетворенный спрос составил уже 75 %. По данным доклада той же комиссии, в 1978 году телефонов в СССР было в 10 раз меньше, чем в США, компьютеров — в 100 раз меньше. В 5 % городов и 15 % поселков не было водопровода, а в 30 % городов и 60 % поселков — канализации. Неэффективность советской экономики и до сих пор потрясает воображение: при нулевом приросте продукции сельского хозяйства в 1976–1985 годах государственные капиталовложения в него составили 150 млрд долларов. СССР добывал железной руды в

7 раз больше, чем США, чугуна из нее выплавлял в 3 раза больше, чем США, а стали из этого чугуна вдвое больше. Машин из этого металла выпускал по стоимости почти столько же, как и США. При всей риторике о «преимуществах социализма», СССР проигрывал США экономическое соревнование, равно как и вообще «холодную войну».

Таким образом, развитие советской системы в середине 60-х — начале 80-х гг. вело к углублению противоречий между властью и обществом. Все попытки даже умеренного политического реформирования, предпринятые при Хрущеве, были надолго прерваны Брежневым и его окружением. Застойные явления в экономическом развитии сопровождались устойчивой тенденцией к застою и в политической жизни, культуре, социальном развитии СССР. Брежневские восемнадцать лет правления, как восемнадцать ступеней вниз, неизбежно вели государство и общество к кризису…

В 1974 году кинорежиссер Андрей Тарковский снял фильм «Зеркало», с трудом выпущенный цензурой и шедший «вторым экраном». Сюжет непростого философского фильма был построен на образе зеркала — мистической памяти человека, его высшего суда. Зеркало не дает человеку соврать, учит его говорить правду о самом себе и стране, о прошлом и настоящем. Первый эпизод фильма — своеобразный ключ ко всему, что Тарковский хотел сказать зрителю. Женщина-логопед невероятно напряжено работает с заикающимся, косноязычным подростком. Через несколько минут происходит чудо — мальчик с трудом, но вполне ясно произносит: «Я — могу — говорить!» Как речь делает человека, так способность к свободному слову и действию — гражданина. Без этой альтернативы «рабскому покою», которая буквально проросла в годы брежневского «застоя», не совершилась бы демократическая революция 1991 года.

Если бы семеро не вышли на площадь…

Аман, Ив. Александр Мень: Свидетель своего времени. М., 2004.

Алексеева Л. История инакомыслия в СССР. М., 1992.

Вайль П., Генис А. 60-е. Мир советского человека. М., 1998.

Вишневский А. Г. Серп и рубль: Консервативная модернизация в СССР. М., 1998.

Медведев Р. А. Личность и эпоха. Политический портрет Л. И. Брежнева. М., 1991.

Новиков Вл. Высоцкий. М., 2005.

Пихоя Р. Г. Советский Союз: История власти. 1945–1991. М., 1998.

1987

Человеческий фактор

27 января 1987 года генеральный секретарь Центрального комитета КПСС Михаил Сергеевич Горбачев в докладе на пленуме ЦК признал провал провозглашенного за два года перед тем партийного курса: «…дело перестройки оказалось более трудным, причины накопившихся в обществе проблем — более глубокими, чем это представлялось нам раньше».

Уже само по себе подобное публичное признание с высочайшей трибуны было делом невиданным, но выводы были и вовсе революционными. Генсек во всеуслышание объявил, что причина неудач коренится не в отдельных частных недостатках, а в самом существе советской системы: «…образовался своего рода механизм торможения социально-экономического развития… Корни этого торможения — в серьезных недостатках функционирования институтов социалистической демократии, в устаревших, а подчас и не отвечающих реальностям политических и теоретических установках, в консервативном механизме управления».

Осторожный Михаил Сергеевич сделал все, чтобы не испугать престарелых соратников и преподнести им революционную новацию в оболочке традиционных советско-бюрократических штампов. Доклад носил рутинное название «О перестройке и кадровой политике партии», а в тексте неоднократно подчеркивалось, что «речь, разумеется, не идет о какой-то ломке нашей политической системы», а всего лишь о том, чтобы «с максимальной эффективностью использовать все ее возможности».

Впрочем, первоначальные замыслы Михаила Сергеевича едва ли простирались далее обновления партийно-хозяйственной номенклатуры под знаменем возвращения к «ленинским нормам». «В условиях перестройки, — докладывал пленуму Горбачев, — когда с такой остротой встала задача активизации человеческого фактора, мы должны еще раз вернуться к ленинской постановке вопроса о максимуме демократизма социалистического строя, при котором человек чувствует себя хозяином и творцом».

Но, решившись «активизировать человеческий фактор», Горбачев запустил процессы, которые уже не в состоянии был ни направлять, ни остановить.

Решимость Горбачева имела простое объяснение: Советский Союз стоял на пороге глубокого кризиса. Социалистическая экономика исчерпала свои возможности уже к середине 70-х, когда была остановлена «косыгинская» реформа, вводившая в хозяйственную жизнь зачатки рыночных отношений. Нужда, однако, заставила бы проводить реформы, как пришлось их начать в 1978 году Коммунистической партии Китая. Но советской власти крупно пофартило. Мировой топливный кризис 1973 года привел к резкому повышению цен на нефть, и освоение примерно в то же время крупнейших месторождений в Западной Сибири позволило отложить реформы в долгий ящик. За счет обильно притекающих в страну «нефтедолларов» подкармливались не только африканские и азиатские диктаторы, «ступившие на путь строительства социализма», но и поддерживался скромный достаток основной массы неизбалованных советских граждан.

Падение нефтяных цен на мировых рынках в 1985 году окончательно подкосило систему. Накопленных ресурсов хватило бы для продолжения прежней жизни максимум на пять лет. Далее неизбежный крах экономики «развитого социализма» привел бы к социальному взрыву колоссальной силы.

Для обновления системы требовались люди нового склада. 11 марта 1985 года генеральным секретарем был избран Михаил Горбачев. В отличие от ветхих старцев, которых страна привыкла видеть у кормила государства в предшествующее десятилетие, новый генсек был сравнительно молод (всего 54 года) и бодр, имел два высших образования, охотно «встречался с людьми» и говорил «без бумажки».

Никакого ясного плана реформ Горбачев в ту пору не имел. Социализм представлялся ему вполне жизнеспособным строем, в советскую систему надлежало внести лишь некоторые частные исправления.

23 апреля 1985 года новый Пленум ЦК КПСС объявил курс на «ускорение научно-технического прогресса». Решить задачу предлагалось испытанными административными приемами. Изобретатель концепции «ускорения» академик А. Г. Аганбегян предлагал повысить эффективность социалистической экономики за счет опережающего развития машиностроения. Корнем зла объявили упадок «производственной и исполнительской дисциплины» по причине пьянства. 11 мая 1985 года было опубликовано постановление ЦК КПСС «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма». Продажа спиртного отныне должна была производиться только в ограниченном числе специализированных «торговых точек» и только с двух часов пополудни до семи вечера. Производство «ликеро-водочной продукции» предполагалось сократить вдвое в ближайшие четыре года.