К истории купеческого капитала во Франции в XV в. - Софья Леонидовна Плешкова
Одновременно с Францези при дворе Филиппа IV выделялась фигура капеллана и интенданта финансов и строительства, капитана Лувра Ангеррана де Мариньи [78, 79], который только на три года пережил флорентинцев. Потомок разорившегося древнего нормандского рода Ле Портье, он начал свою придворную деятельность у королевы Жанны Наваррской с почетной должности разносчика хлеба. Современники называли Ангеррана де Мариньи коадъютором и регентом королевства.
Придворная должность принесла Ангеррану де Мариньи большое состояние, и наследники древнего дворянского рода вновь обрели могущество, которое отныне зиждилось на королевской службе.
Карьера этого финансиста Филиппа IV, вызывавшая зависть придворных в течение двенадцати лет, завершилась опалой и казнью, которые позволили короне воспользоваться огромным состоянием.
Та же бесславная участь ожидала последователей Францези и Ангеррана де Мариньи на протяжении XIV в., ее не избежал Жак Кёр в середине XV в.
Глава II.
Государственная деятельность Жака Кёра
мя Жака Кёра впервые появилось в документах королевской канцелярии в 1429 г. [79, 7–8, 10]. Оно упоминалось в ордонансе о контроле за чеканкой монет в связи с делом Равана Дануа. Повод ом к появлению этого документа послужили махинации на монетном, дворе Буржа, где вскрылась фабрикация фальшивых монет. Старший монетчик Раван Дануа и его помощники Жак Кёр и меняла Пьер Годар были наказаны штрафом в сумме 1.000 экю и лишались права заниматься монетным делом.
В 1432 г. оруженосец герцога Бургундского Бертран Брокьер встретил Жака, Кёра среди французских купцов в Дамаске, о чем он сообщал в своих воспоминаниях о посещении Леванта, [79, 10–11].
Неудача на буржском монетном дворе побудила Жака Кёра к поискам нового доходного места. Воспользовавшись крайне затруднительным положением, в котором оказалась корона, верхушка буржского купечества, к которой принадлежал Жак Кёр, предложила свои услуги двору Карла VII. Льготные условия снабжения королевского двора предоставили предприимчивым буржцам торговые привилегии и обеспечили получение выгодных придворных должностей.
В 1440 г. служащий по делам королевской казны Жак Кёр становится личным казначеем короля [66, V, 98]. С этого времени его имя постоянно упоминается в официальных документах, в хрониках и мемуарах, свидетельствуя о блестящей карьере и печальном конце буржского купца при дворе Карла VII.
Придворная служба и дипломатические полномочия
В одной из хроник современников, принадлежащей Матье де Куси, отмечалось, что среди советников французского короля Жак Кёр пользовался наибольшим влиянием, благодаря своему разуму, мужеству и доброму управлению делами [24, 108]. В окружении Карла VII он занимал место рядом с прославленными военачальниками: коннетаблем Ришемонтом, маршалами Жильбером Ла Файетом и Жаном Потопом Ксентрайем, бастардом Орлеана графом Дюнуа, мастерами огнестрельного оружия братьями Бюро, епископом Рено Шартрским, шевалье Гильомом Кузино, генеральным прокурором Жаном Дове и другими.
Одновременно с должностью личного казначея короля Жаку Кёр у был пожалован дворянский титул с правом распространения привилегий и на членов его семьи [79, 112]. Получение дворянства уравняло бывшего бюргера в правах с представителями высшего сословия и сделало возможным войти в состав Большого Совета.
Должность личного казначея короля соответствовала положению придворного интенданта, в ведомстве которого находились расходы королевского дома и хранение королевского гардероба. Столь ответственные полномочия обеспечили Жаку Кёру доступ к государственной казне и во все финансовые органы государственного аппарата. Карл VII счел излишней осторожность в отношении некогда проштрафившегося монетчика, доверив ему монетные дворы Парижа и Буржа. Положение королевского советника прибавило к этим обязанностям дипломатические полномочия.
В разносторонней деятельности казначея Карла VII трудно отделить должностные функции от дел, явно не служивших общественному благу, настолько придворная служба использовалась в угоду личным интересам. Несомненно, что такому положению весьма способствовал характер интендантской службы, давшей Жаку Кёру большую власть и право на вмешательство во все государственные дела.
В досье прокурора Жана Дове об имуществе осужденного придворная служба Жака Кёра вырисовывается главным образом на основании множества приведенных фактов о неблаговидных действиях интенданта. Предназначение досье не допускало подробного изложения государственной деятельности королевского казначея, тем более освещение ее позитивных сторон. Еще поверхностнее сообщения хроник и мемуаров, авторы которых оказывались недостаточно осведомленными в этом деле.
Портрет Жака Кёра
Между тем ордонансы Карла VII, в которых упоминается об участии казначея в выработке цеховых статутов [19, XIII, 378], а также ряд указов об отчетности казны и налоговом управлении [19, XIII, 372, 414, 516], раскрывают другую сторону деятельности Жака Кёра, свидетельствующую об определенном вкладе советника Карла VII в осуществлении внутренней экономической политики короны.
Особого внимания заслуживают предложения королевского казначея, касавшиеся сбора налогов. Как известно, ордонансом 1439 г. устанавливалась новая единица налогового обложения, которой стал очаг. Согласно расчетам Жака Кёра, ежегодный налог с каждого очага независимо от числа лиц, которых он объединял, должен составлять 20 ливров. В соответствии с количеством очагов во всех приходах Франции, равным 1.000.000, постоянный ежегодный доход короны составил бы около 2.000.000 ливров [71, 125]. Кроме того, им были выработаны рациональные нормы расходов этой суммы, которые предусматривали все государственные нужды. Самая большая сумма в 6.503.000 ливров, т. е. ⅓ годового дохода, предназначалась на содержание армии и вооружение; 4.000.000 — отводилось на поддержание городов; 2.000.000 — на морские дела; 1.000.000 — на расходы посольства; 1.000.000 — на содержание и оплату чиновников государственного аппарата и только 366.000 ливров предназначались на расходы королевского двора [71, 125]. При таком распределении доходов в резерве должно было ежегодно оставаться около 8.000.000 ливров. К сожалению, в документах не осталось следов о реализации этой программы. Скорее всего постоянно растущие расходы королевского двора делали ее нереальной. Однако регулирование налогов, повышение тальи и установление этого налога в качестве постоянного увеличило доходы казны с 1.000.000 в начале правления Карла VII [21, 1, 273, 301] до 1.800.000 ливров в середине XV в. [95, 294].
В связи с возобновлением деятельности Парламента и налоговой палаты Лангедока Жак Кёр, будучи уполномоченным по делам налогов и судопроизводства в этой провинции, сделался активным проводником налоговой политики Карла VII. В 40-е годы XV в. королевским советником был введен один из косвенных налогов «эквивалент эд» [19, XIV, 400]. Кроме того, была предпринята попытка повысить соляной налог — габель, составлявший 25% от сравнительно высокой продажной стоимости соли [95, 308]. Соляные поборы составляли ежегодно 160.000 ливров, т. е. 9% от общей суммы налогов [109, IV, part II, 255], а к 1460 г. на долю косвенных налогов приходилось уже около 535.000
