Китай в эпоху Си Цзиньпина - Иван Юрьевич Зуенко
Понятно, что вся логика предшествующего пятилетнего цикла указывала: 69-летний Си Цзиньпин по итогам ХХ съезда КПК сохранит лидирующие позиции. Однако реальность превзошла ожидания. Политическое пространство вокруг «партийного ядра» оказалось так зачищено, что среди семи членов Постоянного комитета Политбюро не оказалось ни одного политика, который не был бы связан напрямую с Си Цзиньпином. «Вторым лицом» в партии и будущим главой правительства вместо Ли Кэцяна, вопреки традициям, стал никогда не работавший в центральных ведомствах, но лично преданный генсеку Ли Цян
. А Ху Чуньхуа, которого в свое время прочили в преемники Си Цзиньпина, ранее бывший близким к оппонентам Си, не только не попал в Постоянный комитет, но и в обычный состав Политбюро не был избран.Кроме того, в новой конфигурации власти сразу несколько руководителей перевалили за 68-летнюю отметку: помимо Си Цзиньпина, это был заместитель председателя Центрального военного совета Чжан Юся
(72 года), начальник канцелярии Комиссии ЦК КПК по иностранным делам Ван И (69 лет), заместитель председателя КНР Хань Чжэн (68 лет)[62] и вице-премьер Хэ Лифэн (68 лет).В то же время в отношении многих влиятельных руководителей, которые не получили новых должностей как по итогам партийного съезда, так и в результате «двух сессий», правило «67 — да, 68 — нет», очевидно, продолжает действовать. Причем это касается и руководителей, которые долгое время причислялись к условной «оппозиции» (Ли Кэцян, Сунь Чуньлань
, Ван Ян и др.), и известных соратников китайского лидера (бывший заместитель председателя КНР Ван Цишань, бывший вице-премьер Госсовета Лю Хэ).Это означает, что Си Цзиньпин выбрал гибридную модель ротации руководящих кадров, согласно которой для большинства партийных функционеров наступление рубежа 60–70 лет означает уход на пенсию, однако в ряде случаев возможны исключения, что легитимирует и нахождение самого Си Цзиньпина у власти в «пенсионном возрасте».
Поменялась и негласная политическая практика, когда в начале пятилетнего цикла почти полностью обновлялся состав Госсовета КНР. В 2022–2023 годах имел место плавный, постепенный процесс: значительная часть министров сменилась заранее, до сессии ВСНП; при этом некоторые остались на своих должностях, хотя в силу возраста и других факторов, вероятно, будут сменены по ходу цикла.
Иными словами, Си Цзиньпин перестал быть заложником системы ротации «поколений руководителей», когда каждые пять или десять лет происходила масштабная реконфигурация всей властной верхушки. Сам же он может находиться у власти ровно столько, сколько позволит здоровье.
Началось второе десятилетие правления Си. В следующих частях разберем, с каким багажом достижений и проблем Китай подшел к этому времени.
Часть вторая. Как поменялся Китай
Очерк пятый. Борьба с коррупцией
Первое, с чего начал Си Цзиньпин в 2012 году, — это борьба с коррупцией. В Китае само понятие «коррупция» фубай
— это нечто большее, чем просто взяточничество или превышение должностных полномочий. Слово фу означает «гниение мяса, разложение», а бай — «увядание, засыхание, упадок». С понятием фубай тесно связаны и идейное вырождение, и моральная нечистоплотность, и деградация веры, убеждений, патриотизма. Все это, как считали в Китае, является оборотной стороной тех успехов, которых достигла страна на пути рыночных преобразований.Как это было раньше
Взяточничество, казнокрадство, кумовство, использование служебного положения для обогащения — это в Китае было всегда. Коррупция стала причиной упадка не одной правящей династии. Однако современный извод этого явления следует отсчитывать от экономических реформ 1980-х годов.
В этот период Китай вошел в значительной степени децентрализованным[63]. Пекин определял общее направление развития, но практически не контролировал действия властей на местах. Региональные чиновники близко к сердцу приняли лозунг Дэн Сяопина «Обогащайтесь!»
[64] и на практике показывали верность курсу Пекина, образуя аффилированные с местными «народными правительствами» коммерческие компании.Феномену чиновников-предпринимателей 1980-х посвящено множество исследований[65], общий вывод которых таков: на определенной стадии это способствовало формированию рыночной системы, хотя едва не привело к дроблению национальной экономики из-за «локального протекционизма», когда, защищая интересы собственных компаний, местные чиновники вводили ограничения на продажу продукции из других провинций. Быстрое обогащение чиновников-предпринимателей вызывало стремление подражать им у представителей политической элиты, еще не успевших «выйти в море»
(так в Китае 1980-х называли начало собственной коммерческой деятельности), и… раздражение у тех, кто остался на обочине китайского экономического чуда.Распространенный стереотип, что студенческие выступления на площади Тяньаньмэнь весной 1989-го были про «свободу и демократию», справедлив только отчасти. Такие лозунги тоже были, но на самом деле прежде всего студенты протестовали против социальной бесперспективности: против системы блата, кумовства, инфляции и безработицы. Ценой подавления выступлений и заморозки любых дискуссий о возможности политических реформ Коммунистическая партия Китая власть сохранила. А разговоры о недоверии к партии прекратились. Тем более, начиная с середины 1990-х годов, страна показывала экстраординарные темпы роста экономики. Пресловутый «общественный договор» между обществом и властью трансформировался в схему «власть обеспечивает повышение благосостояния, а население закрывает глаза на коррупцию».
Практика слияния интересов местного бизнеса и политических элит была почти узаконена, но постепенно она перестала отвечать интересам Центра, который к тому же уступал регионам большую часть собираемых налогов. В результате в 1994 году была проведена фискальная реформа, согласно которой большая часть налогов стала направляться в Центр, а ряд налогов (например, на местную продукцию, который платили в местный бюджет вне зависимости от прибыльности предприятий) и вовсе был отменен. Как следствие, у региональных властей исчезли стимулы содержать убыточные местные предприятия, те стали разоряться, а чиновники начали ориентироваться на взаимодействие с крупными компаниями, имеющими коммерческие интересы в том или ином регионе.
«Золотой жилой» оказалась работа с государственными строительными корпорациями. Местные правительства получали у госбанков займы и тратили их на инфраструктурные проекты, а подряды на них получали такие компании. Чиновники, выступавшие в этой схеме в качестве связующего звена, за свои услуги, как водится, брали «откат», и как раз к рубежу нулевых — десятых для них начались подлинно золотые времена: на фоне мирового финансового кризиса 2007–2008 годов Китай начал вкладываться в масштабное строительство инфраструктуры.
